Очерки истории цивилизации - Герберт Уэллс

Но и в тридцать два года он не смог ни изумить, ни обмануть добропорядочную госпожу, которая высекла Посланника Судьбы, когда ему было шестнадцать, за то, что он строил гримасы своей бабушке. На него могла молиться вся Франция, но его мать не питала никаких иллюзий. Она откладывала деньги, которые он ей присылал; она, как и раньше, продолжала вести домашнее хозяйство. «Когда все это закончится,— говорила она,— ты будешь рад, что я скопила немного денег».

Мы не будем подробно рассказывать о том, какие действия предпринял Наполеон, чтобы стать императором. Его коронация представляла собой самое необычное возрождение этой традиции, которое только можно себе представить. Цезарь больше не был примером для подражания — ведь Наполеон стал теперь Карлом Великим. Его короновали на императорство совсем не в Риме, а в Париже, в соборе Нотр-Дам; для проведения церемонии из Рима специально привезли Папу Пия VII; а в кульминационный момент Наполеон I схватил корону, отстранил Папу и сам себя короновал. Наставление Карла Великого сыну Людовику наконец дало плоды. В 1806 г. Наполеон возродил еще одну славную античную традицию и, все еще следуя примеру Карла Великого, увенчал себя железной короной в Ломбардии в Миланском соборе.

Теперь четыре дочерние республики Франции должны были стать королевствами: в 1806 г. он назначил брата Луи в Голландию, а брата Жозефа — в Неаполь. Но история зависимых королевств, которые он создал в Европе, слишком сложна и неоднозначна для нашего «Очерка», несмотря на то, что такое свободное обращение с границами государств в конечном счете способствовало объединению Италии и Германии.

Пакт между новым Карлом Великим и новым Львом продержался совсем недолго. В 1807 г. Наполеон начал запугивать Папу Римского и в 1811 г. фактически сделал его пленником в Фонтенбло. В этом явно не было необходимости. Эти действия Наполеона лишь восстановили против него Католическую церковь и ее прихожан, а его коронация восстановила против него либеральное общественное мнение. Он уже не был представителем как старого, так и нового. Новое он предал; старое не смог завоевать. Он представлял теперь лишь самого себя.

Явно не было особой необходимости и в такой внешней политике, которая ввергла Европу в новый период войн. Слишком рано поссорившись с Великобританией, он собрал в Булони (1804 г.) большую армию для завоевания Англии, несмотря на неблагоприятную военно-морскую ситуацию. Он даже учредил медаль и соорудил в Булони колонну в ознаменование триумфа своего запланированного вторжения. В чисто «наполеоновской» манере планировалось хитростью отвлечь британский флот, переправить сконцентрированную в Булони армию через пролив на плотах и лодках и захватить Лондон до того, как британский флот успеет вернуться. В то же самое время его агрессивные действия в Южной Германии неуклонно подталкивали Австрию и Россию к антинаполеоновской коалиции с Британией. В 1805 г.

британские адмиралы Колдер и Нельсон нанесли два смертельных удара по надеждам на победу, которые питал Наполеон. В июле Колдер нанес тяжелое поражение французскому флоту в Бискайском заливе; в октябре Нельсон уничтожил объединенный флот Франции и Испании в Трафальгарской битве. В этом победном сражении Нельсон геройски погиб на корабле «Виктория». В результате Наполеону пришлось иметь дело с безжалостным противодействием Британии, недостижимой и несокрушимой, способной наносить ему удары по всему побережью Европы.

В течение нескольких лет всю правду о смертельной ране Трафальгара прятали от французской общественности. Говорилось только, что «после того, как мы опрометчиво ввязались в сражение, мы потеряли в результате шторма несколько линейных кораблей». После победы адмирала Колдера Наполеон быстро убрал свою армию из Булони, перебросил ее через Европу и сокрушил австрийцев под Ульмом и Аустерлицем.

В этих неблагоприятных обстоятельствах Пруссия вступила в войну с Наполеоном и потерпела полное и окончательное поражение в Йена-Ауэрштедском сражении (1806 г.). Австрия и Пруссия были сокрушены, но Россия все еще оставалась участником военных действий, и следующий год был посвящен этому упорному и труднодостижимому противнику.

Мы не можем во всех подробностях проследить трудности Польской кампании против России; Наполеону пришлось туго в сражении при Пултуске, которое он объявил блестящей победой, и снова — под Эйлау. Затем русские потерпели поражение под Фридландом (1807 г.). До этих пор Наполеон никогда не ступал на землю России, русские были все еще такими же непобедимыми, как и британцы. И тут неожиданно Наполеону крупно повезло. Сочетая хвастовство, хитрость и лесть, ему удалось уговорить молодого и амбициозного царя Александра I — тому было всего тридцать лет — заключить альянс. Два императора встретились в Тильзите на плоту посредине реки Неман и пришли к взаимопониманию.

Во время воспитания при дворе Екатерины II Александр сильно проникся либеральными идеями и был всецело за свободу, образование и новый порядок в мире,— но только под его владычеством. «Он бы с радостью всех освободил,— сказал один из его первых соратников,— при условии, что все будут совершенно свободно делать именно то, что он пожелает». Он заявил также, что отменил бы крепостное право даже ценой своей головы,— но только при условии большей цивилизованности. По его словам, он объявил войну Франции потому, что Наполеон был тираном, и для того, чтобы освободить французский народ. После Фридланда он увидел Наполеона в ином свете. Эти двое встретились через одиннадцать дней после поражения русских — Александр, несомненно, пребывал в состоянии разговорчивой экзальтации, характерной для людей его склада, когда они внутренне готовы к переменам.

Для Наполеона эта встреча наверняка была исключительно лестной и приятной. Это была его первая встреча с другим императором на принципах равенства. Фантазия обоих высоко воспарила над плотом в Тильзите. «Что есть Европа?» — спросил Александр.— «Мы есть Европа». В этом же духе они обсуждали ситуацию в Австрии и Пруссии, они мысленно разделили между собой Турцию, они заговорили о завоевании Индии и вообще — большей части Азии, а также о том, что Россия отберет у Швеции Финляндию. Они игнорировали тот неприятный факт, что большую часть поверхности Земли составляют моря, а на море британский флот не имел себе равных. Рядом была Польша, готовая восстать и превратиться в страстного союзника Франции, если бы только Наполеон этого захотел. Однако он был безразличен к Польше. Это был день перспектив, которые не имели перспективы. Но Наполеон все же скрыл свое дерзкое желание жениться однажды на русской княжне, настоящей принцессе. Это, как он убедился в 1810 г., было желание преждевременное.

После Тильзита произошло заметное ухудшение личных качеств Наполеона: он стал склонен к непродуманным действиям, ему все больше стало недоставать терпения в преодолении преград, все чаще и чаще он вел себя, как ниспосланный судьбой властелин мира, все чаще проявлял нетерпимость ко всем, кто попадался на его пути.

В 1808 г. он совершил очень крупную ошибку. Испания была его преданным союзником, полностью под его контролем, но он счел нужным низложить испанского короля из династии Бурбонов, чтобы заменить его своим братом Жозефом, правившим в Сицилии. Португалию он к тому времени уже завоевал и планировал объединить два королевства — Испанию и Португалию — в одно. В результате испанцы восстали в порыве патриотического негодования, окружили французскую армию под Байленом и вынудили ее капитулировать. Это был ошеломляющий сбой в непрерывной череде французских побед.

Британцы незамедлительно воспользовались возможностью, которую предоставило им это восстание. Английская армия под командованием сэра Артура Уэллесли (впоследствии герцога Веллингтона) высадилась в Португалии, разгромила французов под Вимиеро и вынудила их к отступлению из Испании. Известия об этих военных провалах вызвали сильное возбуждение в Германии и Австрии, а русский царь занял более неуступчивую позицию по отношению к своему союзнику.

В Эрфурте состоялась новая встреча этих двух властелинов, на которой царь гораздо меньше, чем ранее, поддавался обворожительным уловкам Наполеона. Прошло четыре года шаткого французского «господства», когда границы на карте Европы тре-

петали, словно белье на ветру. Личная империя Наполеона увеличилась за счет открытой аннексии Голландии, большей части Западной Германии, Италии и восточного побережья Адриатики. Но теперь, одна за другой, французские колонии переходили в руки британцев, а британские армии на испанском полуострове вместе со своими испанскими союзниками медленно теснили французов на север. Наполеон уже начал надоедать всей Европе; его противниками были теперь не только монархи и министры, но и целые народы.