Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том I - Гэв Торп

Трон царя-жреца тоже пустовал. Тхутеп, законный наследник, стоял у подножия возвышения перед богатым сановником из Зандри. Брат Нагаша до сих пор не снял церемониальное одеяние князя, был в юбке и накидке из белой ткани, прошитой золотой нитью. Золотые браслеты были защелкнуты на его смуглых руках, а на лоб надвинут венец с единственным рубином. Не обладая утонченными чертами отца и старшего брата, Тхутеп тем не менее имел достаточно выразительное лицо, а глаза его обаятельно искрились. Посол из Зандри в мантии цвета морской волны, украшенной великолепными жемчугами и гладкими изумрудами каплевидной формы, низко поклонился царю. Темные волосы и борода посла сильно вились и блестели, натертые душистым маслом, на лице сияла победная улыбка.

Нагаш нахмурился, узнавая лица молодых людей, стоявших сомкнутыми рядами за спиной у посла. У многих были свежие синяки, а на нескольких — повязки, пропитанные кровью. Они замерли, от стыда низко опустив головы. Всё это были аристократы, захваченные в плен во время сокрушительного поражения месяц назад. Нагаш тотчас же понял, в чем заключается план Зандри, и с любопытством посмотрел на брата.

— Народ Живого Города благодарит Некумета, твоего великого царя, за милосердие, — заявил Тхутеп, сложил руки на груди и низко поклонился. — Пусть возвращение этих воинов возвестит о начале новой эпохи мира и процветания для народов всей Благословенной Земли!

Снова раздались крики ликования. Кефру наклонился к хозяину и произнес:

— Зандри возвращает пленников, не требуя выкупа? Это безумие!

Нагаш постарался не выдать горечь и смятение.

— Вовсе нет, — отозвался он. — Этот широкий жест сделан не ради Тхутепа, но ради остальных посланников. — Кефру недоуменно посмотрел на хозяина, и Нагаш кинул на него раздраженный взгляд. — Неужели непонятно? Это тщательно просчитанное оскорбление и хорошо продуманный Некуметом дипломатический ход. Демонстративно возвращая пленников без требования выкупа, он заявляет всей Неехаре, что не считает нас угрозой для себя. — Верховный жрец резко обвел зал рукой. — Хетеп мертв, и шакалы уже кружат, стараясь захватить влияние. Зандри просто выпрыгнул впереди стаи, а Тхутеп слишком наивен, чтобы понять это.

Внезапно Тхутеп обернулся, словно услышал свое имя. Взгляд его упал на Нагаша, и после короткого замешательства улыбка сделалась шире.

— Добро пожаловать, брат, — сказал он, поманив к себе верховного жреца. — Я рад, что ты здесь и видишь, как наша вражда с Зандри закончилась. Теперь прошлое можно забыть.

Нагаш окинул посла Зандри холодным, непримиримым взглядом.

— Я пришел, чтобы сообщить тебе, брат: тело нашего отца готово к путешествию, — обратился он к Тхутепу. — Мы перенесем его в Великую пирамиду за час до заката, как требуют жрецы.

Посол услышал сказанное, и его лицо сделалось печальным. Он склонил голову перед Тхутепом и произнес:

— Хотя мы враждовали с вашим отцом, он был отважным воином и великим царем, и мы скорбим о его смерти вместе со всей Неехарой. И для сопровождения Хетепа в его путешествии в загробный мир смиренно предлагаем наш дар от имени всего народа Зандри.

Тхутеп серьезно кивнул.

— Очень хорошо, — сказал он. — Давайте взглянем на ваш дар.

Посол сделал жест, и в конце процессии началось какое-то движение. Ряды бывших пленников, ожидавших разрешения Тхутепа вернуться к семьям, раздвинули в стороны коренастые рабы с голой грудью, тащившие за собой троих незнакомцев в черном. Рабы бросили троицу к ногам посла и поспешно удалились.

Нагаш внимательно посмотрел на лежавших. Все высокие и стройные, одеты в странное сочетание потрепанных шерстяных накидок и своего рода кожаных доспехов, покрывавших их торсы и животы. Двое оказались женщинами с длинными белыми волосами; нечесаные, спутанные пряди доходили до самой талии. У мужчины волосы были черными как смоль, почти такими же длинными и тоже спутанными. Кожа там, где Нагаш мог ее видеть, была белее алебастра, черты лица тонкими и изящными — заостренные подбородки, острые носы и угловатые скулы. Незнакомцы были красивы странной, почти пугающей красотой, и хотя выглядели хрупкими по сравнению с окружавшими их неехарцами, от них исходила угроза, почему-то тревожившая верховного жреца. Мужчина посмотрел вверх, на Нагаша. Лицо его было невыразительным, черные глаза пустыми. Похоже, всех троих чем-то опоили.

По двору пронеслись шепотки. Тхутеп уставился на странные создания взглядом, полным любопытства и одновременно отвращения, словно наткнулся на клубок кобр.

— Что они такое? — спросил он.

— Они называют себя друкаи, о великий, — торопливо ответил посол. — Их корабль разбился у нашего побережья во время ужасного шторма несколько месяцев назад, и с тех пор они были рабами в царском дворце.

При слове «рабы» пленный мужчина повернул голову к послу и прошипел что-то на свистящем, похожем на змеиный, языке. Зандриец побледнел, но тут же оправился.

— Они просто чудо, правда? — спросил он. — Наш царь пожелал, чтобы они ухаживали за духом Хетепа в загробной жизни.

Тхутеп пришел в замешательство. Одно дело — материальные ценности, и совсем другое — рабы, предложенные чужестранцем для службы мертвому царю.

— Что ж, это, безусловно, щедрый дар, — медленно произнес он, не желая наносить обиду.

Нагаш со все усиливающимся интересом следил за их разговором. Какую игру ведет делегация из Зандри? Ясно же, что за этим что-то скрывается. И тут он заметил, что одна из женщин немного приподнялась и сосредоточенно склонила голову. Она пыталась заговорить, невнятно произнося слова своего ужасного языка, и Нагаш тут же ощутил исходившую от нее слабую волну волшебства, похожую на дуновение ледяного ветра из пустыни.

Он замер, насторожившись. Возможно ли это?

Верховный жрец повернулся к Тхутепу.

— Предложение Зандри беспримерно, — сказал он, стараясь, чтобы голос не дрогнул, — но это не значит, что оно неприемлемо. Полагаю, щедрое предложение, демонстрирующее величие духа, должно быть встречено достойно, о великий.

Тхутеп просиял.

— Да будет так, — объявил он. — Рабов нужно отвести в храм, — обратился он к Нагашу. — Ты позаботишься об этом?

Нагаш улыбнулся.

— Непременно, — ответил он.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Черный визирь

Оазис Зедри, 62 год Ку’афа Коварного

(—1750 год по имперскому летосчислению)

Крики ужаса разнеслись над полем боя, когда тьма, как быстрая волна прилива, потекла вниз по каменистому склону, заливая окровавленные пески. Акмен-хотеп, царь-жрец Ка-Сабара, видел, как ужасная тень проносится над пехотой Нагаша и враги обретают новые силы. Они ринулись вперед, на передние ряды Бронзового Войска, свирепо рубили и разили гигантских воинов, но царь не знал, проистекала их вновь обретенная свирепость из отваги или из страха.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});