Дуэль без правил. Две стороны невидимого фронта - Лесли Гровс

у нас уже не было никаких отношений с Риверой вообще.

После разрыва с Риверой Троцкий не мог оставаться в голубом доме в Койоакане. Но было нелегко сразу найти новый дом за умеренную арендную плату и удовлетворяющий ряду специфических условий. Еще в конце января Троцкий предложил Ривере через меня, что он будет платить ему арендную плату, пока я буду искать новое место. Ривера отказался, потом согласился, потом снова отказался. Все это добавило еще больше остроты заключительной фазе разрыва. Примерно в марте я нашел новый дом. Это было в Койоакане, и арендная плата была низкой, но помещения находились в плохом состоянии. На самом деле дом, который находился на Авенида Вьена, совсем рядом с тем, который мы собирались покинуть, в настоящее время не был заселен. Он принадлежал семье лавочников из Мехико, Турати, которые использовали его как загородное убежище. Владельцы были рады сдать его в аренду даже Троцкому. У него было много положительных черт: достаточно комнат, большой сад, высокие стены и окрестности, за которыми было легко наблюдать, потому что район еще не был застроен. Но ремонт был необходим, некоторые этажи даже обвалились. Она также должна была быть обставлена мебелью. За это взялся молодой мексиканский троцкист Мелькиадес с несколькими помощниками. Только в первый день мая мы смогли переехать с Авенида Лондрес на Авенида Вьена. Сам Троцкий переехал 5 мая. Покидая голубой дом, он положил на свой теперь пустой стол два или три маленьких предмета — подарки Риверы и Фриды в лучшие дни, в частности, он оставил ручку, подаренную ему Фридой, которой он пользовался долгое время.

Меня часто спрашивали, какую роль в разрыве сыграл роман 1937 года между Троцким и Фридой. Многие спрашивающие с понимающим видом дали мне понять, что, по их мнению, это и было истинной причиной. Я должен сказать, что, на первый взгляд, роль была нулевой. Фрида сказала мне, что Ривера ничего не знал о том, что произошло между ней и Троцким. Косвенным аргументом является то, что, если бы бывшие любовные отношения между Троцким и Фридой сыграли свою роль в разрыве, разрыв принял бы совсем другую форму, поскольку Ривера был болезненно ревнив. Из всего, что я знаю, складывается впечатление, что у Риверы не было никаких особых подозрений. Конечно, он вполне мог испытывать дискомфорт из-за интеллектуального превосходства Троцкого, но такие намеки на соперничество не исходили из точного знания о том, что произошло между Троцким и Фридой, или даже из слабых подозрений по этому поводу.

Через несколько лет после разрыва между Троцким и Риверой и долгое время после смерти Троцкого Ривера и Фрида развелись, а затем через несколько месяцев снова поженились. Этот супружеский кризис, возможно, был спровоцирован тем, что Ривера так или иначе узнал о прошлом. Его ревность была крайней, несмотря на то, что он сам обманывал Фриду при каждом удобном случае — или, возможно, из-за этого факта. Такое знание также объяснило бы его причудливую политическую эволюцию. Во время его разрыва с Троцким антитроцкистские тенденции Риверы приобрели анархистские и либеральные оттенки в поворот, но уж точно никогда не сталинский. На самом деле именно Ривера обвинил Троцкого в сталинизме. Его переход к сталинизму, который произошел спустя много времени после его разрыва с Троцким, возможно, был вызван взрывом ярости, когда он узнал, что произошло между Троцким и Фридой. Очевидно, что эти мысли являются чисто предположительными с моей стороны, поскольку меня тогда уже не было в Мексике, но они основаны на хорошо известных фактах, которые согласуются с моими глубокими знаниями о том, что произошло ранее.

* * *

В июне или июле 1939 года Троцкий попросил меня провести исследование в Национальной библиотеке Мехико и попытаться найти некоторые тексты о религиозных войнах XVI века и о конце Римской империи. По его словам, эти две эпохи исторического перелома можно сравнить с нашей. Я до сих пор вижу сцену в его кабинете, когда он стоял рядом со мной. Я высказал несколько возражений, упомянув зверства религиозных войн, в ходе которых людей сбрасывали с башен на копья солдат, ожидавших внизу. Он бросил на меня взгляд, полный редкой печали, и сказал: “Ты увидишь”.

Да. Мне предстояло увидеть.

Работая в библиотеке, я нашел цитату из Тацита, который назвал Локусту, отравительницу, нанятую Нероном, regni instrumentum, “орудием правления”. Троцкий использовал эту цитату, касающуюся, я думаю, Ягоды. Отголосок этих озабоченностей Троцкого можно найти в последних статьях, написанных им во время полемики американской троцкистской группы, в которых он затрагивает тему социализма или варварства. Но у меня сложилось впечатление, что его мысли продвинулись дальше того, что он тогда был готов изложить на бумаге.

Одной из тем, которая часто всплывала в разговорах или даже в писаниях Троцкого, было обвинение в том, что “старикам” нельзя доверять и что следует полагаться на молодежь. В своей второй статье о капитуляции Раковского, написанной 27 марта 1934 года, он заявил: “Пусть шестидесятилетнего бойца заменят тремя двадцатилетними!” Однажды за обедом, кажется, в июне 1939 года, он начал пересчитывать по пальцам всех “старых”, которые покинули нас. Мы отбросили несколько имен, одно за другим: Трейнт, Раковский, Ван Оверстратен. Тогда я предложил довольно застенчиво, потому что не знал, как он отреагирует: “Росмер?” Он разогнул еще один палец и воскликнул: “Росмер!”

Альфред и Маргарита Росмер прибыли из Франции 8 августа 1939 года, привезя с собой Сиву. Это была первая встреча с 1929 года в Принкипо. Политический разрыв между Троцким и Росмером произошел в 1930 году, когда первый решил поддержать Раймона Молинье. За все время пребывания Троцкого и Натальи во Франции, с 1933 по 1935 год, между ними и Росмерами не было никаких контактов. И все же теперь Росмеры были тепло приняты. Они поселились в доме в Койоакане и ели вместе с нами. В беседе Троцкий и Росмер обсуждали политику, но в общих чертах. Существовала довольно четкая грань, которую они никогда не пересекали. Прошлое не упоминалось, и дела французской троцкистской группы не обсуждались.

Я помню один случай, который произошел в конце августа. Троцкий задумал создать специальный комитет Четвертого Интернационала, который носил бы почетный характер и состоял бы из хорошо известных лиц, даже если эти лица находились на периферии официальных троцкистских групп. Троцкий упомянул Чэнь Ту-Сю как возможного члена этого комитета. Он был известным китайским коммунистом, который стал троцкистом, но оставался довольно в стороне от фракционной борьбы, которая разделяла различные китайские троцкистские группы. Проект