Cемейные узы не в счет - Кира Витковская

– Что? Это я нервная барышня? – вскочила Ксюша. – Да я ему…

– Тихо, тихо, – потянула ее за руку Марина. – Давай обойдемся без всяких «я ему». Вечер скоро закончится и, даст Бог, вы с Генкой больше не пересечетесь.

Но не все так просто. Вечер закончился, но Ксюшины эмоции остались. Последующую неделю она то и дело вспоминала брата Хвойницкой. Красивый все-таки парень. Но так действует на нервы – до бешенства.

А тут он взял да заявился в летнее кафе, где работала Ксю. Заявился с друзьями.

– Привет продавцам! – усмехаясь, сказал он. – С покупателями ты такая же невежливая, как и с новыми знакомыми?

– Это смотря с какими покупателями, – ответила Ксю.

– Ох, Ксения, Ксения, сурова ты до обалдения… – вздохнул Гена. – Ну чем я тебе так не угодил?

– Да всем! – бросила Ксю. – Будешь что-то заказывать?

– Да, конечно… Чипсы, две колы и пачку «Винстона».

Ксюша быстро сделала подсчет и назвала сумму.

– Могла бы по знакомству не брать с меня денег…

– Вопросы не ко мне, а к моему начальству, – ответила Ксю, пересчитывая деньги и оборачиваясь, чтобы взять требуемое.

– А у тебя фигурка ничего, – заметил Гена, оценивающе взглянув на Ксюшу.

– Отцепись, – отрезала Ксю. – И смотри на других девушек.

– На каких? У меня же ты перед глазами…

– Иди «перед глазами», – передразнила Ксюша. – А то товарищи заждались.

«Откуда ты только взялся на мою голову!» – мысленно вздохнула она, глядя на отходящего Гену.

Вечером Даша и Марина пыталась вытащить Ксюшу погулять, но девушка наотрез отказалась. Она не хотела снова видеть Гену, а ведь он вполне мог оказаться там, где Марина с Дашей собирались гулять. Противно смотреть, как другие девушки виснут на нем и щебечут: «Геночка, Геночка». Было бы на ком виснуть!

Когда-то раньше другой парень вызывал своим появлением такую же бурю эмоций. Только тот, другой, заслуживал этих эмоций гораздо больше, чем Гена. Тот был естественнее, честнее, более настоящий. А Гена просто напыщенный и пустой болван, и к тому же чванливый кривляка.

Когда Марина и Даша ушли, и Ксюша осталась одна, она задумалась. Что за жизнь! Все не так, не там и не тогда.

Ксюша вынула свой дневник и принялась его листать. Сколько всего хранят эти странички в обычной общей тетради! Сколько боли, сколько слез запечатлено на них! Сколько счастья и радости! Сколько переживаний Ксюшиной души! Эта тетрадь словно история красивой, но несчастной любви, вечная память о мечте. Ксюша начала писать этот дневник незадолго до первой поездки в Березино и той роковой встречи с Марком. А потом подробно рассказывала все, что происходило и о чем она думала. И бросила писать, когда они с Марком расстались.

В конце осталось еще страниц десять, но продолжать этот дневник не хотелось. Там все почти посвящено одному, и писать что-то другое – просто кощунство. Поэтому Ксюша отступила несколько строчек от своей последней записи и письменно подвела итог всему, что содержалось в этой тетради:

Я не стану больше вести дневник. Это глупо – доверять свои чувства и мысли бумаге. Тетрадь выдала меня – ведь именно в ней кто-то нашел мою с Марком фотографию.

История моей великой любви закончена. Вернее, не закончена, а как-то оборвана. Так пусть и дневник будет не оконченный.

62.

– Ну, вы, ребята, даете! – воскликнул Марк, заходя в зал. – Я ушел всего-то на полчаса за Кристиной, возвращаюсь, а тут пир горой… Что празднуем?

– У нас есть отличный повод накрыть на стол и открыть шампанское, – сказала Марина. – Алеша и Света скоро станут молодыми родителями.

– Это правда? – изумился Марк.

– Правда, – улыбнулась Света. – Я у доктора была.

– Наконец-то хоть что-то хорошее! Да не просто хорошее – обалденное! Я так рад за вас обоих!

Когда шум немного поулегся, Алексей вытащил старшего брата на балкон поговорить.

– Марк, ты-то что собираешься делать? – серьезно спросил он. – Жениться не думаешь?

– На ком? На тебе, что ли? – скривился Марк.

– Просто я хочу, чтобы ты тоже был счастлив…

– Да я и так счастлив. За тебя и Светлую. Чего мне страдать? У меня все нормально…

– Я не о том. Просто теперь я знаю, что значит семейное счастье. Лично я счастлив. А ты… Мне больно видеть, что ты как неприкаянный.

– Почему неприкаянный? У меня ведь все в порядке: никто не умер, с работы меня не уволили, дочка славная, сам здоров… Чем плохо? А что до каких-то мелких трудностей, то они есть у всех, а не только у меня… Поэтому хватит пытаться вызвать меня на душеспасительную беседу. Ты сам-то не устал от этих попыток?

– Да при чем тут душеспасительная беседа! – крякнул от досады Леша. – Марик, что ты как забальзамированный какой-то! Замкнулся в себе, как улитка в ракушке, ходишь, как сонный, на всех дуешься… И в личной жизни у тебя давно все глухо… Похоронить себя заживо вздумал? Работа, дом – и все, что ты видишь… А тебе же еще и тридцати нет, жить да жить…

– Отстань, – отмахнулся Марк. – У тебя все отличненько – вот и радуйся. А я уж так как-нибудь.

– Нет, я не отстану. Я хочу, чтобы мой старший брат проснулся и снова стал собой!

– Я тоже этого хочу, представь себе! Только к черту это хотение, если мне все надоело!

– Слушай, – Леша вдруг свернул на другое. – Бабушка с дедом в Барановичи звонили, просили Ксю и Кэт приехать хоть на чуть-чуть…

– И что дальше? – ни капли не оживившись, спросил Марк.

– Ничего дальше. Не знаю пока.

– И с чего ты это мне сообщаешь? Думаешь, от радости запрыгаю, если Ксю решит приехать?

– Марк…

– Ну что, «Марк»? Что ты меня глазами ешь? Устал я от этой байды! Надоело, что на меня смотрят с жалостью или понимающе кивают! Надоело! И надоело, что каждая собака меня жизни учит!

Лешка вышел из терпения.

– Знаешь, Марк, я понимаю, что у тебя плохое настроение, но всему предел есть. Нечего вымещать злость на мне.

– Не я настаивал на разговоре, – ответил Марк и ушел с балкона.

– Вы что – опять с Лешей поссорились? – спросила мама.

– Да, мы с ним поссорились, – с вызовом ответил Марк. – Что ты мне сейчас опять нравоучение читать будешь?

– Почему ты мне грубишь? Когда я тебе нравоучения читала?

Марк сердито сверкнул глазами и молча отвернулся к окну. Марина подошла к нему и осторожно тронула его за плечо. Сын не обернулся, но и не сбросил ее руку.

– Марк, ну что с тобой? Ты не злись – ты пойми: тебе никто не желает зла. Тебе никто не напоминает историю с Ксеней – ее никто не забыл, но вас не обвиняют! Чего же ты так изменился ко всем нам? Почему ты всех словно ненавидишь?

– Просто не люблю, когда лезут в мою жизнь, а вы именно это и сделали!