Море серебряного света - Тед Уильямс

«Приоритетное Сообщение». Слова зажглись перед его внутренним взглядом. Сражаясь всей силой своего сознания, он не мог отключить его, не мог даже удивиться, откуда появилась такая странная вещь. Высшая сила заговорила, но тварь все еще висела на нем, решив утянуть его за собой в пучину самоуничтожения.

Через сознание потянулась вереница образов. Тела… женские тела, измученные и вспоротые, скользкие и мокрые. «Но почему? Где?» Он не мог отвлечься — остались секунды — но образы, наполнившие его мозг, пролетали сквозь него, как ангелы через небо. Ручеек стал потоком, грязной неодолимой волной расчлененных трупов, его собственное лицо злобно глядело на него из тысяч зеркал, тысячи ртов истошно орали, пока он не перестал думать. Он трепыхался, пытаясь выбраться из потока восстановить контроль но все глаза глядели на него знающие глаза смеющиеся рты лица его матери смеялись и кричали кровью тихая музыка смерти он не мог остановить ее не мог не мог не…

* * *

Финни и Мадд отправились на охоту на верхний этаж, но Феликс Жонглер не мог видеть, что там происходит — он сам запечатал это место два года назад. Самый старый человек в мире мог только беспомощно корчиться в сохраняющей жидкости и задавать себе бесчисленные вопросы.

Дред. Это все работа Дреда. Жонглер поднял его из грязи, но любимец обрушился на него как дикий пес, которым, в сущности, он и был. Да, у него очень острые зубы, но в конце концов от только зверь, скотина, животное, почти целиком созданное им самим…

Его внимание опять привлекла какофония тревог. Он попытался сосредоточится, но мысли разбегались. Многие десятилетия он не чувствовал себя таким испуганным — как все это произошло? Сколько времени потребуется, чтобы снова все привести в порядок? Он заставил себя еще раз просмотреть информацию системы безопасности, но не смог разобраться в безнадежном беспорядке. Новые тревоги, похоже, говорили об опасности с воздуха. «Почему ее не видят мои вертолетчики и пилоты самолетов с вертикальным взлетом?» Скорее всего еще одна фальшивая тревога, но, тем не менее, за что он платит этим бесполезным ленивым солдатам…

«Исчезли». Ну конечно, их нет на месте. Эвакуированы.

Он уставился на мигающие индикаторы, линяя угрозы начиналась высоко в атмосфере и заканчивалась… здесь?

Рядом с ней вспыхивали данные Апепа. Удивленный и потрясенный вторжением в его частные владения, он совсем забыл о странном упрямстве уже запущенной программы. Вранье — все эти данные вранье. Если бы, как они говорят, ракетные двигатели были запущены часы назад, то они отправили бы спутник в открытый космос со скоростью тысячи миль в час, для чего они и предназначены. Так что траектория конечно неправильна…

Траектория. «Падает, а не поднимается».

Он быстро стал перебирать все камеры периметра, пока не нашел одной, направленной в небо, но и та смотрела слишком низко. И только переориентировав и перефокусировав ее, он увидел новую яркую комету, несшуюся по небу прямо на него.

В это ужасное мгновение он понял все, или, по меньшей мере, достаточно. Но Феликс Жонглер не прожил бы так долго, если бы разрешал паническому страху управлять собой, даже в ситуациях вроде этой. Все могло быть потеряно, но кое-что еще можно спасти. В считанные секунды он запустит процесс Грааля — тот стоял готовым с Церемонии. Тело Феликса Жонглера умрет, но скрытое в недрах огромной резервной памяти Телеморфикса, на другой стороне страны, его бессмертное «я» переживет даже катастрофическое падение системы. И однажды он снова окажется в электронной вселенной, пленник, убежавший от смерти, обладающий знаниями, которые вернут ему деньги и власть.

Жонглер погрузился в свою личную систему и попытался войти в сеть. Прошло долгое ужасное мгновение и автономная программа проверки безопасности разрешила ему полноправный доступ. Он мгновенно добрался до управляющего блока, запускающего процесс Грааля, и разбудил спящего двойника — отныне Феликс Жонглер будет жить вечно, и, что бы ни случилось с его телом, он проснется, освеженный и бессмертный, как будто смерть — всего лишь полуденный сон.

Серый свет растаял. Пришла темнота.

Он не понимал. Он еще ничего не сделал. Процесс Грааля только приготовился начать работу, но еще не активизировался. Тогда почему пространство вокруг него стало черным?

Темнота медленно принимала форму — длинную, низкую, запечатанную тайной печатью. Феликс Жонглер глядел, не веря своим глазам. Каким-то образом, без его желания, его затянуло в симуляцию Египта — в гробницу Сета. Но где остальная часть храма? Почему все в тени?

На краю саркофага блеснула красная линия. Жонглер обнаружил, что его несет вперед. Он отчаянно попытался отменить команду, бесполезно, как в ночном кошмаре. Огненная линия стала шире. Крышка открылась. Внутри кто-то находился.

Человек сел, его черный костюм делал его почти невидимым в тенях саркофага. Бледное лицо сверкнула как свеча из-под черного цилиндра, он улыбнулся и вытянул бледные древние руки.

Ужас схватил Феликса Жонглера, сжал в объятиях и раздавил. Горящие глаза уставились в его, сжигая мысли в пепел, но Жонглер не мог отвести взора. Он попытался закричать, но горло сжало, пульс бился с такой скоростью, что никакая химия и никакой механизм не могли замедлить его.

— Я пришел за тобой. — Могильная улыбка Мистера Джинго становилась все шире и шире, пока не проглотила весь мир. — Я пришел, в конце концов. Поехали, на небо. — Он открыл рот, за зубами открылась тьма в которой горела одна единственная новая звезда. Звезда выбрасывала потоки пламени, становившиеся больше и ярче, по мере того, как она неслась к нему, как огни приближающегося поезда.

— Я пришел, Феликс, — сказал Мистер Джинго.

«Эта улыбка.— Больное сердце Жонглера запнулось.— Пустая жестокая улыбка».

— Наконец-то я схватил тебя.

И тогда, в тенях и тишине, в которой двигались только электроны, старик сумел закричать. Крик полетел в пустоту, находящуюся за мгновениями, таял, но не умирал, вновь и вновь пролетая через то место, где не властно само Время.

* * *

Звезда неслась прямо к ней, поток огня, похожий на стрелку полночных часов.

Ольга даже не повернулась, когда жирный и тощий с криками помчались к лифту. Падающий спутник рос с каждым мгновением; похожий горящий глаз, он уже заполнил все небо за открытой крышей. Она чувствовала сознание сына, близкое, как удары ее сердца. Пламя окружало его, и хотя он своей собственной рукой обломал сук и сбросил колыбель, он ужасно боялся.

Он поискала в кармане и вытащила завиток белого пластика, завернутый в бумагу.

— Я здесь, Дэниел. — Она какое-то время глядела на больничный браслет, потом закрыла глаза. — Мама здесь, с тобой.

И потом она почувствовала его по настоящему, как если бы они держались за руки. Она притянула его к себе и обняла.

В нескольких метрах от нее, в другой вселенной, появился лифт. Дверь открылась наполовину, и остановилась. Толстый и тонкий орали и били друг друга, пытаясь втиснуться внутрь. Жирный сжал шею тонкого, а тот в ответ вонзился зубами в руку и расцарапал до крови голое брюхо толстяка.

В том месте, которое было за глазами, и в том времени, которое было за временем, Ольга нежно прижала к себе сына. Свет падающей звезды лился на нее, усиливаясь с каждым мгновением. Тревоги выли с каждой стены, какой-то голос болтал без умолку в ухе, двое мужчин завывали, сражаясь перед лифтом, но она слышала только одно.

— Шшшш, — сказала она ему. — Не плачь. Мама здесь.

* * *

Рэмси кричал, раз за разом повторяя ее имя, но Ольга Пирофски не отвечала.

Он видел ее в окне, открытом Селларсом. Учитывая все обстоятельства, она выглядела на удивление спокойной, глядя в ночное небо, открытое Бизли, но двое голых мужчин, охотившихся на нее, сейчас сражались насмерть перед лифтом. Все это не имело никакого смысла.

Он позвал Селларса, но тот не ответил.

— Бизли, что, черт возьми, происходит? Селларс сказал, осталось всего несколько минут, но она не хочет уходить — и не отвечает мне. Наверно она вообще потеряла чувство времени. Охранники уже в дороге?

— Никаких охранников. — Голос Бизли прозвучал очень странно, даже для механической игрушки. — Но кое-кто есть.

На экране блокнота Рэмси открылось новое окно. Он потрясенно поглядел на него и уронил блокнот на пол. Бросившись к окну, он какое-то мгновение сражался с занавесками, потом сорвал их и бросил на пол.

— О, Иисус милосердный, — прошептал он, а потом заорал. — Соренсены! Все на пол.

Из соседней комнаты послышались крики, что-то тяжело ударилось об пол, майор громко выругался, но Рэмси не мог оторвать глаз от неба. Новая звезда сияла над ночной Луизианой, звезда, которая горела ярче любой другой в небе и которая увеличивалась с каждой секундой.