Дурные - Ксения Михайловна Спынь

сколько реально осталось?

— Две.

Агнешка усмехнулась:

— Ну, это звучит чуть лучше, чем один, — тихо прибавила. — Или даже вообще ни одного.

— Люди, я же серьёзно! — прервала раздражённо Лана. — Давайте вы ещё видеоигры вспомните.

— А вспомним, — откликнулась Агнешка. — Чем они тебя не устраивают?

— Тем, что я вообще-то о нашей жизни сейчас с вами говорю. О настоящей нашей жизни, которую мы живём вот здесь вот теперь, в этой реальности, а не о всяких разгрузочных развлекалках.

— Ну… — Агнешка скептично поджала губы. — Наша жизнь тоже, прямо скажем, не особо высокохудожественное произведение.

Лана, глянув на неё, отвернулась. Какое-то время просто смотрела вперёд.

— Вы ж тоже не думаете, что я предлагаю подставлять кого-то или приносить в жертву, — она с заметным усилием заставила рот не дёргаться. — Я только про то, что… Ну… надо учитывать и этот момент тоже. Просто… думала…

Она метнулась к экрану смартфона.

— Мне позвонить ещё надо.

Она попробовала несколько раз, скорее для проформы. Тут явно не должно было быть связи, на этой проклятой трассе, здесь даже радио ничего не ловило и только тихонько шептало помехами.

Агнешка покосилась на неё:

— Не думаешь, что они справятся без тебя некоторое время?

— Нет. Они даже с Бакстером наверняка не гуляли, — Лана опустила смартфон и снова зарылась в атлас, раскрыв его на заложенной карте. — Так. Что у нас…

Она сосредоточенно повела пальцем по развороту, подумав, сделала угол. Довела до конца и, придержав, перелистнула на следующую страницу. Некоторое время хранила молчание.

— Что-то есть? — осторожно спросила Алиса.

Лана помолчала ещё немного, сказала затем:

— Похоже.

Она подняла карту, перевернула её, поднося к глазам.

— Вот. Этот город. О котором я говорила.

Она развернулась и показала Алисе, зажав примерное место пальцем. Алиса прищурилась, озадаченно нахмурила брови.

— Думаешь? Там как-то не очень видно…

— Там просто знак стёрся, — Лана снова села ровно и склонилась над атласом. — Что-то пролили, наверно, и отчищали потом. Но мы не здесь пока, это потом трасса туда выходит, а мы…

Она перелистнула назад.

— Мы где-то на этом протяжении. Вот тут, например, очень длинный и ровный кусок. Надо смотреть, если будет поворот вправо, а перед ним поле… или это болото? Вот такими штуковинами — что они тут обозначили?..

Трасса скользила в бледном белом свете, везде одинаковая, везде неизменная, монотонная ровная лента без знаков отличий, чуть мелькала перед глазами, чуть сливалась в одно и была одним и тем же, и где-то там, дальше или раньше за пеленой дождя, каштановая девочка за рулём переключила магнитолу и с негодующим удивлением глянула на вторую: что за чушь она несёт. Та, светленькая, хоть и несла, но на дорогу смотрела не отрываясь, а потому вынырнувшую из ниоткуда фуру заметила первой и с криком «Осторожно!» бросилась вывернуть руль.

Дорога впереди поплыла и стала медленно сворачивать, почему-то к обочине. Свет фонарей поменялся местом с тенями.

— Агнешка, — окликнула Лана. — Агнешка!

— А? — встрепенулась та.

— Спишь?

— Да. Нет. Может быть.

— Ты не видела, что по краям трассы?

— Да, — Агнешка шмыгнула и протёрла рукой лицо. — Туда не надо.

— Всё. Давай меняться, — Лана отстегнула ремень.

Агнешка повертела головой и часто-часто заморгала, чтобы не закрылись глаза.

— А ты сможешь? — спросила она. — Ты так и не спала почти.

— А ты сможешь, что ли? — Лана вышла наружу. — Я смогу. Я в рабочую неделю часа по два-три могу спать. Так что для меня всё примерно так же.

— Ты крута… — протянула Агнешка, выползая из-за руля.

— Давайте, я пересяду вперёд? — Алиса дёрнула дверь и торопливо вылезла тоже. — Я уже поспала немного и… Я же всё равно не веду. Мне можно дремать и сидя.

Агнешка обернулась к ней.

— Уверена? — спросила она, явно для проформы, потом что глаза у неё не держались открытыми дольше пары секунд, и явно больше всего на свете она хотела сейчас свернуться на диване позади. — Данке. Спасибо, Лис.

Лана не возражала, напомнила только, чтобы Алиса пристегнулась. Поправив перчатки, она покрутила тумблер радио вперёд и назад, остановилась там, откуда сквозь завесь шуршащего скрежета доносилось что-то, похожее на приглушённые человеческие голоса.

— Не люблю такой шум, — сказала она тихо, как будто только Алисе. — Всё время кажется, что услышишь вдруг что-то не то.

— Что не то? — не поняла Алиса.

Лана неопределённо повела рукой у руля.

— Не знаю. Какие-то не те звуки. Не те сообщения — о чём-то, о чём тут не может быть. Или мелодию с другими словами. Не теми, что надо.

— А зачем ты тогда?

— Чтоб не пропустить, когда оно начнёт ловить нормально. Может быть, скажет время или место. Или вдруг — что-нибудь про нас. Вообще про всё это.

Алиса кивнула, понятливо и медленно.

Но голоса долго ещё ничего не говорили, только шушукались и бормотали друг с другом, словно у них спал кто-то уставший в соседней комнате и они не хотели будить его. Трасса шла, долго, мерно, не прерываясь, не пересекаясь с другими, светили белые лампы, и радио не могло вспомнить слов, не могло вспомнить, никак не могло вспомнить…

Оно вспомнило, когда уже говорили вовсю, передавали слово друг другу, иногда шутили или ужасались для приличия, но больше просто рассказывали. О лягухе и его пассажирах, правда, разговоров не было — говорили про курсы валют, про военную операцию (о ней самой, впрочем, немного, больше пустились по привычному кругу лиц и аббревиатур), после стали рекламировать банковские кредиты и лекарства от аллергии, под конец срываясь в тоненькую скороговорку, чтобы уложиться в отведённое время. Наконец, всё же предупредили, что на дорогах следует быть осторожнее, из-за дождя затруднено движение, упомянули также, что на въезде на трассу Ц попала в аварию и загорелась грузовая фура. Её даже пытались потушить, но она всё же выгорела до основания, не будьте как это фура.

Закончив прерванный на середине выдох, каштановая девочка посмотрела на свои руки. Отняла на всякий случай от руля и посмотрела снова.

— Он с нами разминулся, всё нормально. Мы просто съехали с трассы, — справа от неё светленькая в панике пыталась то выцарапать дверь, то выдернуть ремень с мясом. — Что ты делаешь? — та будто не услышала, и каштановая со вздохом нагнулась щёлкнуть рычажок с внутренней стороны. — Это так делается.

Светленькая толкнула отпертую дверь, выскользнула из ремня и вывалилась в темноту.

На потолке машины расплывались огни. Лана сняла с рук кожу и вышла, хлопнув дверью.

— А? — Алиса подняла голову.

— …позвонить, — донеслось от Ланы. Она быстро удалялась от машины в сумерки.

— А, — Алиса пересела поудобнее,