Ааргх - Андрей Олегович Белянин

примерно еще через час. Я в широком платье, с двумя кочанами капусты на груди под блузкой и до глаз замотанный пестрым не новым платком с ободранной бахромой. Аристократичный Эшли, щеголяя в дичайших лохмотьях, перемазанный грязью и сажей, старательно хромал и пританцовывал следом, корча рожи, пуская слюну и всем видом изображая бедного деревенского дурачка. Самого больного, несчастного, слабоумного, неопрятного, дурно пахнущего и надсадно мычащего. Короче, сплошное воплощение всего того, чего и врагу не пожелаешь…

Но у него это так изумительно получалось, что я даже немного позавидовал, видимо, молодых дворян благородных семейств Империи обучают и основам актерского мастерства. Хотя, с другой стороны, кому, как не Эшли, уметь изобразить сумасшедшего? Он и так выглядит полным идиотом при каждом удобном случае, и не убеждайте меня, что я на него наговариваю…

— Малыш, ты просто великолепен в этом костюме! — издевательски комментировал он, пока мы топали к городским воротам. — Еще бы чуточку подкрасить губки, как-то смягчить агрессивное выражение лица, откинуть челку набок, и в тебя можно будет безоглядно влюбиться!

— Гр-р… — шепотом выдохнул я, вложив в один короткий рык все — от надежды, что он споткнется и свернет себе шею, до клятвенного обещания, если этого не произойдет, самолично оторвать ему голову!

Однако сейчас этот скользкий тип прекрасно осознавал собственную безопасность, на людях я его нипочем не трону…

— Тетенька, а тетенька! Ты вон какая большая, понеси меня на ручках, у меня ножки устали-и…

— Будешь меня доставать, мальчик, я тебе их вообще повыдергиваю.

Но мои ласковые попытки его урезонить лишь вдохновляли распоясавшегося поганца на новые шпильки в мой адрес:

— Друг мой, не расставляй так широко ноги при ходьбе, это неженственно. Походка должна быть от бедра, пластичной и танцующей, чтоб от твоих перекатывающихся сзади ягодиц было глаз не отвести! На тебя возницы должны заглядываться, а не лошади шарахаться… Смотри, смотри, вон стражники! И оба явно косятся в твою сторону! Ну будь хоть чуточку в образе… О, покажи мне рыжую Эльзу! Как она двигается, как наклоняется, как держит бюст, как плавно идет между столиков… Давай, давай, дава-ай…

Я лишний раз мысленно напомнил себе, что главное пройти в город, а уж там этот гад точно больше не жилец. Поэтому томно опустил взгляд, выпрямил спину, обеими руками демонстративно поправил капустные кочаны на груди и отважно продефилировал в высокие ворота мимо обалдевших стражников, так качая бедрами, что едва не сбил одного в канаву. Вслед донеслись восхищенная ругань, зазывное цоканье языком и поощрительный свист. Похоже, девицы моего роста и комплекции в столице редкость, достойная внимания. Будем осторожны, не переборщить бы с женственностью, а то полезут руками под юбку, и я спалюсь на месте…

— А ме… м… ы-ы… ня? — начал ломать комедию Эшли, в свою очередь пытаясь протиснуться мимо стражи.

Ему удалось! То есть его тоже пропустили, но для порядку дали пару раз по загривку и отвесили пинка коленом. Я почувствовал, что моя «девичья честь» отомщена по полной программе!

Раздраженно почесывающийся хозяин догнал меня за небольшим мостиком, и вот уже оттуда нам открылся восхитительный вид на столицу. Вернее, на огромнейшую из всех на свете крепостных стен. Я даже не предполагал, что такое возможно…

Тяжелая, красно-серого камня, уходящая под небеса, эта стена своей надежностью и незыблемостью, наверное, представляла всю Империю! То есть обозначала мощь того великого (пусть не по размерам) государства, некогда носившего имя Альфара, победившего в войне магов, отстоявшего свою независимость и являющегося монументальным оплотом законности и порядка от моря до моря! Здесь действительно был центр земли, пуп мироздания, здесь сердце само наполнялось гордостью от принадлежности к высокому имени имперцев…

Глупо открыв рот, я замер в немом благоговении посреди дороги. Сзади ругались люди, мычали вставшие волы с повозками, обозники пытались меня объехать, но…

— Малыш! — Кто-то больно саданул меня под колено. — Закрой пасть и двигай конечностями, ты привлекаешь к нам нездоровое внимание. Выглядишь просто как тупая деревенская курица, впервые попавшая в город на ярмарку и пялящаяся по сторонам раззинув клюв!

— Гр-р… извини, увлекся и не вышел из образа, — неуклюже соврал я.

Конечно, Эшли мне не поверил, и правильно.

— Иди давай! В образе он… образина несчастная… Держись сзади меня, смотри под ноги, ни с кем не разговаривай и, самое главное, не вздумай потеряться! Ты все понял?

— Гр-р!

— Ну то-то же, хотя… — «Придурочный» граф Эльгенхауэр обошел вокруг меня, что-то прикинул и решил: — Прости, пожалуй, я был неправ. Уж лучше пусть в тебе видят туповатую сельчанку, чем подозревают переодетого ааргха. Поэтому пошире открой рот, безвольно опусти челюсть, выпучи глаза и спотыкайся через шаг. Словом, изобрази мне полную деревенщину, ошеломленную и раздавленную искушениями большого города…

Я его не слышал. Я вообще мало что воспринимал в ту минуту, полностью подавленный и ошарашенный увиденным. Столица была не просто великолепна — она потрясала! Сразу по выходе из ворот начиналась широкая мощеная улица, втрое, нет, вчетверо шире, чем наш столбовой тракт, и уж конечно в тысячу раз более ухоженная. Справа и слева высились огромные дома в три-четыре-пять этажей, надежные, как крепости, зачем-то украшенные лепниной, росписью и скульптурами. Внизу каждого размещались лавки, торговые представительства, небольшие кабачки. В ноздри ударили тысячи запахов — трудового пота, сыромятной кожи, угольного дыма, молодого вина, печеного хлеба, ванили и корицы! Пиво наверняка лилось рекой с самого утра, галдеж, крики, ругань, смех, песни — все это так забивалось в уши, что я едва различал отдельные слова и звуки. Народ сновал толпами, вперемешку и городские и сельские, и местные и приезжие, и крутые и простолюдины, и стражники и высокородные рыцари, и бродяги и честные труженики…

Все это людское море захлестывало меня со всех сторон, заставляя «плыть по течению», постоянно об кого-то спотыкаться, извиняться, уступать дорогу, огрызаться и давать сдачи. Поэтому неудивительно что в какой-то момент меня, словно прибоем, отнесло в сторону от «деревенского дурачка» к прилавку с фруктами, а когда я с трудом вырвался, скормив приставучему торговцу три огромных, но подгнивших яблока целиком, — моего доброго хозяина уже