Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден

Чингис ударил пятками и пустил лошадь вскачь. Чагатай и Хасар ехали рядом, двигаясь в сторону коричневатых гор, где полководцы бились с армией шаха. А позади горожане ликовали на стенах Отрара, и только небольшое серое войско во главе с Самукой и Хо Са возвращалось под стены города.

Передовые полки армии шаха покидали перевал. Они выходили на солнечный свет, шумно радуясь жизни. Десятки тысяч стрел сыпались на них со скал ущелья. Щиты были усеяны стрелами, и воины обрезали их древки с помощью ножей, медленно, но верно продвигаясь к Отрару.

Позади еще слышались крики умиравших солдат. Монголы кромсали арьергард шахского войска в расчете на то, что мусульмане дрогнут и в панике разбегутся. Шах Ала ад-Дин Мухаммед лишь печально улыбнулся при этой мысли. Ведь умереть достойно было почетно, а его люди были крепки в своей вере. От кровожадного вражеского меча никто не бежал. По милости Аллаха монголы хотя бы не стреляли им в спину. И в глубине души шах надеялся, что они истратили стрелы на Калифу и его всадников. Для убийцы и вора такой финал был бы лучше предательства.

Переход через горы под дождем стрел занял долгое время. Монголы взгромоздились на скалах, точно стервятники, ни на минуту не прекращая атаки. Солнце клонилось к закату, но шах не знал, ожидать ли от этих монгольских дьяволов продолжения нападений и с наступлением темноты. До Отрара оставалось не больше двадцати миль, и шах намеревался вести свое войско на север до тех пор, пока не увидит стены Отрара. Армия хорезмийцев встанет лагерем так, чтобы его было видно с крепостных стен, и тогда жители города заметят его и поймут, что шах пришел освободить их.

Сзади послышались новые крики. Шах недовольно ворчал. Монголы были повсюду. Его люди сомкнули щиты, но поразить противника трудно, когда не видишь его. Войско шло вперед. Ничто, кроме смерти, не могло остановить его продвижение к городу.

С высоты паланкина на спине боевого слона шах одним из первых заметил тумены Джелме и Субудая. Они прошли через горы и атаковали правый фланг шахской армии. Изрекая проклятия, шах Мухаммед снова подозвал благородных гонцов. Затем он оглядел свое войско, выбирая, какие силы бросить в бой, и, приняв решение, кивнул всаднику, который подъехал первым.

– Скажи моему сыну, чтобы уничтожил противника на фланге. Пусть возьмет двенадцать слонов и десять тысяч солдат с генералом Фейсалом. Передай, что я буду наблюдать за ним.

Прижав поочередно пальцы к губам и сердцу, всадник умчался с приказом. Проводив всадника взглядом, Ала ад-Дин отвернулся, едва ли сомневаясь в том, что сын раздавит врагов.

Шах зловеще ухмыльнулся, как только его армия покинула перевал. Ничто не помешает им дойти до Отрара. Где-то впереди мчался Чингис, но он опоздал. Даже если он уже был в пути, гарнизон Иналчука подрежет Чингису крылья. Монголы оказались быстрее и проворнее, чем ожидал шах Мухаммед, но его армия все еще численно превосходила их, и мусульмане не дрогнут, не обратятся в бегство, пока он жив.

Битва обещала быть славной, и шах Мухаммед неожиданно для себя обнаружил, что ждет не дождется, когда увидит крушение хана. Шах даже сожалел, что придется убить такого дерзкого смельчака. Нынешний год принес шаху много забот, но усилия окупились сполна. Шах снова вздохнул, припомнив детскую сказку о падишахе, который боялся мрачного уныния почти так же сильно, как и беспредельной самоуверенности. Когда же он попросил своих советников найти решение дилеммы, те изготовили скромное золотое кольцо с незамысловатой надписью: «Все проходит». За простыми словами скрывалась истина, и шах был доволен. Его слегка потрепанная армия по-прежнему шагала к Отрару.

Спустившись с гор, колонны Субудая выстроились в широкую наступательную линию. Уже показалась голова шахской армии, но Субудай остановил людей, велев передать стрелы передним рядам. Стрел оставалось очень мало. Их хватало только на три молниеносных залпа пятью тысячами луков. Затем в дело пойдут мечи.

Подгоняя коня, Джелме скакал справа от Субудая.

– Джучи и Джебе наступили на хвост этой змеи! – кричал Джелме. – Посмотрим, сможем ли мы отсечь ей голову.

– Нет ничего невозможного, – ответил через плечо Субудай. – Просто поразительно, что после стольких атак противник сохраняет строй. Следует учесть еще кое-что, генерал: у них превосходная дисциплина, не хуже, чем у нас. Даже если ими руководит дурак, переломить их будет непросто.

До противника оставалось промчаться чуть больше мили. Субудай подсчитывал в уме время. При данной скорости еще двести ударов сердца – и завяжется бой.

Несясь на врага, Субудай видел, что довольно большая часть войска отделилась от главных сил противника и начала встречное движение. Вперед выдвигалась шеренга слонов, подгоняемых пинками и кнутами погонщиков. Субудай поморщил лоб. Боясь, что вид этих необычных животных смутит его людей, он решил приободрить их.

– Голова их защищена. Цельтесь в ноги! – громко кричал он. – Мы можем убить все, что движется.

Приказ передавали дальше, и те, кто слышал его, скалили зубы. Лучники готовили луки, натягивая тетиву.

Слоны неуклюже и тяжело шагали вперед, быстро развивая скорость. Подле слонов шли пешие воины. По мере приближения слоны становились все больше, крупнее и ужаснее на вид. Субудай приготовил меч, легонько размахивая им над ухом коня. Рассекая воздух, меч тихонько посвистывал на ветру. Заметив приближение с севера монгольских туменов, Субудай догадался, что это Чингис, но полководцу показалось странным, что хан оставил Отрар за спиной.

– Сначала бейте слонов! – велел Субудай своим лучникам.

Они были готовы, и Субудай почувствовал, как сильно забилось сердце в груди и висках. Солнце клонилось к горизонту. День выдался славный, и хотелось еще пожить.

Самука разделил принятые под командование пять тысяч воинов на две части, поставив их с обоих концов города, напротив ворот. Командование второй половины войска принял Хо Са. Самука оценил хладнокровие, которому тангут научился за годы жизни среди племен. Командиры заняли позиции, и Самука теперь был спокоен. Чтобы укрыться от стрел неприятеля, воины соорудили заграждение, подперев его камнями.

Самука вздохнул. Чингис оставил ему только одно преимущество, и оно будет использовано насколько возможно. Самука теребил пальцами шелковое знамя, наслаждаясь мягким на ощупь материалом. Видя любопытные смуглые лица в бойницах высоких башен Отрара, Самука не сомневался, что ждать осталось недолго.

Чингис едва ли успел отъехать на несколько миль к югу от города, когда за его стенами прогремело громкое эхо голосов отрарских военачальников. Кивнув, Самука еще раз проверил готовность своих командиров. Они были так же серьезны, как и их генерал. Никто не надеялся выжить в предстоящей схватке с врагом.

Железные ворота в восточной стене медленно открывались. Одновременно тысячи лучников появились на стенах. Самука равнодушно поднял глаза, оценивая число врагов. За предыдущие дни монголы очистили подступы к городским воротам от обломков сгоревших домов. В то время идея казалась здравой, но теперь обитатели города встретят на своем пути меньше препятствий. Самука дал приказ, и бойцы приготовили луки. Для удобства и быстроты стрельбы лучники складывали стрелы у ног. Внезапно одно из наспех сколоченных деревянных заграждений повалилось на землю. Послышались грохот и брань командира, пославшего бойцов поднять загородку и надежнее укрепить ее камнями. Самука нервно улыбнулся. Чингис поставил его сюда, и сдвинуть его с места будет непросто.

Самука не знал, станет ли неприятель прорываться из города только здесь или предпримет попытку прорваться еще и через другие ворота, которые прикрывал Хо Са. Отсюда не было видно. Но это уже не имело значения. Сидя в седле на достаточном расстоянии от стен, Самука следил за раскрывавшимися воротами. За ними ждали освещенные солнцем отряды хорошо вооруженных всадников на великолепных арабских конях. Самука щурил глаза, чтобы лучше их рассмотреть. Лошадей следовало уничтожить. Для любителей конины это было непросто. Но пешее войско не догонит Чингиса.

– Пристрелить коней! – прокричал Самука.

Его слова подхватили голоса командиров, хотя в таком малочисленном войске, вероятно, лишь немногие не слышали приказ. Монгольские лошади вряд ли могли понадобиться тем, кто не мог оставить позицию. Однако сидеть в седле было как-то привычнее, да и Самука не желал стоять на земле, когда враги начнут приближаться.

Из города донесся рев голосов, и противник начал вырываться наружу. Ворота сдавили войско врагов, одновременно пропуская только пять всадников в ряд. Выжидая момент, Самука поднял левую руку. Сотня луков тотчас появилась в пустых глазницах на баррикадах. Самука понимал, что лучники должны стрелять по очереди через одного, чтобы не растратить запас стрел раньше времени. Но хотелось, чтобы первый залп привел врагов в ужас.