И аз воздам - Надежда Попова

— Только когда все закончится, — уточнил Курт. — Не раньше.

* * *

Каспар шагал ровно, безмятежно, не глядя по сторонам, смотря лишь прямо перед собой. Курт сопровождал приговоренного от самого шатра — с той самой минуты, как снятые кандалы на крестовине заменили на веревку, связавшую его руки за спиной; идти под прицелом дюжины арбалетов было несколько неуютно, но выпустить пленника из виду и из-под личного контроля он опасался — несмотря на все «но», «не сумеет» и «не может быть». Вероятно, логики в этом не было, но в этой ситуации Курт был готов пойти против собственных принципов.

Позади арбалетчиков он видел людей — рыцарей, солдат, обозный люд — и судя по выражению этих лиц, большинство из них знали, чей последний путь наблюдают сейчас. Где-то в этой пестрой толпе совершенно точно должны быть и участники того самого пражского турнира, своими глазами видевшие дела его рук…

Здесь трибун не возводилось. Фридрих просто стоял напротив помоста, с ожиданием глядя на приближающуюся процессию, за его плечом застыл безмолвная тень Хельмут, справа — Бруно и Нессель, слева хмуро взглядывал на помост неотлучный адъютор фон Тирфельдер. Место казни не ограждали оцеплением, но вперед никто не лез, оставив свободным пространство вокруг помоста и широкий коридор, по которому Курт все так же под прицелом арбалетчиков провел все так же размеренно и бесстрастно шагающего человека со связанными руками. У помоста он взял Каспара за локоть, молча развернув и направив к короткой лестнице, передал exsecutor’у в буквальном смысле из рук в руки и лишь тогда отошел, встав рядом с Фридрихом.

— Все еще думаете, что Альте не стоит тут быть, майстер Гессе? — тихо спросил наследник, и он качнул головой:

— Готтер не захотела. Кто я, чтобы спорить.

— А ты бы привел, — укоризненным шепотом сказала Нессель, и Курт пожал плечами:

— Я бы привел. Вряд ли это показалось бы ей таким уж кошмарным зрелищем после того, что уже довелось видеть.

— И зачем добавлять?

— По-моему, ей стоило знать, что стало с человеком, который едва ее не убил.

Бруно выразительно кашлянул, и оба умолкли, переведя взгляды на помост в центре свободного от людей пятачка.

Каспар стоял неподвижно, прямо, как ствол, глядя поверх голов; бесстрастный взгляд не скользил по лицам, не задерживался ни на ком, никого не пытался выловить из толпы — взгляд застыл, точно ледяная корка в проруби, окаменелый, ровный…

Когда из-под его ног вылетела тяжелая подпора, Нессель поморщилась, а спустя полминуты вовсе отвернулась, явно с трудом сдерживая дурноту. По толпе зрителей волной прокатился одобрительный гомон, чуть замолкнувший в момент апогея и ставший громче ближе к финалу. Было ли это личным распоряжением Фридриха, или вариант петли исполнитель выбрал сам, Курт не знал и сомневался, что будет этим интересоваться…

— Вот для него всё и закончилось, — констатировал он спустя несколько минут всеобщего напряженного ожидания, когда конвульсии, наконец, стихли. — Как я и поклялся — теперь можно и на костер. Ad vocem, Бруно, ты все еще помнишь, что Совет должен рассмотреть мое предложение? Охотники собирали сведения веками, посему к ним стоит прислушаться; а их практика говорит, что прижизненное сожжение — опасная штука. Только представь, скольких невероятных сущностей мы наплодили за все это время, казня простых малефиков. Быть может, все и обошлось, а может, кто-то из них…

— Совет ему «должен», — буркнул Бруно, не отводя взгляда от неподвижного тела под перекладиной. — Эта тема будет одной из важнейших на следующем заседании, а оно, как ты понимаешь, случится скоро. Но ты также должен понимать, что самой важной она не будет.

Курт бросил взгляд на помрачневшего наследника и снова отвернулся к помосту со столбом и веревкой.

— И да, Фридрих, о самой важной теме, — сказал он негромко. — Завтра я уеду; не знаю, как сложится наше прощание, поэтому скажу сейчас. Не играйте в рыцаря, прошу вас. Не лезьте вперед. Без вашего воодушевляющего помахивания мечом в первых рядах — армия как-нибудь обойдется. Без живого наследника — Империя обойтись не сможет.

Тот тяжело вздохнул, глядя, как постепенно разбредаются зрители, коротко взглянул на тело в петле и, наконец, нехотя отозвался:

— Могу лишь ответить, что понимаю это, майстер Гессе.

Курт больше ничего не сказал, напряженно следя за тем, как исполнитель обрезал веревку; когда массивное тело рухнуло на помост, он непроизвольно шагнул вперед, вдруг осознав, что мысленно прикидывает, сколько времени потребуется на то, чтобы выхватить и зарядить арбалет, как лучше выстрелить над головами расходящихся людей…

— Да, непривычно, — тихо согласился Бруно.

Фридрих бросил еще один взгляд на виселичный столб и, помедлив, обернулся к телохранителю. Неизменно равнодушный, безучастный взор бывшего зондера сейчас был полон смеси таких чувств, что Курт предпочел даже не пытаться разложить их на части.

— Хельмут, — позвал наследник, и взгляд сместился к нему. — Я знаю, слишком быстро, слишком легко. Незаслуженно легко. Почти ничего не почувствовал и даже не понял, что происходит. Должно было быть не так. Но там, где он оказался, всё будет иначе, и с него спросят сполна — за всех.

— Да, — тихо отозвался тот и, помедлив, коротко кивнул Курту: — Спасибо. И от них — тоже.

Он молча кивнул в ответ, вновь обратив взгляд к суете у помоста.

— Хочешь увидеть, как он сгорит? — помедлив, уточнил Фридрих, и телохранитель качнул головой:

— Нет. Ни к чему.

— Ты прав, — согласился наследник сдержанно. — Майстер Гессе?

— Я останусь, — ответил он, не обернувшись, наблюдая за тем, как двое с надсадой волокут по земле тело с петлей на шее. — Я должен убедиться.

— Отец Бруно?

— Если я потребуюсь вам как член Совета, Ваше Высочество, — так же не отводя глаз от тела на земле, ответил тот, — вы знаете, где меня найти.

— А я пойду к Альте, — вздохнула Нессель. — Которой ты сказал, что скоро придешь.

— Я скоро приду. Скажи ей, что я… — Курт замялся, и ведьма монотонно договорила:

— … работаешь.

— Да.

Нессель смотрела на него молча еще мгновение — этот взгляд он чувствовал буквально затылком, почти физически — и, молча развернувшись, направилась вслед за Фридрихом.

— Паршивая смерть.

Курт обернулся на голос, встретившись глазами с солдатом, стоящим в нескольких шагах в стороне, и сухо согласился:

— Да, мерзкая.

— Позорная, — продолжил солдат, подойдя ближе, тоже наблюдая за тем, как двое исполнительских помощников споро управляются с телом, оборачивая его полотном и просмаливая сухую толстую ткань. — Такой бы себе никто не пожелал, да… Мне вот даже почудилось, что он дернулся, когда его под петлю ставили. Вроде как вырваться.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});