Мемуары генерала барона де Марбо - Марселен де Марбо

нам без сопротивления перейти через Неман, захватить Литву и занять Вильно, в кругу некоторых военных сделалось хорошим тоном утверждать, что противник всё время будет бежать от нас и нигде не удержится. Штаб Удино и он сам нередко высказывали такую же точку зрения и называли сказками сообщения крестьян о большом корпусе русских, стоявшем перед городком Вилькомиром. Недоверие к этим сведениям чуть не стало для нас фатальным вот каким образом.

Лёгкая кавалерия, будучи глазами армий, обычно следует в авангарде и на флангах. Так что мой полк шёл впереди пехотных дивизий примерно на лье, как вдруг, оказавшись неподалёку от Вилькомира и не встретив ни одного вражеского поста, я оказался перед еловым лесом, среди громадных деревьев которого кавалерийские взводы могли свободно передвигаться, но обзор был ограничен из-за ветвей. Опасаясь засады, я остановил полк и отправил на разведку один эскадрон под командованием очень неглупого офицера. Он через четверть часа вернулся и сообщил мне о присутствии неприятельской армии. Тогда я быстро выбрался на опушку леса и увидал на расстоянии пушечного выстрела город Вилькомир, защищённый ручьём и холмом, на котором находились в боевом порядке 25–30 тысяч вражеских пехотинцев с кавалерией и артиллерией!

Вы, конечно, удивитесь, что перед этими частями не было ни караулов, ни постов, ни разведчиков. Но русские обычно так и действуют, приняв решение оборонять удачную позицию: они дают противнику подойти как можно ближе, не предупреждая его огнём своих стрелков о предстоящем сопротивлении. Только когда части противника оказываются в пределах досягаемости, русские обрушивают на него шквальный артиллерийский и ружейный огонь, что приводит в удивление и заставляет дрогнуть вражеских солдат! Этот метод, дающий, возможно, некоторые преимущества, нередко приносил русским хорошие результаты. Так что генерал Витгенштейн приготовил нам подобный приём.

Ситуация представилась мне столь серьёзной, что, не показывая противнику мой полк, я приказал ему снова войти в лес и лично бросился к маршалу Удино предупредить его о положении дел. Я нашёл его не в лесу, а на равнине, где, спешившись и остановив свои войска, он спокойно завтракал в окружении штаба. Я ожидал, что мой рапорт выведет его из этого состояния ложной безопасности, но он принял меня с недоверчивым видом и, хлопнув по плечу, воскликнул: «Ну вот, Марбо нашёл 30 тысяч человек, которых нам предстоит отколотить!» Генерал Лорансе, зять и начальник штаба маршала Удино, оказался единственным, кто мне поверил. Прежде он был адъютантом Ожеро и давно знал меня. Он вступился за меня, заметив, что если офицер говорит: «Я видел», то ему надо верить и что пренебрегать предупреждениями офицеров лёгкой кавалерии — значит подвергать себя опасностям. Эти замечания начальника штаба заставили маршала призадуматься, он стал расспрашивать меня о присутствии врага, в чём ещё продолжал сомневаться, как вдруг прискакал запыхавшийся штабной капитан г-н Дюплесси и сообщил, что объехал все окрестности, даже заезжал в лес, но не заметил ни одного русского! Услышав его рапорт, маршал и его штаб начали смеяться над моими опасениями, что меня сильно обидело. Однако я сдержался, уверенный в том, что в ближайшее время истина станет известна.

И действительно, закончив завтрак, все снова пускаются в путь, а я возвращаюсь к своему полку, находящемуся в авангарде. Я направляю полк дальше в глубь леса, как уже было сделано в первый раз, поскольку я предвидел, что должно было произойти, как только мы выйдем из лесу напротив вражеской позиции. Вопреки моим замечаниям, Удино захотел следовать по очень широкой, прямой, как стрела, дороге, проходящей через лес. Но едва он приблизился к опушке, неприятель, заметивший многочисленную группу всадников, составлявших штаб Удино, открыл непрерывный огонь из пушек, расположенных напротив большой дороги и потому обстреливающих штаб продольным огнём. Это внесло беспорядок в ряды блестящего «эскадрона», который только что был столь беспечным! К счастью, ядра не попали ни в кого из людей, но под маршалом была убита лошадь, погибла и лошадь г-на Дюплесси. Я был достаточно отмщён. К стыду моему, признаюсь, что едва смог скрыть удовлетворение, какое испытал, увидев, как все те, кто смеялся надо мной и называл фантазиями то, что я говорил о присутствии неприятеля, разбежались под градом ядер, перепрыгивая через ров, чтобы спрятаться за высокими ёлками! Добрый генерал Лорансе, которого я уговорил остаться в лесу, много смеялся над этой сценой. Справедливости ради, должен сказать, что маршал Удино, едва снова сев на коня, подъехал ко мне выразить сожаление по поводу произошедшего за завтраком и попросил меня сообщить ему все сведения о позиции русских и указать проезды по лесу, в которые он смог бы направить свои кавалерийские колонны, не очень подвергая их артиллерийскому огню.

Многим офицерам 23-го полка, утром, подобно мне, проехавшим через лес, было поручено провести через него дивизии. Тем не менее наши части при выезде из леса были встречены ужасной канонадой, чего можно было бы избежать, если бы, будучи предупреждёнными о присутствии русских, наши войска провели манёвр, чтобы обойти русских с одного из флангов, а не шли без всяких предосторожностей прямо им в лоб. Поэтому, выйдя из лесу, пришлось атаковать позицию русских в наименее защищённой точке и взять быка за рога!

Как бы то ни было, наши доблестные воины с большой решимостью бросились на неприятеля и отбросили его со всех сторон. После двухчасового боя враг отступил. Отступление оказалось для него небезопасным, поскольку для его осуществления надо было пройти через город и перейти через ручей с очень крутыми берегами. Эта операция, всегда очень сложная, когда её приходится осуществлять в ходе боя, началась в полном порядке. Но наша конная артиллерия заняла позицию на высоте, господствующей над городом, и вскоре усиленный огонь наших орудий внёс смятение в ряды противника, который бросился в беспорядочное бегство к мосту. Мы могли видеть, как вражеские части с шумом рассыпаются по противоположному берегу ручья для того, чтобы перестроить ряды, переправившись через мост. На другом берегу их отступление вскоре перешло в бегство! Лишь один русский полк, Тульский, ещё удерживал ферму при входе на мост со стороны города. Маршал Удино очень хотел ускорить движение колонн, чтобы видеть свою победу над русскими войсками, разбегавшимися по равнине за ручьём. Однако наши кавалерийские колонны едва достигли пригородов, им нужно было самое меньшее четверть часа, чтобы оказаться перед мостом, а время было дорого.

Мой полк, который осуществил удачную атаку при входе в город, собрался на площадке неподалёку от ручья. Маршал передал мне приказ пустить полк в галоп и приказал мне