Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

И вам тоже — как свидетелям или обвинителям.

— С удовольствием.

— Да, потом вы уедете отсюда, а дружки этого старика расправятся со мной и оставят один окоченелый труп.

— Да, жарко, пожалуй, тебе будет, но что в этом плохого? От этого не окоченеешь.

— Не издевайся! Ты же не знаешь, как плохо мне будет. Я говорю, если бы ты застрелил негодяя, не было бы никаких забот. Я бы за это не отвечал. А если ты прибудешь как свидетель в Ускюб, ты не уедешь из наших краев живым. Свершится кровная месть.

— У мясника есть мужчины в родне?

— Да, брат.

— Ты не знаешь, дома ли он сегодня?

— Здесь он, мой слуга ведь передал послание ему, а не самому Чураку.

— Гм! Тут есть над чем задуматься. Если он таков, как его брат, я найду способ защититься.

— Одного поля ягода. Я-то считал, что Чурак куда порядочнее, чем он. А раз Чурак сам оказался мошенником, то брат его, стало быть, продувная бестия. Пока ты здесь, тебе придется опасаться за свою жизнь. Поэтому хочу дать тебе хороший совет: немедленно садись в седло и поезжай в Каратову. Я найду вам проводника.

— Мы не хотим туда ехать.

— Но ведь мясник же об этом сказал!

— Это была ложь. Мы направимся отсюда в Ускюб, и это весьма кстати. Если ты повезешь туда старого Мубарека, мы будем твоей охраной.

— Боже упаси! Нас застрелят в дороге!

— Если только мы глупо возьмемся за дело.

— Я вижу, ты совсем не представляешь здешней обстановки. Ты со своими друзьями очутился в смертельной опасности; ваша жизнь висит на волоске, за вашу судьбу нельзя поручиться. Уезжайте отсюда. Для вас это лучший выход.

— Да и для тебя лучше всего нас прогнать! Не правда ли?

Этот вопрос чрезвычайно смутил его. Он с такой настойчивостью уговаривал меня лишь потому, что заботился о самом себе. Конечно, человек он был храбрый, но, будучи сыном своей страны, знал, как шаток здешний закон.

— Почему же для меня? — переспросил он.

— Когда мы уедем, ты отпустишь старого Мубарека восвояси. Тогда тебе нечего будет опасаться мести; наоборот, ты заслужишь его благодарность.

Он покраснел: я попал в точку. И все же он произнес:

— Не думай обо мне! Я поступлю так, как велит долг; волнуюсь же я лишь из-за вашей безопасности.

— О нас тебе нечего волноваться. Мы уже доказали, что чужая помощь нам не нужна. Собственно говоря, мне сегодня надо было обратиться к тебе ради защиты от наших врагов, но я не стал тебе докучать; я знал, что мы и сами справимся. Нам и впредь не нужны ни твои советы, ни твоя поддержка. Ведь именно тебя мы должны благодарить за то, что оказались в такой опасности.

— С какой стати? — спросил он.

— Потому что ты нас уверил, что ни один посторонний не приезжал к мяснику, а ведь они прибыли сюда раньше нас.

— Я не знал этого; их же не было в деревне. Чурак встретил их за околицей. Я ведь сказал тебе, что он вернулся домой верхом. Он наверняка встретил их и сговорился с ними.

— Видимо, да. Ладно, я не уезжаю сегодня из Сбиганци, а заночую у тебя. Что ты думаешь делать с теми тремя, которых мы оставили в ущелье?

Он снова почесал за ухом.

— Господин, оставь меня в покое с этой историей!

— Увы, не могу. Не оставаться же им там. Я требую, чтобы ты еще сегодня арестовал старого Мубарека. Оба трупа, не возражаю, пусть лежат там.

— И что же мне делать с Мубареком?

— Запри его здесь, а утром мы повезем его в Ускюб.

— Батюшки святы! В мой дом ворвутся аладжи!

— Мы поможем тебе отбиться.

— Позднее мне отомстят кровники.

— Какая трусость!

— Да, вам, конечно, нечего беспокоиться о себе. Вы уедете отсюда и никогда не вернетесь. А на меня все шишки полетят.

— Аладжи тебе не навредят. Завтра утром мы передадим их властям в Ускюбе, а в придачу еще Манаха эль-Баршу и Хамда эль-Амасата.

— Ты их уже схватил?

— Нет, но мы поймаем их сейчас же.

— И как?

— С помощью жителей Сбиганци. Мы сейчас созовем их и отправимся за преступниками.

— Так уж они тебя послушаются!

— Они обязаны! Разве ты не читал мои документы? Там не сказано, что я эмиссар падишаха?

— К сожалению, это так.

— Ты обязан повиноваться моему приказу. Если ты откажешься, я пожалуюсь на тебя властям в Ускюбе.

— Господин, ты ищешь несчастий на мою голову?

— Нет, я лишь хочу, чтобы ты выполнил свой долг. Эти четверо разбойников прячутся на опушке леса, среди зарослей кустарника. Нет ничего проще окружить их и арестовать.

— Ох, ты ошибаешься. Они будут отбиваться.

— Что за беда?

Он вытаращил глаза так, что Халеф расхохотался.

— Что за беда, спрашиваешь? Пустяки, да? — воскликнул староста. — Не беда, если они нас перестреляют? Я-то думаю как раз наоборот. Потерять жизнь… Что может быть хуже?

— Я тоже так думаю. Но вам надо действовать так, чтобы они даже не успели взяться за оружие.

— И как нам поступить?

— Я скажу об этом, когда соберется народ.

— Ох, если я признаюсь, в чем дело, никто не придет.

— Тебе незачем говорить об этом. Скажи, по закону ты обязан собирать в минуту опасности всех, кто может сражаться?

— Да, есть у меня такое право.

— И люди обязаны тебе повиноваться?

— Непременно.

— Что ж, если ты прикажешь им сейчас собраться, они должны как можно быстрее прийти к тебе с оружием в руках. Когда они явятся, я сам скажу им, что от них надо. Я поговорю с ними так, что они будут гордиться, что отправились в это сражение.

— Не верю я в это.

— Несомненно.

Он все еще возражал и сомневался, но я стоял на своем, пока он, наконец, не промолвил:

— Ладно, раз ты раскомандовался, я схожу за полицейским приставом и прямо при тебе дам ему инструкции.

Когда он вышел, Халеф заметил:

— Не понимаю тебя, сиди. Ты же наверняка догадываешься, что из этой затеи ничего не выйдет. Этим бравым подданным султана придется ловить ветер в поле.

— Пусть! Я хочу слегка отдохнуть. Ведь я путешествую, чтобы знакомиться со странами и народами. Мне хотелось бы собрать всех жителей деревни, чтобы понаблюдать, как они веселятся и развлекаются. Сегодня мы оказались в беде, а теперь можем хоть часок посмеяться.

Мои спутники согласились. Им любопытно было взглянуть на местное ополчение. Оно вот-вот должно было собраться.

Через некоторое время наш хозяин вернулся и привел с собой пристава.