Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

— Это не ложь, — сказал примарх, и снова в его глазах вспыхнула боль. Ангел взглянул на Ралдорона, на миг разделив страдания с ним. Капитан вспомнил воина в руинах разрушенной часовни на Мельхиоре, и несколько других до этого.

— Мы знаем тебя, Ангел, — сказал Кирисс, сдерживая кашель. — Всегда знали. Ты никогда не задумывался во тьме долгой ночи, когда был одинок и встревожен? Никогда не осмеливался спросить вслух о происхождении… — демон прервался, чтобы изобразить в воздухе очертания, следуя линиям крыльев Сангвиния, — …твоего дара?

Снова раздалось низкое грубое хихиканье.

— Когда ты был отнят у твоего заблудшего отца и оказался в пыли радиоактивных земель Ваала, Губительные Силы присматривали за тобой. Они прикоснулись к тебе.

— Сейчас ты лжешь, — сказал Сангвиний. — Я — сын своего отца и всегда им буду. Я — ангел его чистого гнева.

— Тогда убей меня и посмотри, как твои сыновья уступят этой силе.

Кирисс поднялся во весь рост, не обращая внимания на гноящиеся раны истерзанного тела.

— Гнев. Вот, что ты такое, вот, что ты скрываешь под своей благородной маской. Но если ты не примешь этот изъян, если продолжишь отвергать его… тогда все твои сыновья поплатятся жизнями!

Демон развернулся, вынудив легионеров отступить за пределы досягаемости его клешней.

— Неумелая игра этого убийцы Ка Бандхи закончена, и посреди разгрома я одержу небольшую победу. Покорись мне!

— Никогда.

Кирисс раздраженно заревел.

— Я даю тебе выбор, примарх. Пламя гнева нельзя потушить, только отведать. Оно само себя поддерживает. Посмотри на своих сыновей. Даже эти прославленные воины рвутся в бой и страстно желают выпустить на волю берсерка! Если бы не та ведьма с призрачным разумом, все уже бы произошло. Остальные воины твоего легиона на волосок от того, чтобы поднять мечи друг против друга! — его клешни гневно щелкнули. — И эта красная жажда только начало. Она станет более могучей, чем все, что ты уже видел во снах.

— Какой… выбор?

Когда Сангвиний произнес эти слова, Ралдорону показалось, что клинок пронзил его сердца.

— Милорд, не…

— Какой выбор, демон? — прогремел примарх.

— Впусти пламя гнева в себя, — сказал Кирисс. — Прими его. Пойдем со мной, следуй вместе со своим возлюбленным братом Хорусом. Сделай это, и твои сыновья будут освобождены. Я обещаю. Твой легион будет избавлен от этого изъяна, Ангел. Они больше никогда не познают его снова. Их жизнь в обмен на твою.

Ралдорон увидел возникшее в глазах своего повелителя сомнение. Даже когда капитан узнал о наследии потерянных, об угрозе, которая таилась в генетической матрице легиона, он хранил молчание, как попросил его повелитель. Но он не мог закрыть глаза на то, какую боль принесло это знание примарху. Ничто так не страшило Ангела, как страдания его сыновей.

Острие огромного красного меча дрогнуло и опустилось к полу. Ралдорон услышал крики воинов, вопли недоверия и осуждения. Первый капитан подошел к повелителю и покачал головой.

— Вот чего хотят предатели, — произнес он. — Вот почему они привели нас сюда, милорд! Поставить перед этим выбором, разве вы не понимаете?

— Понимаю, — ответил Сангвиний, и это, казалось, состарило его на века.

— Разве я многого прошу? — самодовольно улыбнулся демон. — Отец, готовый на все ради своих детей. Разве не этого ты всегда хотел, Сангвиний? Умереть за них?

Кирисс скрестил руки, исполнив ряд пассов, и в ответ кристаллическая капсула загремела, листы из психически резонирующего материала раскрылись, словно причудливый механический цветок. Бурлящий красный дым вырвался наружу.

Ралдорон почувствовал на языке привкус тумана. Он был металлическим и насыщенным горькой ненавистью.

— Вы не можете верить этой твари, — гневно произнес капитан.

— Мы никогда не будем лгать тебе, — сказал Кирисс, повторяя слова Ка Бандхи на Равнинах Проклятых. — Мы дадим тебе то, в чем ты нуждаешься. Чего желаешь.

Ангел бросил долгий мрачный взгляд через разбитое окно на отряды воинов в багровых доспехах, окруживших собор. Его любимые сыновья.

— Если жертва должна быть принесена, — сказал Сангвиний, его крылья раскрылись, — так тому и быть.

— Она будет принесена! — крик прозвучал эхом слов примарха, и Ралдорон повернулся на голос, услышав внезапный рев цепного оружия. — Но не вами!

Он увидел как Мерос взмахнул топором. Апотекарий схватился за один из широких тросов, там, где он был привязан к костяному кольцу в дальней стене. Прежде чем кто-либо смог помешать, Мерос одним ударом рычащего оружия перерубил канат. Натяжение отбросило перерезанный трос, и он, вращаясь, устремился вверх к сложной паутине массивных шкивов и противовесов, поддерживающих кристаллическую конструкцию. Апотекарий крепко держался за канат, поднимаясь вместе с ним в густой туман, изливающийся из открытой капсулы. Топор выскользнул из руки Мероса и полетел вниз, исчезнув в кровавом дыму.

Без промедления Сангвиний бросился в воздух бело-золотой вспышкой, полетев по спирали вслед за непослушным сыном.

Он пошел на это без колебаний, зная, что поступает правильно. Если бы у Мероса было время на сомнения, возможно, он задумался о таких абстракциях, как судьба или рок, но ему это было несвойственно. Существовал только вопрос о том, что нужно сделать, и сделать без промедления.

Он не может пасть.

С того самого момента на Нартаба Октус, когда Мерос почувствовал, как снаряд «душеискателя» пробивает его живот и застревает внутри, он знал, что призрак смерти близок. Он был готов умереть, в этом заключалась доля легионера: всегда быть готовым славно погибнуть в битве за Имперскую Истину.

Но смерть не забрала его в тот день, и в саркофаге, где он лежал, пока кровь очищалась от порчи чужих, та неосязаемая часть человека, которую можно было назвать его душой, оказалась на грани жизни и смерти.

Воитель Хорус.

Воин, которого он встретил в грезах исцеляющего кровавого сна, назвал это имя. Предостережение. Только сейчас Мерос все понял. Тогда он подумал, что это было запоздавшее предупреждение, но сейчас оно звучало иначе. Как подготовка к этому событию? Кровавый Ангел, который должен был быть мертв, не умирал ради этого выбора? Этого поступка?

Он казался верным. Он был верным.

Трос, поднимающий тяжелое тело в доспехе, заскрипел и начал гореть в подъемном механизме, вниз стремительно опускался тяжелый противовес. В глазах Мероса помутнело, когда он нырнул в багровую дымку. Апотекарий отпустил канат, скорость падения отнесла легионера в сторону, и он тяжело рухнул на лепесток открытой пси-капсулы, из-за чего треснула кристаллическая матрица. Мерос покатился, закованные в керамит пальцы заскребли по скользкой поверхности, когда он попытался остановиться. Ему удалось зацепиться, прежде чем руки разжались, и он упал туда, откуда поднялся. Кровавый Ангел встал и огляделся.

Капсула, которая снизу напоминала огромный ящик из мутного кристалла и медной филиграни, теперь была открыта и освещена энергетическими вспышками. Их цвет вызвал у Мероса синестетические всплески эмоций: оттенок ненависти, тон бешенства, цвет гнева.

Казалось, открытый контейнер не имел ни размеров, ни реальной формы. Внутреннее пространство простиралось в бесконечность, как зеркало, обращенное к зеркалу.

Красный дым вздымающимися, могучими волнами бурлил вокруг него, подобно крови в чистой воде. В его движении был умысел и злоба. Меросу это напомнило поведение карнодона, который кружил возле своей добычи.

Апотекарий раскрыл руки.

— Давай же. Иди, прежде чем пойму, насколько я глуп. Возьми свою жертву.

Сильный порыв ветра и шум хлопающих крыльев возвестили о чьем-то прибытии. Мерос повернулся и вдруг увидел суровое лицо Ангела, приземлившегося позади него.

— Отойди, сын мой, — сказал он. — Я приказываю тебе.

Мерос сделал вдох, а затем произнес самые трудные в своей жизни слова.

— Нет, милорд. Со всем уважением, я должен отказать.

Сангвиний прищурился.

— Ты не повинуешься своему примарху.

— Да, — его вдруг охватила странная сентиментальность, и апотекарий грустно рассмеялся. — Полагаю, это делает меня предателем.

— Мерос. Ты не можешь сделать это.

Крылья Ангела сложились, когда он указал на клубящийся туман.

— Ни одна смертная душа не переживет прикосновения этой силы. Если Кирисс говорил правду, это сырая энергия варпа, грубая мощь всей нашей ярости. Ты не сможешь контролировать ее. Она уничтожит тебя.

— Да, — сказал апотекарий, приблизившись на один шаг. — Она уничтожит меня. Не вас.