Араб с острова Банда (СИ) - Шелест Михаил Васильевич

— Выпьете? — Бросил я и достал из специального стенного шкафа стеклянную бутылку английского напитка.

— Это первый виски за четырнадцать месяцев. Не откажусь.

Я предложил сесть.

— Я забыл, какие у вас апартаменты.

Людвиг огляделся вокруг и расположился в одном из мягких кожаных кресел.

— Я остался совсем без денег, дон Педро, а в Лисбо я никого, кроме вас, не знаю. Я хотел обратиться к ростовщикам, но, опять же… Они потребуют гарантий. Пройдет какое-то время, пока они меня узнают, если только вы за меня не поручитесь.

— Мне проще ссудить вас самому, чем связываться с этими крохоборами, — рассмеялся я, разряжая обстановку. — Как вам виски?

— Божественный! — Ответил Людвиг, облегчённо выдохнув.

Я вытащил из «холодильника» и поставил на стол графин с водой.

— Вода из горных источников. Очень холодная. Рекомендую смешать.

Холодильник я придумал сам. Это был ящик с дверкой, как у обычного холодильника. Сверху в специальный железный ящик засыпался лёд, который и являлся простейшим хладогеном. Талая вода через угольный фильтр стекала в емкость внутри ящика и продолжала охлаждать камеру. Её я тоже использовал для питья.

Стоил лёд очень дорого, потому, что везли его аж с севера Португалии, где заготавливали зимой.

Столкнувшись с этой проблемой, уже становилось жарковато, я стал интересоваться местом в горах поближе к Лиссабону, где бы можно было заниматься тем же, и такое место нашёл. Не так далеко от нашего замка, кстати, где находилась гора Монтежунту высотой более шестисот метров. Там, мне сказали, зимой ночью вода замерзает.

Я попросил брата зимой проверить. Информация подтвердилась, мы выкупили лысую вершину и поставили там фабрику по производству льда.

— Ну как?

— Восхитительно. Холодный виски значительно приятнее в такую жару.

— Вы не откажетесь со мной пообедать? Я рано встаю, поэтому рано обедаю.

— С удовольствием, — согласился явно голодный Людвиг. — Мой экипаж разбежался. Мы выловили всех крыс. Пытались охотится с копьями на берегу, но местные жители, поняв, что у нас нет ружей, напали на нас. Мы едва отбились. И так три раза.

Я покачал головой.

— Вахтенный! — Крикнул я. — Распорядись с обедом на двоих.

Я посмотрел на капитана «Санта Люсии».

— Значит сейчас у вас и команды нет?

— Практически нет.

Мы пообедали мясом с бобами и зеленью. Пока стюард варил кофе, мы молчали.

— У меня есть к вам предложение, сэр Людвиг. Не согласитесь ли вы привезти мне рабов?

— Да пожалуйста, — ответил тот с удовольствием отрыгивая. — Но мне как-то надо сначала добраться до Англии.

— А вы прямо с Англии мне рабов и привезёте.

— Каких рабов?

— В Англии очень много безземельных крестьян, бродяг, безработных. Вот их пакуйте их в трюма и везите сюда. Я вас подожду. Справитесь? Только не гнобите их, кормите нормально, и не прессуйте в трюмах, как солонину в бочке. Если будет слишком много, фрахтуйте ещё один корабль, или два. Я вам дам письмо к моему банкиру.

Людвиг нахмурился, а потом, мотнув головой, сказал:

— А что, неплохая идея. Им там всё равно жизни нет. Насильно?

— Добровольцев вербуйте на пять — десять лет. Остальных в принудительном порядке. Они ещё не знают своего счастья. Семейных — только добровольно.

* * *

Через четыре месяца моя флотилия из шести парусников вышла из Лисбо в Бразилию. Перед отплытием я собрал капитанов у себя.

— Наша цель — Кабо Фрио. Это вот здесь.

Я ткнул кончиком кинжала в карту, лежащую на большом штурманском столе. Думал сделать себе указку, но потом посчитал, что так будет брутальнее. Капитаны склонились над невиданной ими ранее картиной.

Я перенёс на большой формат, все имеющиеся зарисовки, и использовал переданный мне лично королём Мануалом отчёт Америго Веспуччи. Мне важны были расстояния и направления.

Отправной точкой для меня были вырубленные у меня в памяти координаты моей будущей золотой кладовой: 20.23.08 и 43.30.29, направление от Рио-де-Жанейро и расстояние между ними — 265 км.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда я показал королю результат моей кропотливой работы, Мануал сказал только одно слово: «Красиво!», но повторял его раз за разом, долго рассматривая береговой абрис. Линия не была прорисована «жирно». Предполагалось ее уточнение.

— К нему мы следуем по побережью материка на юг примерно от этой точки.

Я показал устье реки Реира на восьмом градусе.

— Сюда попадаем от вот этих островов. Они называются — Фернандо, по имени первого эксплуатанта Бразилии. До них всего тысяча семьсот миль от Южного Кабо Верде — Сантьяго.

— Я ходил до Фернандо, — сказал маленький щуплый, но очень жилистый и подвижный капитан.

— Я помню, Ромарио. Ты пойдёшь замыкающим. Всем, кто отстанет от флагмана, а вы от меня отстанете, это я вам гарантирую, крепиться визуально к «Бочке» за Ромарио, или следовать самостоятельно. В любом случае выдерживая указанный мной курс вы уткнётесь в Санта-Круз. Следуйте по побережью на восток и на юг. Мимо Кабо Фрио не пройдёте. И не забывайте вносить поправку на течение и ветра. Лучше брать зюйд. Всё понятно? Вопросы есть?

Вопросы были.

* * *

Остров Сантьяго встретил нас привычно радушно, но задерживаться в Прае мы не стали, а залившись водой и загрузившись солониной, на утро ушли в океан.

Я не особо беспокоился за следом идущие корабли и, взяв ветер, бакштагом[1] быстро от них оторвался. «Чайка» моя летела по волнам Атлантического океана. Душа моя пела, сердце радостно стучало. Я большую часть дня находился на баке. Меня умиляла носовая надстройка джонки с ровной площадкой. Я устроил здесь себе чо-то типа кафедры с креслицем, в котором можно было сидеть, пристегнувшись ремнями, на всякий случай, чтобы не вылететь за борт от удара о неожиданную волну, и смотреть в даль.

Специфика движения под парусом, как все понимают, — отсутствие ощущения «ветер в харю» из-за уравнивания скорости ветра и корабля. Если, конечно ветер не встречный. И это мне очень нравилось.

В той жизни я тоже любил ходить под парусом, и я это помнил. Ещё я вспомнил свою любимую песню. Когда в очередной раз мой парусник взбирался на очередную океанскую гору, в голове у меня зазвучало:

— Тут вам не равнины, тут климат иной.

— Идут лавины одна за одной,

— И здесь за камнепадом идет камнепад.

— И можно свернуть обрыв обогнуть,

— Но мы выбираем трудный путь,

— Опасный, как военная тропа.

Я аж привстал.

— Да-да-да! — Простучал в голове пулемёт.

— Тук-тук-тук! — Поддержал его АГС-17[2]

Голова закружилась.

— Нет-нет-нет! — Сказал я себе. — Песня пусть остаётся, а всё остальное за борт. Не надо, чтоб ветер холодил былые раны.

А в ушах уже звучало:

— Пора-пора-порадуемся на своём веку…

Погода стояла прекрасная, ветер почти попутный: восток-юго-восток, настроение великолепное. Шли пятые сутки пути.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — сплюнул я, повернувшись через левое плечо, и увидел что-то похожее на парус. Или на скалу. Не помню, чтобы здесь в Атлантике торчали скалы.

Взяв «трубу» и с трудом поймав «объект в объектив» я увидел четырёхмачтовую каракку. Она бодренько шла на запад, вероятно от берегов Африки. Они здесь все так ходили: сначала по Африке, потом, следуя ветру и течению поворачивали на запад. И выносило их прямиком на экватор в устье Амазонки.

— Слева по курсу парус! — Крикнул матрос. — Десять кабельтовых.

Минут через тридцать парусник можно было разглядеть без оптики. Наши курсы пересекались. Быстро пересекались.

— Интересно, знают ли они правило «помеха справа»? — Сказал я сам себе. — Не собираются же они нас таранить?

— Право румб, — сказал я матросу-репитеру.

— Право румб, — крикнул матрос.