Факультет кругосветного путешествия - Сергей Колбасьев

— Пойдем на одной из шлюпок — заявил Миша.

— Куда пойдем, олух. Видал, какой здесь ветер бывает? Хочешь попробовать пересечь Тихий океан на шлюпке. -

— Глупости,- возмутилась Джессика:- Майк прав, второй бури не будет. Нам надо двигаться…

— А куда двигаться?- спросил Волков.

— Куда? Ясно, что в Австралию. Там вас не ждут и оттуда через Индию вам близко до дому. Конечно, не прямо на шлюпке до Сиднея,- рассуждала Джессика. До ближайшего населенного острова, а оттуда-как придется… Нет, Майк совершенно прав, на пароходе нам оставаться нельзя.

— Нам надо двигаться,- вслух подумал Волков.- Почему она сказала: нам?

— Потому что ей придется двигаться с вами. Нельзя мальчишек пускать одних в океан… Сверхъестественные дурни: разбрасывают тысячи долларов и портят кинофабрики… Конечно, нужна нянька! Еду в Москву,- вдруг решила Джессика:- хочу увидеть Потемкина и Чухновского. Еду на свои девятьсот долларов.

— В Москву? — Волков от удивления сел в палубное кресло.- Но ведь…- и неизвестно почему кончил:- Чухновский живет в Ленинграде.

— Значит, до Ленинграда… Они мне надоели!- вдруг крикнула она:- пусть убираются в пекло со своими королевами, принцессами и императрицами! Пусть сами снимаются в трико и целуются в диафрагму! Я буду работать у вашего Эренбурга или Мандельштама.

— Эйзенштейна,- угадал Волков и встал. Мише вдруг показалось, что солнце вспыхнуло вдвое ярче. Острый свет ударил в глаза, а горизонт задрожал, как струна, и готов был лопнуть .

56

Кэйт Роджерс, «злодей», режиссер и начальник экспедиции, усердно готовил свою злодейскую роль. Он был приверженцем «органической школы» и верил в необходимость голодать две недели перед выступлением в роли факира. Потому теперь он систематически пил плохой ром и бренди из жестяной кружки. Он работал, запершись в своей каюте, где все перевернул и создал обстановку с настроением.

Он сразу согласился на предложение мисс Драгонетт сниматься на Таити вместо Гонолулу. Прекрасные таитянки в пальмовых юбочках! Кокосовые орехи! Конечно, надо ехать сразу, и, конечно, Драгонетт-ангел. Он злодейски зарычал от восторга.

Шлюпки идут в разные стороны: одна на Фэннинг, другая- на Пальмиру. Капитан не удивился, что «звезда» Драгонетт хочет отделиться от киноэкспедиции. Он слишком долго не спал, а глаза «звезды» были как, синие звезды, и голос ее убаюкивал. Он в точности выполнил ее пожелания и ушел спать.

Преподобный Исайя Пуддль полагал, что мисс Драгонетт без него уходить в океан не следовало. Особенно с двумя молодыми людьми, с которыми она танцевала богопротивные пляски, и четырьмя, с которыми она не танцевала. Сердце миссионера звало его на подвиг, и капитан, засыпая, согласился.

Шлюпка на Пальмиру ушла первой. Оператор и робкий герой пытались протестовать по поводу отсутствия «звезды», но Кэйт Роджерс ревел, как бешеный бык, что все в порядке.

Ураган разбил трапы. В шлюпку надо было спускаться по штормтрапу, веревочному, с дощатыми ступенями, гибкому, как змея, соблазнившая Еву, и длинному, как лестница до неба, приснившаяся Иакову. От этого отец Пуддль отказался. Тогда его погрузили при помощи шлюпочных талей. Он медленно опускался, привязанный за пояс, и медленно поворачивался вокруг своей оси, крепко держа обеими руками чемодан. Его толстые ноги были растопырены и напряжены, а медное лицо сверкало потом.

Чтобы успокоиться, Миша вынул аппарат и снял его преподобие вполоборота сзади.

57

На рассвете море было пусто. Оно отливало стеклом и быстро, журча, бежало не дальше двух футов от планшира. От этой близости было не по себе.

— Хороший ветер,- сказал молодой штурман.- Чистый норд, три балла.

— Когда прибудем к Фэннингу?- спросил преподобный Пуддль.

— Своевременно или несколько позже.- Штурман сплюнул в море. Таких вопросов, особенно на парусных судах, задавать не следует.

Преподобный заерзал и вздохнул: — Сколько положено мне терпеть, господи?

— Около ста миль, — ответил штурман и строго взглянул на парус, но парус был в порядке — плотно наполнен попутным ветром и брал всей поверхностью.

Волков, закуривая, заметил, что спичка горит ровно и спокойно. Воздух казался неподвижным, и было непонятно, почему шлюпка идет, а не стоит на месте.

— Удивительно,- сказал Волков.

— Глупости, ответил Миша.- Но спорить не хотелось.

Солнце быстро, поднималось и жгло насквозь. Океан скользил длинной рябью и горел нестерпимыми извилистыми бликами. Не хотелось ни говорить, ни думать.

Потом была ночь. Огромное небо с крупными звездами, белой лентой млечного пути и черным остроугольным парусом. Сухие, колкие галеты и тепловатая, с кислинкой, вода из анкерка. Потом — смутный сон, и сквозь сон — журчанье и мерный скрип.

На рассвете второго дня впереди из воды поднялась голубая гора. К полудню она стала черной и каменной. Это был остров Фэннинг.

Против имени Фэннинг в лоции Тихого океана содержатся следующие данные: угольный склад британского адмиралтейства, станция кабеля Ванкувер-Брисбэо (собственная шхуна), вода.

Но бухта оказалась пустой. На пристани валялись обрубленные концы. Шхуна кабельной компании, по-видимому, ушла с большой поспешностью.

Дорожка, усыпанная гравием, также была пуста. В чахлом саду бродили три грязных козы и один враждебно настроенный козел. На крик никто не отозвался. Низкий, четырехоконный дом выглядел хмурым, несмотря на яркое солнце.

— Все стекла выбиты, — удивленным голосом сказал Миша.- Почему?

Из двери вдруг выскочила коза. Она с дробным топотом пронеслась по лестнице в сад и скрылась, разрывая кусты.

Стол на веранде был накрыт на четырех и стулья отодвинуты, будто сидевшие только что встали. На столе были чашки, чайник, банка молока и банка варенья.

— Ушли все и ушли неожиданно,- сказал Волков, и штурман кивнул головой.

— Халло! — крикнула Джессика, привстав на цыпочки, чтобы вышло громче.

— Халло!- проскрипел сверху насмешливый голос. Говорившего не было видно, и Джессика от неожиданности ухватилась за Мишу. Миша ощутил прилив отваги и силы.

— Кто там?- спросил Волков, и голос нараспев ответил длинным и удивительным английским ругательством.

— Молчи, скотина,- возмутился штурман и запустил в потолок банку молока. Из-за черной балки высунулась зеленая всклокоченная голова попугая. Попугай залаял, а из открытого окна вдруг раздался странный звук. Он был как щелканье пишущей машины, как дятел, долбящий сковороду и как цоканье копыт по мостовой.