Девятый круг - Валерий Георгиевич Шарапов

несколько вопросов и ушел. День был не резиновый.

Дама из отдела автоматики оказалась особой непростой. Таким под руку лучше не попадаться. Она разносила в пух и перья подчиненного и не видела, как в помещение вошел посторонний. Подчиненный был в нескольких шагах от пенсии – морщинистый, седой, стоял, опустив голову, как провинившийся школьник, выслушивал в свой адрес нелестные характеристики. Дама средних лет, крепкая в кости, в просторном деловом костюме, скрывающем странности фигуры, кипела от бешенства.

– Что, Владимир Романович, плохо быть бестолковым? Посмотрите, что вы натворили! – У нее был хорошо поставленный «ругательный» голос. – Или не сказано русским текстом в спецификации, какие приборы устанавливаются на этот узел?! Что вы сочиняете? А если бы я не проверила? Вы понимаете, что исправить эту ошибку уже невозможно, и с вашей легкой руки наше изделие полетит не в цель, а будет виться кругами, пока не свалится в море! Ну просто Новый год! Ваша ошибка уже перетекла на соседние узлы, заражает изделие, как раковая опухоль! Это немыслимо, Владимир Романович, что я буду докладывать руководству?! Это не просто вредительство, а вредительство высшей пробы! Браво, Владимир Романович!

Провинившийся работник пытался оправдываться – дескать, не все так плохо, нужно посидеть всего лишь несколько часов, и все прекрасным образом встанет на свои места.

– Думаете, я спущу это на тормозах – в силу вашего преклонного возраста? – бушевала дама. – Черта лысого, Владимир Романович! Идите, исправляйте свои детские ошибки, видеть вас больше не хочу! И не думайте, что о ваших успехах не будет сообщено главному инженеру!

«Грозная, – подумал Михаил. – У такой за сапогами не сбегаешь».

Красный, как рак, опозоренный при всем народе работник выскользнул из кабинета, бормоча под нос: «Да чтоб тебя рейсшиной по башке, дура…»

Дама уничижительно посмотрела ему вслед, сделала нормальное лицо и пожала плечами: мол, что это я? Видимо, просчет, допущенный сотрудником, не был таким уж фатальным. Она села за стол, к которому был приставлен другой, оснащенный доской и сложным чертежным приспособлением, и все это вкупе напоминало небольшую зенитную установку.

Внешность дамы тоже была непростая. Резкое широкое лицо, тонкие губы, волосы она красила в пронзительный цвет воронова крыла. Возможно, в юности она была другой, но потом что-то изменилось, и теперь назвать эту женщину привлекательной решился бы далеко не каждый.

Она вскинула голову, нахмурилась, реагируя на приближение незнакомца.

– Мышковец Галина Сергеевна? Комитет государственной безопасности, майор Кольцов. Мы можем поговорить?

Она не испугалась: давно перешла ту грань, когда пугаются. Но сделалась другой – смягчилась. Вокруг стола образовался вакуум – все живые существа незаметно испарились.

– Да, я вас жду, – кивнула женщина. У нее был ломкий, насыщенный голос – тоже на любителя. – Присаживайтесь, товарищ, слушаю вас. О чем вы хотели поговорить?

– Я на минутку, – уверил Михаил.

Большего и не требовалось. Вся экстравагантность прошла, остался обыкновенный человек. Ей было досадно, что «товарищ» застал ее не такой – это читалось невооруженным глазом. Но как себя вести с таким контингентом? В глубине карих глаз затаилась грусть. И это было странно. Ответы на вопросы не отличались от того, что Кольцов уже слышал. Смерть Запольского – невосполнимая утрата. Убийство – еще хуже. Но это же не связано с его работой, верно? Наша милиция – лучшая в мире, преступник получит по заслугам. Завтра проводы в последний путь, она обязательно пойдет отдать дань хорошему человеку.

Характеристики сотрудникам отдавали дежавю – все это уже было. Плюс характеристика Ирины Погодиной: работница отличная, умница, проектировщик от бога, но начальственный пост – не ее. Работников следует держать в ежовых рукавицах. Важность выполняемого проекта Галина Сергеевна также отметила. Для производства работ отобраны лучшие кадры. А что же Владимир Романович? А Владимир Романович – недоразумение. На самом деле он хороший работник, имеет богатый опыт. Но ближе к пенсии стал терять хватку, рассеянным делается. А она сорвалась, о чем уже жалеет. Встала не с той ноги. А еще известие о кончине Запольского повергло ее в уныние. В общем, погорячилась. Не настолько уж смертельна ошибка, допущенная без пяти минут пенсионером.

В какой-то момент она даже кокетливо завела за ухо прядь волос, что смотрелось несколько дико. Но в целом говорила спокойно и по делу, как и следует в присутствии представителя «железного Феликса». Отдел автоматики полностью интегрирован в работу над проектом. Изделия сложные, изобилуют датчиками, реле, электронными схемами. И далеко не все поставляется из Москвы, многое приходится разрабатывать самим. Например, стартовые двигатели – их производят в Н-ске, и это, возможно, самый важный элемент изделия…

Затем ее голос стал ломаться, она продолжала говорить, но уже не по существу. Словно зубы заговаривала, уводила в дебри. Свое семейное положение описала скупо: разведена, есть взрослая дочь. Потом стала выказывать признаки нетерпения: вроде на минутку заглянули…

От беседы остался неприятный привкус. Знакомство с фигурантами подходило к концу. Оставался последний мазок.

В конструкторском отделе работали несколько человек. Окно было раскрыто настежь. В комнату проникал приятный ветерок и гул транспорта на проспекте. Это устраивало, шум с улицы способствовал конфиденциальности беседы.

Женщина сидела отдельно от коллег, что-то увлеченно вырисовывала на листе ватмана, прикрепленном к кульману. Сделала замер линейкой, взяла циркуль, вывела окружность. Она была невысокая, за сорок, с мягким приятным лицом, обрамленным волнистыми волосами. Краску для волос сотрудница не использовала – в локонах поблескивала седина. Макияж тоже отсутствовал, он ей и не требовался.

– Голубева Лилия Михайловна? – вкрадчиво поинтересовался Кольцов.

– Подождите. – Тень недовольства пробежала по лицу. Она даже не покосилась. Аккуратно завершила окружность, стала проводить осевые линии.

– Конечно, не горит. – Михаил придвинул стул, сел и стал ждать.

Ожидание не затянулось. Женщина положила циркуль в готовальню, отложила цанговый карандаш и повернулась.

– Да, здравствуйте, извините. Что вы хотели? – У нее был мягкий спокойный голос.

Кольцов показал удостоверение. Бурной реакции не последовало. Но в глазах промелькнула озабоченность.

– Слушаю вас, Михаил Андреевич. Вы из столицы, как интересно. В Москве уже тепло?

– Да, вполне. Вы, видимо, дачница?

– Заядлая, – женщина сдержанно улыбнулась.

Последовали дежурные вопросы – на них прозвучали дежурные ответы. Товарища Запольского искренне жаль. Человек был заметный в институтской среде, от него зависело многое. Жалко жену, детей, старенькую мать: нет ничего хуже, чем пережить своего ребенка. Убийство, говорите? Простите, но это отдает какой-то низкопробной литературой… У Голубевой была неторопливая грамотная речь. Ответы она обдумывала, лишнего не говорила. Отличие проектного отдела Погодиной от ее конструкторской группы очевидное – в квалификации и подготовленности персонала. И задачи несколько разные. На конструкторах держится все. Специальности