Полное собрание сочинений. Том 13. Запечатленная тайна - Василий Песков

Москва сделала все, чтобы Олимпиада стала не только праздником спорта. Олимпиада в Москве – это и праздник искусства, праздник общения людей, важный момент узнавания. Город, впитавший в облике своем жизнь многих поколений, для тысяч гостей, несомненно, станет открытием. И это важно. Это значит, что олимпийские встречи сближают людей, помогают им понимать друг друга. Москва для этого сил никогда не жалела.

Фото В. Пескова и из архива автора. 18 июля 1980 г.

«Мерна, стройна, благочинна»

Такой оценкой, емкой и выразительной, встретила Москва появление еще одного храма, сбросившего строительные леса в 1694 году. То было время утверждения на троне молодого Петра, время неспокойное, переменчивое, время, когда приоритет в строительстве отдавался кораблю, а не церкви, когда на пушки переливались колокола.

Церковь возвел в подмосковной усадьбе Фили дядя царя Лев Кириллович Нарышкин, уцелевший в Москве во время стрелецкого бунта, когда сам молодой Петр, вскочив ночью на лошадь, ускакал за спасительную стену Загорского монастыря. Лев Кириллович исполнил данный в минуту крайней опасности обет построить «церковь добрую», исполнил усердно, благо был царский дядя не беден и с положением в государстве (был он первым министром – возглавлял посольский приказ). Большие деньги, лучшие материалы и лучшие мастера были привлечены на строительство. Мать царя Наталья Нарышкина не раз открывала дворцовый ларец, давая на церковь. Сам Петр пожаловал 400 червонцев – немалые в те времена деньги.

И удалась постройка на славу. Опыт и вкусы русского зодчества в ней были обогащены опытом зарубежным. Она утвердила стиль, который позже искусствоведами будет назван «нарышкинским барокко». Это прихотливое узорчатое сочетание красного кирпича с белым камнем, парящая невесомость постройки, богатая резьба по камню снаружи и по дереву внутри, позолота, яркие, сочные краски иконописцев, оставлявших в то время каноны крайнего аскетизма. В Москве немало построек этого стиля. (Недавно обновленная колокольня Новодевичьего монастыря – это «нарышкинское барокко»), но церковь в Филях является образцом. Уже давно она значится во всех справочниках мира шедевром русского зодчества, внесена в список ЮНЕСКО особо важных памятников старины. Повод вспомнить о ней сегодня немаленький. Закончена полная ее реставрация. И она предстает перед нами в прежнем своем благолепии – «…мерна, стройна, благочинна», добавить хочется: радостна!

Церковь в Филях стояла когда-то в подмосковном селе среди пажитей и лесов. Сегодня большая Москва обтекла ее со всех сторон большими постройками, дорогами, высоковольтными электролиниями, метро подходит почти что к самой ее ограде. Среди этой обыденной плоти новой Москвы церковь (она значится филиалом музея Андрея Рублева) стоит драгоценным цветком. Ею сейчас приезжают полюбоваться многие москвичи, на Филевскую улицу пролегают маршруты автобусов многочисленных зарубежных гостей. Случайный человек остановится тут, пораженный красотой и величием обновленного храма. И нашу общую благодарность за этот праздник для глаза и сердца надо поделить между теми, кто когда-то храм возводил, и теми, кто возродил его красоту.

Триста лет для постройки – время значительное. И она много всего претерпела от солнца, дождей, морозов, а также и человека. В 1812 году Наполеон, наблюдая златоглавую панораму Москвы, купола церкви в Филях, стоящей вблизи Поклонной горы, тоже, конечно, заметил. Солдаты честолюбивого корсиканца в храме с золоченым иконостасом и шедеврами живописи устроили швальню, а нижнюю «зимнюю церковь» отвели лошадям. (Поразительный факт: когда несколько лет назад реставраторы вскрыли в церковной подклети один за другим три пола – деревянный, чугунный и плиточный, – по ней разнесся явственный запах конюшни. Полтораста лет постройка хранила этот своеобразный след нашествия на Москву!)

В войну недавнюю церковь тоже претерпела немало. Пять ее куполов были сняты – «лишить немецких летчиков ориентиров». Кирпич и камень по той же причине были покрыты зелено-бурыми пятнами маскировочной краски. Крыша во многих местах была продырявлена немецкими «зажигалками» и осколками от зенитных снарядов.

После войны руки не сразу дошли до забот о древней постройке. Дождь, снег, бузина и березки, пустившие корни по многочисленным карнизам, шалости ребятишек, по веревке сверху проникавших вовнутрь постройки, и склад случайных вещей в подклети превратили знаменитую церковь если и не в руины, то в состояние, требовавшее колоссальных усилий для возрождения.

Когда две старушки, жившие на положении сторожей в церковной пристройке, открыли железную дверь впервые сюда пришедшему реставратору, Ирина Ильенко увидела: шедевром Нарышкина владеют птицы. Стрижи, галки, совы и воробьи прекрасным сообществом жили под крышей. Их гнезда виднелись в нишах и на карнизах, в ажурном плетенье иконостаса, в паникадиле. «Картина была невеселой, но реставраторы знают и худшие точки отсчета, и потому к делу я приступила с верой: памятник можно восстановить в прежнем величии». Это было двадцать семь лет назад. С того времени Ирина Ильенко для всех уже стала Ириной Валентиновной, а церковь в Филях сделалась главным делом ее жизни, ее судьбою.

Академик Д. С. Лихачев в недавних своих размышлениях о русском характере приводит записки Рериха, который, обнаружив в Оксфордском словаре два слова – «совет» и «указ», получивших «мировое хожденье», вспоминает еще одно русское слово, эквивалентов которому нет ни в одном языке. Слово это: «подвиг». В жизни любого народа и человека есть место подвигу. Но только в русском языке это понятие выражено одним точным словом. То, что сделала Ирина Валентиновна Ильенко для возрождения постройки в Филях, определяется словом «подвиг». Неторопливо, в точности следуя руслом науки о реставрации, приступила она к делу, не предполагая, однако, как далека победа от первых ее шагов. Перечислить все, что сделал этот настойчивый человек, невозможно. Тысячи разных обмеров, обращений к документам, «ощупывание рукой и мыслью» каждой детали постройки, поиск материала для реставрации и мастеров – все это было ее заботой.

Путь любого реставратора розами не усыпан. Всегда надо что-то отстаивать, доказывать, просить, убеждать, одолевать преграды, которые жизнь в изобилии громоздит на каждом шагу. Много мастеров-реставраторов побывало в Филях. Хорошие, добросовестные люди. Но, поработав тут год-другой, благодарные Ирине Валентиновне за науку, за мудрость, за уроки прилежания и мастерства, покоренные ее верой в дело, они все-таки уходили: кто на учебу, кто на вовсе новое место работы. А она оставалась. «Иногда я по многу часов бывала в церкви одна – так лучше думается». Так один на один с древностями постигала она тонкости знаменитого стиля, законы, которым следовали три века назад каменщики, плотники, живописцы, резчики, позолотчики. Ею сделано много открытий, полезных для ведения грамотной реставрации. По подписям под иконами и резными фигурами иконостаса выявила она подлинные имена мастеров, украшавших постройку Нарышкина.

В это же время Ирина Валентиновна руководила громадными по объему восстановительными работами в Рязанском Кремле, возвращала первоначальный облик деревянным домам, где в разное время проживала семья Ульяновых. Работы эти проведены с блеском. В этом убеждается каждый из побывавших в Ульяновске и в Рязани. И вот наступил теперь час, когда засияла всеми красками церковь в Филях.

Постройка стоит, как невеста. Днем в ее красно-белом кружеве и в золоте куполов забавляется солнце, ночью она подсвечена прожекторами с той же силой свечей, как и храмы в Кремле, как Василий Блаженный. Обширная площадь вокруг постройки сияет молодой травкой. (Кучи давнего мусора, пивные ларьки, стоянка автоколонны не без участия Ирины Валентиновны тут ликвидированы). Парадно одетый милиционер прохаживается вдоль ограды и уже с видом богато осведомленного человека объясняет другу по службе, какие ценности ему доверили сберегать.

Мы с Ириной Валентиновной сидим на ступеньке белой пологой лестницы, ведущей в верхнюю церковь. Внизу, в подклети, слышится пение – идет концерт старинной народной песни. В луче прожектора, бьющем в золотой купол, порхает ночная мохнатая бабочка.

– О чем думает победивший тут реставратор?

– Думаю, что двести восемьдесят пять лет назад, когда строительство было закончено, кто-нибудь так же вот при огне наблюдал бабочку, и было у него радостно на душе…

Хорошо видеть счастливого человека! Многочисленные заботы с неизбежными спорами, тратой нервов, с выбивающим из седла нарушением планов и сроков, большая ответственность и немаленькие заботы семейные не повлияли плохо на характер Ирины Валентиновны. Спокойный, неторопливый голос, абсолютное знание дела, доброжелательная обстоятельность. «Спасибо за похвалу. Но давайте посмотрим, верно ли все записали… Подчеркните: работа производилась комбинатом ВПНРК – Всесоюзным производственным научно-реставрационным комбинатом Министерства культуры СССР. И главное – имена мастеров! Это ведь их руками все сделано…» Проверяем в блокноте… Каменщики – Иван Никитович Тихонов, Петр Емельянович Отдайкин, резчики по дереву – Иван Матвеевич Дубровин, Борис Иванович Чиканов, Евгений Григорьевич Шлихт, столяры – Николай Семенович Салтыков, Владимир Михайлович Рядов, Дмитрий Александрович Михалев, мастера по металлу – Юрий Бородкин, Василий Ралдугин, позолотчики – семья Гусаровых… «Всех, огорчаюсь, перечислить нельзя, но этих прошу назвать непременно».