Заговор против Гитлера. Деятельность Сопротивления в Германии. 1939-1944 - Гарольд Дойч

Слова вдовы Донаньи подтверждали все оставшиеся в живых участники Сопротивления, работавшие в абвере. Капитан Лидиг, которого с Беком познакомил именно Остер, трижды приходил в дом Бека на Гетештрассе в компании Остера. Гинц многократно подвозил Остера к дому Бека, ждал его на улице, а потом они ехали к Гинцу домой, благо он жил поблизости, и Остер информировал его о результатах бесед с Беком.

Эрих Кордт, Гизевиус и другие также рассказывали о постоянных поездках Остера к Беку, во время которых они его сопровождали. Наконец, об этом неопровержимо свидетельствуют опубликованные дневники Хасселя и Гроскурта, содержащие множество упоминаний о таких поездках. Таким образом, никаких оснований сомневаться в том, что между Беком и Остером существовали близкие и доверительные отношения, а также в том, что Бек был безусловным лидером и признанным «авторитетом в последней инстанции» оппозиции в течение всего времени ее деятельности. Это, конечно, не означает, что любой шаг Остера делался с одобрения Бека. Будучи весьма темпераментным и импульсивным, Остер зачастую действовал, не спрашивая на то согласия признанного руководителя оппозиции, которого он, безусловно, очень уважал. Однако гораздо более важным было наличие между ними серьезных различий во мнениях по ряду важных вопросов, которые время от времени возникали. В таких случаях Остер готов был действовать сам, под свою личную ответственность, а не как простой исполнитель распоряжений Бека.

Пожалуй, никогда ни до, ни после Беку и Остеру не приходилось работать столь много и напряженно, как осенью 1939 года. Их цель состояла в том, чтобы убедить военное командование отбросить в сторону все сомнения и ударить по фашистскому режиму всеми силами и средствами, имевшимися в их распоряжении. В этих целях Остер предпринял перегруппировку уже имеющихся сил и приложил максимум стараний для привлечения новых сторонников, чтобы залатать бреши на ключевых направлениях. Невероятный успех польской кампании сделал эту задачу еще более сложной. Однако тут Остеру улыбнулась удача в лице самого фюрера – Адольф Гитлер невольно помог ему, поскольку, будучи опьянен легким успехом на Востоке, решил поставить все на карту и начать немедленное наступление на Западе.

Глава 3

Гитлер решает нанести удар на западе

Сентябрь 1939 года был месяцем сюрпризов и неожиданностей. Они сыпались буквально отовсюду и не обошли никого. Первой жертвой ошибочных расчетов и прогнозов стал Гитлер, который был больше чем уверен, что после нападения Германии на Польшу западные державы ограничатся лишь символическими жестами «для приличия»: дежурными «стенаниями» и сожалениями, а также формальными протестами. Именно этого хотели и на это рассчитывали, выдавая желаемое за действительное, как сам фюрер, так и его «попу–гайствующий» министр иностранных дел Риббентроп. Последний побил все рекорды по части абсурдности и глупости, стремясь добиться «единодушия» внутри МИДа. Одной из «видных» его попыток добиться этого стало заявление, сделанное в мае 1939 года, что он вызовет к себе и лично расстреляет любого сотрудника внешнеполитического ведомства, который не будет следовать официальной линии.

И фюрер, и его любимчик были явно напуганы, когда 3 сентября 1939 года знаменитый переводчик Пауль Отто Шмидт принес в рейхсканцелярию ультиматум английского правительства. Гитлер смерил Риббентропа уничтожающим взглядом и дал ответ, в котором явно читалась его надежда на то, что объявление войны западными державами носит лишь формальный характер и представляет всего лишь попытку «спасти лицо»; а коль скоро это будет сделано, Лондон и Париж смирятся со свершившимся фактом и молча признают победу Германии и разгром Польши.

Однако вопрос о быстром урегулировании конфликта с западными державами потерял для Гитлера всякий интерес ввиду неожиданно скорого и полного разгрома Польши. Результаты кампании превзошли самые оптимистические ожидания самого Гитлера; все остальные были также поражены, причем тем больше, чем сильнее реальность расходилась с их оценками и прогнозами. Американский военный атташе полковник Трумэн Смит, который всегда высоко отзывался о военных возможностях Германии, направил немцам теплое поздравление с победой; это было настолько неожиданно и необычно, что об этом немедленно доложили Гальдеру.

Гитлер объявляет о своем решении

Не приходится удивляться, что такой впечатлительный человек, как Гитлер, был буквально охвачен приступом бурного оптимизма. Победа в польской кампании была предопределена уже 17 сентября, и, возможно, именно в этот момент Гитлер решил покончить с западными державами немедленным, быстрым ударом, а не тщательно и основательно готовиться к войне с ними – в последнем случае она, согласно расчетам, началась бы не ранее 1943 года. Можно с точностью утверждать, что к 20 сентября он уже принял окончательное решение, поскольку именно тогда он сообщил о нем через своего адъютанта (!) генералу Кейтелю. Начальник штаба ОКВ был известен как редкостный хамелеон, менявший окраску в соответствии с малейшим изменением настроения фюрера; однако на этот раз даже Кейтель не был готов безоговорочно принять к исполнению волю фюрера, уповая на его непогрешимость – в чем постоянно пытался убеждать других. Заместитель начальника оперативного отдела ОКВ генерал Вальтер Варлимонт (руководителем отдела был Йодль) встретил Кейтеля вечером того же дня в Казино–отеле в Цоппоте: тот был как громом пораженный. Было очевидно, что Кейтель опасался реакции, которую решение Гитлера могло вызвать в ОКХ, да и помимо этого сама подобная идея вызывала у него явное беспокойство.

Если уж такая самая высокопоставленная посредственность, как Кейтель, усомнилась в правильности решения фюрера, то совершенно неудивительно, что все остальные представители высшего командного состава вермахта, присутствовавшие при выступлении Гитлера 27 сентября 1939 года в рейхсканцелярии, во время которого он объявил о своих планах, были охвачены беспокойством. Гитлер пригласил на встречу командующих тремя основными видами войск, а также Гальдера, Кейтеля и Варлимонта (замещавшего отсутствовавшего Йодля); все приглашенные присутствовали во время его выступления в Бергхофе 22 августа 1939 года. Старательно обходя любое упоминание тех своих прогнозов и оценок, которые оказались неверными, Гитлер говорил, как обычно, многословно, охватывая широкий круг вопросов, перескакивая с одной темы на другую, но при этом тем не менее довольно убедительно. Он буквально вывалил на собравшихся целый ворох аргументов в пользу быстрого нападения в самое ближайшее время на западные державы, если те откажутся заключить мир. Как пять недель назад, когда он приводил все мыслимые и немыслимые аргументы в пользу немедленного нападения на Польшу, так и сейчас он всячески отстаивал свой тезис о том, что с военной точки зрения время играет на западные державы, а потому надо наносить удар немедленно. Как всегда, часть его аргументов была довольно весомой, а некоторые выглядели просто абсурдно – так, в частности, он утверждал, что французы окажутся еще более слабыми противниками, чем поляки. Его заключительный вывод был таков: либо союзные державы прекращают войну и заключают мир на его условиях, либо «врага следует разбить наголову». Подготовка наступления, по словам Гитлера, должна занять не более трех недель. «Если мы (или вы), – сказал он, – не сумеем сделать это, то нас (или вас) следует хорошенько выдрать за это». Из стенограммы заседания, которую вел Гальдер, не ясно, какое именно местоимение употребил Гитлер, то есть включал ли он в круг потенциальных кандидатов на «порку» себя или только других.

Как и пять недель назад, никакой возможности задать вопросы или начать дискуссию предоставлено не было. Командующие покинули совещание, получив приказ завершить перегруппировку войск на Западе и подготовиться к наступлению, которое на этот раз предполагалось осуществить через территорию всех трех государств Бенилюкса – Бельгии, Люксембурга и Нидерландов (причем объяснения по поводу предполагавшегося вторжения были даны Гитлером только в отношении Бельгии – якобы она нарушила политику нейтралитета; в Бергхофе Гитлер говорил прямо противоположное). Гитлера должны были проинформировать в кратчайшее время о сроках наступления и о дне, после которого он мог дать окончательный приказ о начале наступления.

Все присутствовавшие на том судьбоносном совещании покидали рейхсканцелярию в состоянии внутреннего смятения. Требования Гитлера казались им близкими к безумным. Даже отбрасывая в сторону прочие соображения, уже только выбор времени года для наступления казался совершенно неуместным. Даже тщательно подготовленные, отличавшиеся большим упорством окопные бои времен Первой мировой войны буквально увязали в грязи и застопоривались с пугающим постоянством именно в середине ноября[37].