Обними меня на рассвете (ЛП) - Брэдли Шелли

Теперь он не мог не заметить горькой обиды в ее голосе. Все эти месяцы он ошибочно принимал это за презрение. Но она бросала ему вызов, проверяя, есть ли ему до этого дело. Потому что так оно и было. Если бы ей было все равно, ее слова не сочились бы гневом и обвинением. Теперь его обязанностью было точно определить рану, чтобы он мог начать исцелять ее. Он должен найти то, что ей нужно, и дать ей это.

— Я же говорил тебе вчера, Анка, что это не так работает. Ты можешь остаться или уйти. Если я не скажу иначе, все остальное зависит от меня. Садись, — твердо повторил он.

Он наблюдал за ее потребностью, борющейся с болью, терзающей ее сердце. Битва бушевала на ее нежном лице. Он терпеливо стоял рядом и ждал.

Наконец она выдохнула воздух, который дрожал от нетерпения, и плюхнулась в кресло, скрестив ноги.

— Чего же ты хочешь? Потому что я тебе кое-что скажу. Ты можешь раздражать меня до чертиков и усложнять мне жизнь, но я не сдамся.

— Я не просил тебя уходить.

— Не словами, нет. Но ты бы предпочел, чтобы я это сделала. Это сделало бы твою жизнь проще.

— В некотором смысле так оно и было, — признал он. — Хотя мне нравится мысль, что ты будешь готова к любым неприятностям, которые могут возникнуть на пути, я был бы очень рад, если бы ты решила прекратить тренировки, чтобы сражаться в ужасной битве, которая, боюсь, закончится только тем, что ты будешь ранена.

— Ты имеешь в виду, опять ранена?

Она выгнула бровь, глядя на него:

— Матиас уже причинил мне боль. И один урок, который я быстро усвоила, заключался в том, что я была плохо подготовлена. Ты нянчился со мной и защищал от реального мира. За это он безжалостно пинал меня ногами, пока чуть не убил. Я не могу быть хрупкой безделушкой. Я больше не буду беспомощной. Кроме того, я для тебя больше ничего не значу.

Ее страстная речь заставила его откинуться на сиденье. Боже, так много всего нужно обсудить с ней, так много камней не перевернуто, так много невысказанных обещаний нарушено. Ему придется отступить еще больше, начать с самого начала с доверия, прежде чем он начнет копаться в ее сердце.

— Ты очень много значишь для меня. Вот почему я нянчился с тобой, пожалуй, больше, чем следовало. Я хотел снять с твоих плеч ответственность за благополучие. Я никогда не считал тебя беспомощной, просто очень дорогим мне человеком. Во всех ужасных вещах, которые сделал тебе Матиас, виноват я, любовь моя. Я оставил тебя беззащитной, а он использовал, чтобы ослабить меня. Мне очень жаль, что меня не было рядом, когда он пришел. Я глубоко сожалею, что впал в такой суровый траур по паре, что мне не хватило разума найти тебя. Каждый день я проклинаю тот факт, что не спас тебя до того, как он разорвал нашу связь и опустошил тебя. Я в отчаянии, если ты думаешь, что не имела значения тогда и не имеешь значения сейчас. Я понимаю, что в данный момент у тебя нет причин доверять мне, но я даю самое искреннее обещание, что сделаю все возможное, чтобы это исправить. Я никогда больше не подведу тебя.

Анка уставилась на него. Очевидно, она ожидала грубого ответа, спора. Он обезоружил ее своей искренностью и честностью. Он видел, что часть борьбы оставила ее, по тому, как смягчилось ее лицо и округлились плечи.

— Я не виню тебя за то, что Матиас сделал со мной. Когда это случилось, ни один из нас не предполагал, что он опустится до такого.

— Мне следовало это предполагать. Я знал, что он нападает на семьи и похищает женщин. Я должен был понять, что он принесет бой тем, кто противостоял ему. Я был так поглощен подготовкой к битве, что даже не осознавал, насколько уязвимой оставил тебя.

И этот факт все еще причинял ему боль, как ничто другое. Он был так занят, пытаясь защитить магический мир, что оставил свою пару в одиночестве сражаться с одним из худших зол, которые когда-либо видел их народ.

— Все кончено. Оставь это.

Казалось, она готова простить непростительное, а он не мог. Он также не понял, откуда взялся ее гнев, если не из-за его неудачи?

— Я не могу. Я должен был позаботиться о твоей безопасности. Я должен был держать себя в руках, когда Матиас разорвал нашу связь, чтобы спасти тебя. Я подвел тебя, и это съедает меня живьем каждый день.

— Ты не мог контролировать свое психическое состояние, так же, как и я. Ведьмы теряют память. Волшебники тоскуют, иногда до безумия. Я не виню тебя за это.

— В чем же ты меня обвиняешь? Не говори, что ни в чем. Я слышу это в твоем голосе.

— Мы будем болтать весь день или займемся чертовой работой?

— Твоя попытка уклониться от ответа не сработает. Нам предстоит пройти довольно много тренировок. Так что чем скорее ты расскажешь мне, что я сделал, чтобы разозлить тебя, тем скорее мы сможем двигаться дальше.

— А кто сказал, что ты разозлил? Почему думаешь, что ты? Может быть, живя с Шоком, и я сделалась сукой.

Он покачал головой:

— Я знаю твои маленькие секреты, любовь моя. И один из них заключается в том, что тебе нравится радовать окружающих.

Когда она побледнела, он опустил локти на колени и слегка наклонился, чтобы посмотреть ей прямо в глаза.

— Все в порядке. Вот только ты не всегда говоришь людям в своей жизни, что тебе нужно взамен. Я не позволю этому случиться со мной снова.

Сердце Лукана бешено колотилось, и он задался вопросом, услышала ли она его невысказанное послание. Если ей нужен был лучший друг, доверенное лицо или любовник, он выполнит эту роль. Если ей потребуется более твердая рука, что ж… он позаботится о ней и так. Она получит его вечную преданность. Если в будущем кто-то оставит на Анке следы, это не будет Шок. Сначала он убьет этого мудака. Он не будет давить на Анку слишком сильно — пока. Несмотря на свою внешность и манеру держаться, она все еще оставалась хрупкой. Она нуждалась в его утешении. Но он скоро проверит теорию, что ей тоже нужно гораздо больше. Теперь все сексуальное должно было подождать, пока они не установят больше доверия. В противном случае она побежит к Брэму, который поручит ее обучение кому-то другому. Он должен быть осторожен.

Пока.

Анка замкнулась.

— Какое, черт возьми, все это имеет отношение к тому, чтобы научить меня сражаться с Анарки?

— Ты не можешь учиться у тренера, которому не доверяешь. И я не могу учить ученицу, которая не хочет открыться мне и сказать, что у нее на уме. Это тяжелая физическая работа. Сделав что-то наполовину или не сказав мне, чего ты от меня хочешь, ты можешь погибнуть. Мы должны быть командой, полагаться друг на друга без всяких вопросов. Я не скажу Брэму, что ты готова сражаться, пока не пойму, что это абсолютная правда.

— Хорошо. Я верю, что ты не позволишь мне пострадать на тренировках.

Ее ответ был всего лишь вздохом, застенчивым и раздраженным. Какая бы боль ни терзала ее, она держала ту крепко.

— Это только начало, но есть определенное ментальное и эмоциональное доверие, которое приходит, когда ты отдаешь свою жизнь в руки другого воина, любовь моя.

— Перестань меня так называть.

— Перестань указывать тренеру, как тренироваться.

Он неодобрительно поднял бровь.

Она опустила взгляд на колени. Ее бессознательное проявление почтительности было одновременно подтверждением слов Торпа и подтверждением его собственного нового понимания. Ему это тоже нравилось, что несколько удивило его. Возможно, это делало его похожим на пещерного человека, но ее уязвимость тронула его. Ее печальный вид, хрупкость и боевая позиция заставили его поклясться сделать все необходимое, чтобы сделать ее здоровой. Он ухватился за край стула, чтобы не броситься на нее, не накрыть ее прелестный красный рот-бантиком и не поглотить ее целиком.

Сделав глубокий вдох для самоконтроля, он обдумал варианты. Если бы у него было больше времени, он бы медленно вытащил ее, убедившись, что она чувствует заботу и безопасность на каждом шагу. Но сейчас, когда Морганна на свободе, а Матиас строит бог знает какие козни, не говоря уже о том, что Шок вонзил свои мясистые кулаки ей в сердце, время ему не друг.