Зимовка на «Торосе» - Николай Алексеев

Сноп яркого света прорезал темноту. Вода приобрела совершенно черный цвет, льдины же в полосе света казались ослепительно белыми, чуть искрящимися обломками мрамора. «Торос» пошел на перегонки с дрейфующим льдом к югу и скоро начал склоняться к западу, пробираясь при свете прожектора к островам Ледяным.

— Эх, красота-то какая! — проговорил матрос Коля Запорожцев, смотревший не отрываясь на блеск льдин, проходивших мимо судна. — Вот домой приеду и рассказать нельзя будет — надо самим посмотреть, а словами… словами такого не скажешь.

«Торос» обогнал лед и шел средним ходом по черной воде. Прожектор метнул свой луч к берегу, но туман не дал возможности ничего рассмотреть.

— Полборта право! — скомандовал капитан. — Пойдем-ка лучше, Николай Николаевич, от берега. Душу воротит от такого плавания! — как бы оправдываясь, бросил он в мою сторону.

Мили через полторы блеск льда снова открылся в луче прожектора. Шум разбивающихся об его кромку волн производил впечатление прибоя о скалистый берег. Пытаться найти в перемежающемся тумане острова Ледяные, имевшие в высоту не более 5—6 метров, не было смысла. «Торос» лег в дрейф до утра. Архипелаг Норденшельда встречал нас явно неприветливо.

Темная, туманная и беспокойная ночь сменилась ярким солнечным днем. К несказанному нашему удивлению, распределение льда почти ничем не отличалось от того, которое мы наблюдали вчера. Все подвижки льда, доставившие нам столько неприятностей ночью, привели к тому, что он занял свое исходное положение. Предположение, что лед дрейфовал ночью под влиянием приливо-отливных течений, получило еще одно подтверждение.

Проход на восток, также как и накануне, оставался закрытым. Времени терять было нельзя. «Торос» плавал в таком районе, карта которого требовала не пополнения, а кардинальной переделки. Не имея возможности создать пока какую-либо опору на берегу, мы решили координировать наш промер по выдающимся мысам, которые в последующем надо было заснять, и получить опорные точки, по которым и развязать промерные галсы. В первую очередь промером был охвачен треугольник между бухтой Носова, островами Ледяными и бухтой Междугорной. Результаты промера дали равное распределение глубин по всему участку порядка 40—50 метров. Обследовав указанный район, я решил пройти вдоль кромки льда на восток с целью выяснить, не произошло ли каких-нибудь изменений в состояний льда у острова Нансена. В этот момент была получена радиотелеграмма с ледокола «Ленин», в которой он сообщал, что стоит у острова Каторжного уже более двух суток, не имея возможности пробиться с двумя пароходами на запад. К востоку от места стоянки ледокола располагался битый лед в 3—5 баллов. «Ленин» просил немедленно известить его, если у нас будет замечена благоприятная перегруппировка льдов. Сообщение было не из приятных. Если мощный ледокол не мог преодолеть ледяной перемычки протяжением в 5—7 миль, то «Торосу» и подавно нечего было надеяться пройти в архипелаг. Обидно было крутиться перед закрытой дверью и видеть свою цель перед глазами. Увы, таковы законы Арктики. Горячим, нетерпеливым людям лучше здесь не плавать.

«Торос» средним ходом, с промером, шел вдоль кромки льда, огибая выдающиеся к югу ледяные языки. Так же, как и накануне, из «вороньего гнезда» открывалась панорама забитого льдом моря, исключая небольшое его пространство, в котором находился «Торос». У входа в пролив Фрама среди сверкающих на солнце торосов виднелись какие-то темносиние, почти черные полоски воды.

— Николай Николаевич, — донесся до меня с мостика голос капитана, — будем поворачивать, все без перемен. На этот раз «фокус» не удался.

— Подожди еще немного — иди ко входу в залив Бирули, осмотрим лучше Фрам…

«Торос» сделал большой полукруг, выгнутый к югу, и, подойдя ко входу в недоступный пролив Фрама, оказался перед… абсолютно чистой водой. Можно было сколько угодно протирать свои глаза, щипать себя за нос — это был не сон. Пролив Фрама совершенно очистился ото льда. Еще раз подтвердилось второе «золотое» правило Арктики: не делай поспешных заключений издалека.

Продолжая учащенный промер, «Торос» прошел пролив Фрама и Свердрупа и открыл знак на мысе Вега.

Архипелаг Норденшельда сдался окончательно. Немедленно было дано сообщение на ледокол «Ленин» о возможности прохода от острова Каторжного через пролив Фрама на запад с указанием полученных нами глубин. Приятно было, немного спустя, видеть, как над трубами судов появились мощные столбы дыма и они кильватерной колонной тронулись по только что пройденному «Торосом» пути.

В архипелаге

Немного истории. „Седов“. Посадка на мель. Рейс к острову Русскому

Воды архипелага Норденшельда посещались кораблями не часто. Многочисленные острова, разбросанные на подступах с юго-запада к проливу Вилькицкого, стяжали дурную славу из-за туманов, многочисленных рифов и мелей и почти постоянного наличия здесь льда. Такое заключение дали об архипелаге люди, видевшие впервые его с суши, то же самое подтвердили моряки и, наконец, летчики. Предоставим, однако, слово тем, кто впервые, хоть поверхностно, но все-же обследовал архипелаг.

Первым судном, прошедшим среди многочисленных островов архипелага, была «Вега» Норденшельда, осуществившая и первое плавание в 1878—1879 годах по всей трассе Северного морского пути из Атлантического в Тихий океан. Вот что сообщил в своем отчете об этом районе А. Э. Норденшельд:

«…13 августа мы снова прошли мимо множества небольших скал и островков. Море вначале было довольно свободно от льдов, но дальше стали появляться ровные тонкие льдины, без торосов, что указывало на то, что этот лед зимой не подвергался давлению. Лед этот не препятствовал плаванию, но скоро все погрузилось в чрезвычайно густой туман, заставивший нас отдать якорь в маленькой бухте близ берега. Я напрасно пытался выяснить положение места. На берегу почти повсюду виднелся довольно высокий рубан из снега и льда, казавшийся издали сквозь туман огромным ледником…»

«…Когда туман рассеялся, мы снова пустились в путь, но не успели мы выйти в море, как нас опять окутал такой густой туман, что мы принуждены были на ночь пристать к большой пловучей льдине…»

«…14 августа, когда туман немного рассеялся, мы пошли дальше но снова скоро принуждены были стать на якорь в бухте, врезавшейся с северной стороны Таймырского пролива в остров Таймыр, которую я назвал бухтой Актиния по множеству извлеченных здесь со дна актиний…»