Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга I - Юрий Александрович Лебедев

получать финансовое вознаграждение. Подольский принес материалы по атомной бомбе, Семенов на них посмотрел и сразу же выдал ему 300 долларов. По нынешним ценам это примерно 3500 долларов. Борис Подольский не участвовал непосредственно в атомном проекте, но он знал, какие проекты там ведутся, с какими проблемами сталкиваются ученые. Сотрудничества с ним не получилось. Наше руководство решило, что не имеет смысл тащить его в Советский Союз, что он нужнее на месте, а на месте с ним работа не пошла».[171]

Именно потому, что Берия сам «обжёгся», предлагая Сталину взять в Советский атомный проект «лояльного эмигранта», он решил попробовать подставить Курчатова.

По замыслу Берии, Курчатов должен сам попросить направить Коваля в свое распоряжение. И произойти это должно было после его личного знакомства с квалификацией Жоржа Абрамовича. Но по правилам конспирации организовать прямую личную встречу Коваля и Курчатова было нельзя. И возникла идея «конспиративной встречи».

Генерал Сазыкин (а не Берия!) должен был после официального ознакомления с материалами отчета Коваля выдвинуть инициативу проверки достоверности рассматриваемых материалов по правилам разведки. (Вот для чего нужно было упомянуть его в распоряжении Берии!)

Нужно было убедиться в том, что источник информации действительно компетентен в излагаемых вопросах и составил свой отчет именно на основании личного опыта, а не излагает чью-то чужую информацию. И в части, касающейся технологических вопросов, в этом могли разобраться только Курчатов и Харитон. Поэтому предлагалось устроить «живую беседу» Коваля и проверяющих по правилам конспирации, используемым в разведке.

Технически такую «беседу» должен был организовать генерал Мешик – он был специалистом по секретности. Вот почему и его фамилия попала в распоряжение Берии от 4 марта.

По замыслу Берии, в ходе этой беседы Курчатов должен был убедиться в ценности Коваля как специалиста в технологических вопросах производства делящихся материалов для бомбы и осознать необходимость его работы где-то в своей системе.

Все изложенное относительно замысла Берии и событий марта 1949 г. можно было бы считать очередной «конспирологической легендой» атомного проекта, если бы мне не посчастливилось в ходе работы по сбору воспоминаний о Жорже взять несколько интервью у Евгения Сергеевича Дмитриева, инженера кафедры ОХТ РХТУ им. Д. И. Менделеева.

Я знаком с Евгением Сергеевичем с 70-х гг. прошлого века и знаю его как человека ответственного и не склонного к мистификациям. Он работал с Жоржем Абрамовичем под его непосредственным руководством с 1966 по 1985 г.

И вот что выяснилось в ходе наших бесед с Евгением Сергеевичем:

15.10.13

Е. Д.: …так случилось, что у меня есть информация «из надежного источника» о некоторых деталях того, как и кому была передана информация от Коваля после его возвращения. Лаврентий Павлович поставил процесс передачи информации без рассекречивания источника вполне грамотно. Дело происходило примерно так. В одной комнате сидел Жорж, а в другой, за стенкой, Курчатов, Харитон и другие, кто двигал наш атомный проект. Всего шесть человек. И вот кто-то из шестерки писал на бумажке вопрос: «Как там у них сделано то-то и то-то?» И специальный товарищ-посыльный брал эту бумажку и относил Жоржу. Жорж писал ответ. Так и работали целый день… И не один день![172]

03.07.14

Ю. Л.: В феврале месяце совершенно случайно обнаружились документы, которые Крамиш прислал Жоржу. Майя Коваль – внучка Жоржа – перебирала его книги в домашней библиотеке, и из нее выпали два листочка. Вот один из них. Посмотри! (предъявлены приведенные выше ксерокопии. – Ю. Л.)

Е. Д.: Ничего себе!..

Ю. Л.: Да! Из этих документов следует, что лично «товарищ Берия» дает указания «товарищам Курчатову, Харитону»…

Е. Д.: И Первухину!..

Ю. Л.: …разобраться с информацией по вопросам, которые излагались в отчете Жоржа. Значит, информация от Жоржа не просто дошла до «высшего руководства», но Берия, исходя из ее важности, счел нужным организовать контакт «источника» с руководителями советского атомного проекта. И это подтверждает то, что ты рассказывал мне при нашей первой встрече о ходе этих контактов Жоржа и Курчатова!

Е. Д.: Ты знаешь, кто мне это рассказал?

Ю. Л.: Именно к этому я и веду. Думаю, что теперь можно огласить источник твоей информации.

Е. Д.: Это сказал Васильев Дмитрий Павлович. Генерал ГРУ. Он уже умер… Я хорошо знаю его сына – Сергея Дмитриевича. Он «киношник». А Дмитрий Павлович работал во время войны в Нью-Йорке, через него шли поставки по ленд-лизу через «Севморпуть» и авиацией через Аляску… И он мне сказал, что Берия соблюдал такую секретность, что это наверняка было так, как я тебе рассказывал. И что и в американской разведке тоже сохраняли инкогнито информаторов примерно так же… Бегал курьер с этажа на этаж…

Ю. Л.: Еще раз, вспомни, что он тебе сказал?

Е. Д.: Берия очень боялся, что кого-то из «Курчатовского проекта» выкрадут, и он может что-то раскрыть. А потому «меньше знаешь – лучше спишь!». Поэтому он не показывал Жоржа ни Курчатову, ни Харитону. Ведь, хотя американцы по своим каналам знали, что Жорж жив, но наверняка над ним висел смертный приговор за его дела.

Ю. Л.: И у Берии было предположение, что Жорж является для американцев «врагом номер один»?

Е. Д.: Совершенно верно! И наверняка американцы хотели его «ликвидировать», но просто физически не могли этого сделать… А Берия, как человек умный и хитрый, препятствовал распространению любой информации о Жорже…[173]

Ю. Л.: А откуда, как ты думаешь, Васильеву было известно что-то о Жорже? Он ведь был «по ленд-лизу»?

Е. Д.: По возвращении из Америки Васильев достиг очень высокого положения. Все-таки, генерал ГРУ – это не «рядовой»… Но чем конкретно он занимался, я, конечно, не знаю.

Ю. Л.: А ты почему стал задавать вопросы о Жорже?

Е. Д.: Это было года за два до кончины Дмитрия Павловича. Я, узнав в разговоре с Сергеем, что его отец во время войны был в Америке, рассказал ему о Жорже. И он передал это отцу. Мы встретились с ним…

Ю. Л.: Когда, где?

Е. Д.: Это было летом. Дмитрий Павлович уже очень плохо видел, и Сергей его водил. Мы встретились в скверике возле Высшей партийной школы и постояли, разговаривая, минут двадцать…

Ю. Л.: А когда умер Дмитрий Павлович?

Е. Д.: Где-то году в 2007…

Ю. Л.: Значит, это было после 2002 года, когда из