Хозяйка Империи - Раймонд Фейст

Люджан слышал, как неистово колотится сердце, и чувствовал, как холодный пот выступает у него на лице; однако он заставил себя призвать на помощь рассудок. Они — могущественные люди, но все-таки люди, напомнил он себе. Он облизнул сухие губы и вспомнил о смертном приговоре, который ему некогда пришлось привести в исполнение. Будучи серым воином, он должен был казнить человека за преступление против шайки товарищей по несчастью и сделал это, но до сих пор не мог забыть, как трудно оказалось нанести удар приговоренному к смерти. Люджану оставалось лишь надеяться, что даже Всемогущий может заколебаться, прежде чем отнимет чужую жизнь.

Военачальник Акомы сохранял неподвижность, хотя его мышцы предательски дрожали. В нем боролись два побуждения: мужественно встретить угрозу или поддаться слабости и убежать.

Маг постукал по полу остроконечным, загнутым вверх носком туфли.

— Нет? — резко переспросил он. — В момент ее триумфа?

Люджан опустил голову и неловко пожал плечами. Понимая, что каждая секунда, выигранная здесь, может оказаться спасительной для госпожи, он даже заставил себя говорить медленно:

— Победа еще не завоевана. Всемогущий. — Он замолчал и деликатно откашлялся. — Я не вправе просить объяснений у госпожи, Всемогущий. Ей одной дано знать, какие дела требуют ее присутствия в том или ином месте, вот она и передала в мои жалкие руки командование на время этого боя.

— Кому нужен этот дурацкий лепет, Акани! — рявкнул второй маг. Люджан увидел вторую пару ног, обутых в сапоги мидкемийского покроя. Из всей тройки этот рыжеволосый маг отличался самым высоким ростом и, по-видимому, самым нетерпеливым и вспыльчивым нравом. — Мы только зря теряем время. Нам и так известно, что Мара в своем паланкине продвигается на север, в Кентосани. С этого холма и дураку видно, что война между Акомой и Анасати в разгаре. Нам выказали открытое неповиновение, и наказание должно последовать незамедлительно!

Черноризец по имени Акани ответил более сдержанно:

— Успокойся, Тапек. Зачем принимать поспешные решения? Эти армии ведут бой, тут и сомнений быть не может, но ведь никто из нас не видел начала сра-жения, и поэтому мы не знаем, кто был нападающей стороной.

— Ах вот как, еще один спорный вопрос, — процедил Тапек сквозь зубы. — Они дерутся, а наш указ запрещает вооруженные столкновения между Акомой и Анасати!

После короткого молчания, во время которого маги обменялись буравящими взглядами, Акани вновь обратился к Люджану:

— Расскажи мне, что тут происходит.

Люджан приподнял голову от земли ровно настолько, чтобы, скосив глаза, он мог хоть что-нибудь видеть сквозь пыль, разносимую ветром.

— Это ближний бой, Всемогущий. Враг занимает, вероятно, более сильные позиции. Но у Акомы численное превосходство. Временами я думаю, что победа достанется нам, но порой впадаю в отчаяние и молюсь Красному богу.

— Этот воин считает нас болванами, — возмутился Тапек. — Он хитрит и изворачивается, как торгаш, который пытается всучить покупателю всякий хлам.

— Он пнул Люджана в плечо сапогом с деревянными накладками. — Воин, как началось это сражение? Вот о чем мы тебя спрашивали.

Люджан распростерся у ног грозного мага, упершись лбом в землю, но от своего не отступал:

— На это может ответить только моя госпожа. В этом еще нельзя было усмотреть открытого неповиновения самым могущественным людям в Империи, ибо он позволил себе истолковать вопрос Тапека в самом широком смысле: ведь Мара действительно никогда не рассказывала ему о возникновении вражды между домами Акомы и Анасати. Подобные истории относились скорее к ведомству Сарика. Продолжая изображать послушного служаку, Люджан молился, чтобы никто из магов не поставил вопрос иначе: кто первым бросил войска в атаку на равнине Нашика.

Рискнув украдкой взглянуть наверх, Люджан постарался увидеть черноризцев теми же глазами, какими привык оценивать новобранцев. Вот Акани — сдержанный и явно не дурак; он не предубежден против Мары и не жаждет причинить вред ни ей, ни армии Акомы. А вот рыжий Тапек готов рубить сплеча, не утруждая себя долгими размышлениями. Он наиболее опасен. Третий выглядит как сторонний наблюдатель, исход дела ему безразличен.

Тапек снова пнул Люджана сапогом:

— Эй, военачальник!

Понимая, что его тут же убьют, если он ответит прямо на вопрос Тапека, Люджан отбросил всяческую осторожность. Он повел себя так, словно слегка повредился в уме от перенапряжения и утратил способность соображать. Тоном безграничного благоговения он с готовностью отозвался:

— Что прикажешь, Всемогущий?

Кровь бросилась в лицо Тапека. Он уже был готов впасть в неистовство, но тут вмешался Акани. Он легко коснулся руки разгневанного собрата и, не повышая голоса, распорядился:

— Военачальник Люджан! Отзывай свои отряды и заканчивай бой.

Глаза Люджана расширились, как будто приказ ошеломил его.

— Всемогущий?..

Стряхнув руку Акани, Тапек взревел:

— Ты слышишь меня? Прикажи войскам Акомы отступить и заканчивай бой!

Люджан снова бросился ничком на землю с самым подобострастным видом. Он оставался в этой униженной позе ровно столько, чтобы дальнейшее ее сохранение не сделало его смешным. Затем елейным голосом заверил магов:

— Как прикажете. Всемогущие. Конечно, я сейчас же отдам приказ к отступлению. — Он помолчал, сосредоточенно нахмурился и спросил:

— Вы позволите мне организовать отступление таким образом, чтобы при этом как можно меньше пострадали мои воины? Если цель состоит в том, чтобы прекратить дальнейшее кровопролитие…

Акани махнул рукой:

— Нам не нужны бессмысленные потери. Организуй отступление, как считаешь нужным.

Люджан изо всех сил постарался не выдать облегчения. Не поднимаясь с колен, он выпрямил спину, поманил к себе пробегавшего мимо солдата и без задержки проговорил:

— Приказ для властителя Тускалоры. Пусть перебросит свой отряд южнее, а затем остановится, чтобы поддержать тех, кто последует за ним. — Метнув быстрый взгляд на черноризцев, он уловил едва заметный кивок Акани, злобный взгляд Тапека и затаенную настороженность третьего мага. Это заставило его поспешно добавить:

— Ты понял? Чтобы прикрыть их отступление.

Гонец был ни жив ни мертв от страха и умчался прочь, как только получил на это разрешение. Люджан тотчас же подозвал другого и выдал ему подробный и многословный ряд распоряжений, предусматривающих, в частности, два фланговых маневра и несколько обманных бросков. При этом он так выбирал выражения, что для любого непосвященного его указания должны были звучать как непонятное нагромождение словечек из солдатского жаргона.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});