Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

один удар меча, мгновенный полёт стрелы, коготь или клык, и от человека останется только могильный холмик, и, может быть, память, что будет жить в потомках нескольких поколений.

Рутгер отдёрнул полог палатки, всмотрелся в темноту, словно пытался разглядеть, откуда доносится мелодия, и, поворачиваясь к Герфуру, спросил:

– Кто это играет?

– Лигхар, мой воевода. Я видел у него флейту.

– Какая грустная музыка. Словно заранее оплакивает все завтрашние жертвы.

Герфур мгновение помолчал, прислушиваясь к мелодии, и тяжело вздохнув, сказал:

– Это музыка наших предков. Лигхар говорил, что её наигрывали Древние, когда провожали своих воинов на смерть. Это он играет сам себе. Он твёрдо решил уйти к Очагу Бессмертного Тэнгри.

– Да. Завтра многие воины погибнут, и ничего нельзя будет поделать. Мы должны сдерживать врага как можно дольше.

– Но челманов слишком много! Сможем ли мы? Не раздавят ли они нас? Что значат двести Снежных Барсов против многих тысяч?

– Наши враги такие же люди, как и мы сами. Сегодняшний день это доказал, как нельзя лучше. Сколько их осталось лежать на поле? Ты пробовал их сосчитать? Я верю в воинов клана. Мы выстоим, а когда Балвер с союзниками ударит им с тыла, то и перейдём в наступление. Нужно немного – продержаться всего один день.

– Мне немного не по себе. Плохое предчувствие не покидает меня, и его не заглушить вином. Что же мне делать? Я знаю, что нельзя с таким сердцем идти в бой. Тогда я сразу погибну!

– Не волнуйся. Я уверен, что едва ты скрестишь свой меч с первым челманом, то сразу успокоишься, и будешь помнить только то, чему научил тебя Увгард.

– Да. Надеюсь, так и будет.

– Конечно. – Уверенно, твёрдо произнёс Рутгер, заглядывая в осунувшееся лицо друга, и откровенно не понимая, что с ним произошло. Откуда это малодушие? Ведь ещё утром, смотря, как из убитого гаара вытекает кровь, в его глазах можно было увидеть только интерес. – Тебя будут окружать ветераны и опытные воины. Они прикроют тебя, а ты прикроешь их. В конце концов, я могу поставить тебя командовать катапультами. Там будет не так опасно.

Герфур усмехнулся, и, покачав головой, сказал:

– Разве где-то может быть безопасное место во время войны? Я же мечтал вместе с тобой, как мы будем разить врагов клана. Как станем Героями, а может быть и вождями. Так разве я могу отказаться от этого, даже если это будет стоить мне жизни? Рутгер, ты великий человек, сегодняшний день показал это как нельзя лучше, и я рад, что судьба свела меня с тобой. Ты доказал, что клан не зря выбрал тебя в воеводы. Каждый воин готов идти за тобой и в огонь, и в воду.

Он поклонился, и больше не говоря ни слова, вышел из палатки. Рутгер не стал его останавливать и пытаться утешить. Зачем? Герфур не слабая женщина, а воин клана, владеющий мечом и арбалетом. Что его утешать? Это всё пройдёт само, нужно только время. Ему надо побыть одному, и о многом поразмыслить, чтобы понять, как жить дальше, и что ему завтра защищать. Каждый воин будет биться за что-то своё. За дом на перевале, за свою невесту или жену, за детей, что ещё совсем недавно только встали на ноги. За то дерево, что посадил в саду, и терпеливо, каждый день поливал, пока оно не выросло и не достало своими ветвями кровлю черепичной крыши. За горы, на какие любишь смотреть во время заката и рассвета. За ледники, дающих холодную и чистую воду. За всё, что любишь и не можешь представить себе своё дальнейшее существование без всего этого.

* * *

Глава 9.

– Царь россов, Аласейа, с дружиной в дне пути отсюда, мой вождь. Войско кверков и дивов прибудет к утру следующего дня. – Гонец опустился на одно колено, поднял голову.

– Добрая весть. – Балвер улыбнулся. – Иди, отдохни и выпей вина. О том, что знаешь – никому ни слова. – Он ещё раз посмотрел на гонца с ног до головы покрытого слоем пыли, и взмахом руки отпустил его.

– Всё хорошо, мой вождь? – К Балверу шагнул одноглазый Хардур, занимающий должность советника, и потерявший глаз в одной из давних битв. Он был слишком стар, чтобы участвовать в сражениях, но его советы всегда помогали военным вождям, чтобы выходить победителями из, казалось бы, совсем безнадёжных боёв. Гордый старик как всегда был подтянут, а за спиной в ножнах висел небольшой меч, не обнажаемый уже несколько лет, чтобы напоить кровью врагов. Теперь он казался слишком тяжёлым для старческой руки.

Военный вождь обвёл взглядом башни замков дворян, развивающиеся знамёна на их шпилях, расположенные несколькими улицами ниже, кварталы мастеровых, и уже в сотый раз поймал себя на мысли, что предкам нужно было хорошо подумать, прежде чем начинать строить город на священной горе Эрпон, не позаботившись о высокой и крепкой стене.

– Разве может быть всё хорошо в таком положении? Мы готовим войско, призываем союзников, вооружаем ополчение, а Владыка и лорды, как будто ничего этого не замечают! Мало того, несмотря на все донесения, они пытаются и нас убедить, что ничего не происходит! А это письмо, на клочке ткани. Как его понимать?

– Такое уже было, мой вождь. Лет триста или четыреста назад, лорды прибрали власть к своим рукам, и тоже не хотели что-то замечать. Тогда Владыкой был слабый и нерешительный человек из клана Чёрных Медведей… – Хардур замолчал, и, по всей видимости, не собирался продолжать начатый разговор. Старый советник тоже был из клана Чёрных Медведей. Кому хочется вспоминать то, что позорит память?

– Что тогда произошло? Чем всё кончилось?

– Воины кланов выбрали нового Владыку, а неугодных лордов просто казнили. Вот тогда и появился закон о том, что жизнь вига священна. Лорды как чувствовали, что всё повторится через несколько сотен лет.

– Может через эту ступень развития проходит каждый народ?

– Не знаю. Моё дело стратегия и тактика, а принимать законы должны люди честные, сотни раз подтвердившие, что думают только о народе своей страны.

– Да, ты, как всегда прав. Что ты думаешь об этом? – Балвер достал из кармана короткого, серого тегиляя кусок ткани, развернул его. – После того как Хранитель Очага смог прочитать тайнопись, это уже не секрет, но мало что объясняет. «И когда отсечётся большой палец, кулак разожмётся. Ладонь не сможет удержать песок,