Желтый свитер Пикассо - Мария Брикер

– Он выбрал жаб и лягушек – как сюрреалистический символ! Таким он видит мир. Как он несчастен, милая моя Алевтина! Как он несчастен и зол, – сокрушалась Мишель. – Сейчас я поняла. Я вижу мир совершенно так же, как и мой Пикассо. Мир отвратителен, как жаба. Гениально, талантливо, оригинально! Где же он?

– Да, где же он? Не очень-то вежливо с его стороны опаздывать, – устало вздохнула Алечка. На таких высоченных каблуках она ходить не привыкла, а после бодрой прогулки с Тверской до Гоголевского бульвара ноги невыносимо гудели. Хотелось куда-нибудь присесть, срочно, немедленно…

Алечка огляделась. В галерее было довольно многолюдно и царила атмосфера пьяного праздника. Художники, чьи работы тоже были представлены на выставке, с красными мордами и блестящими от эйфории глазами курсировали из зала в зал с пластиковыми стаканчиками, курили, стряхивали пепел прямо на пол и активно что-то обсуждали. Сразу было видно, что здесь – своя, узкая тусовка. Девушек разглядывали с интересом, исподволь и недобро. Так смотрят на чужаков. Еще у Алевтины было ощущение, что все художники и гости друг друга знают и все тайно всех ненавидят. Ей стало скучно. Она заметила несколько стульев у окна и предложила Мишель подождать ее любимого Пикассо сидя. Мишель за день тоже устала, с радостью присела на предложенный стул, но, заметив двух интересующихся граждан рядом с картинами своего друга, тут же вскочила и устремилась к ним, бросив на стуле свою сумку. Завязалась жаркая дискуссия о модных тенденциях в живописи и прочих тонкостях современного изобразительного искусства.

Тем временем… Клим Щедрин посмотрел на часы, решил, что уже пора, вылез из машины, припаркованной во дворике неподалеку, и направился в галерею с надеждой, что Мишель уже ознакомилась с шедеврами Клементия Конюхова, получила массу впечатлений и смоталась. Полдня он готовил проникновенную речь, чтобы представить «свои» работы, но незадолго до открытия вернисажа в голову Клима пришла интересная идея. Он решил опоздать и, как человек воспитанный, дать возможность мадемуазель Ланж спокойно покинуть выставку, не смущаясь его присутствием. Идея казалась Климу настолько гениальной, что он был уверен на сто процентов – именно так Мишель и поступила. Поэтому, когда он поднялся по темной лестнице, вошел в зал и увидел француженку, то не поверил собственным глазам. Наследница миллионов с умным видом стояла напротив одной из картин Клементия Конюхова и, кажется, никуда уходить не собиралась. Рядом с мадемуазель Ланж стояли еще несколько человек и что-то с жаром обсуждали.

Мишель повернулась к входу, заметила его и широко улыбнулась.

– Твои картины великолепны, милый мой Клементий! – воскликнула она.

«Полный облом», – растерялся Клим, внимательно вглядываясь в личико Мишель – без сомнений, она говорила искренне. Он подошел ближе, не понимая, как себя вести. К такому повороту событий он был не готов.

– Вы автор? – окликнул его бородатый нетрезвый мужик.

– Да, – кивнул Клим.

– Чума! – похвалил его бородатый. – Впечатляет!

– Спасибо, – выдавил из себя Клим, не веря собственным ушам.

– Гениально! – подхватил другой.

– В этом что-то есть, – со знанием дела заявил третий.

Клима обступили незнакомые люди. Его одобрительно хлопали по плечу, пели дифирамбы, предлагали выпить… Клим рассеянно кивал, улыбался и чувствовал себя дураком, потому что, черт возьми! – ему нравились похвала и внимание публики.

– Клементий, подойди, пожалуйста, сюда, – позвала Мишель. – Я хотела бы познакомить тебя со своей подругой.

– Извините, – улыбнулся Клим поклонникам своего таланта, пробрался сквозь толпу и… улыбаться перестал.

– Познакомься, это известная актриса, Алевтина Сорокина, – радостно сообщила мадемуазель Ланж. – Она пришла посмотреть на твои работы вместе со мной.

– Оч… прия… Кле… ме… ме… нтий Ко… ко… нюхов – ху…жник, – теряя голос и слова, прошелестел Клим. Мишель удивленно посмотрела на друга и перевела взгляд на Алю.

– А мне-то как приятно! – пропела Алечка. – Значит, художник? Ну что же, ваши художества я оценила. Скажу честно, не понравились мне ваши художества. Полное говно, – ее голос сорвался, из глаз потекли слезы. Мишель ошеломленно отступила назад, пытаясь понять, что происходит.

– Аля, я тебе все объясню… – залепетал Клим. – Ты изменила прическу, да? Как необычно! Тебе идет. Очень красиво!

– Ты тоже выглядишь очень необычно, Пикассо, – сквозь зубы процедила Аля, отвесила ему пощечину и побежала к выходу.

– Приятно было познакомиться, – холодно сказала Мишель, звезданула ему по другой щеке, оглянулась в поисках своей сумки, нашла ее у окна и покинула галерею вслед за Алевтиной.

Клим сконфуженно потер полыхающие щеки, опомнился, бросился следом, но споткнулся о чью-то ногу и плашмя грохнулся на пол.

– Товарищи! Граждане! Да че же это такое, ваще, происходит?! Форменный беспредел! Самозванцы к славе моей примазываются! – завопил кто-то на весь зал. – Товарищи! Граждане! Это ж мои картины! Это ж я их нарисовал! Я – Клементий Конюхов! Я! Мои жабы! Мои лягушки! Богом клянусь.

– Меценат, твою мать! Это ты, что ли? – пробасил кто-то из толпы. – А я все никак въехать не могу. Смотрю, подпись на картинах вроде твоя, а тут вместо тебя мурло какое-то является. Господа! Вот настоящий Клементий Конюхов, зуб даю!

В зале стало тихо.

Клим осторожно приподнял голову, заметил около своего носа тапки, подол знакомого халата и несколько пар ботинок и понял, что сейчас его будут бить. Его смятенную душу слегка утешил только тот факт, что бить его будут не абы кто, а члены Творческого союза художников России.

* * *

«Мой друг – художник и поэт…» – надрывалось радио. Мишель ехала в такси в аэропорт и нервно теребила ремешок сумки. В данную минуту она была зла на весь мир, в частности, на тетушку. Как всегда, тетя Лиза оказалась права: она сваляла дурака, решив поехать в Россию. Зря она ее не послушалась. Опять решила взбрыкнуть, показать свою самостоятельность. Как глупо! Как мерзко. Вот и кончился ее виртуальный роман. Друг по переписке оказался обманщиком, а она… Кем оказалась она? А ведь еще предстоит разговор с тетушкой. Неприятный. Тетка теперь ее со свету сживет своими нравоучениями. Не дай бог, сватать начнет! Подберет для нее подходящую партию – какого-нибудь анемичного зануду-аристократа или жирного банкира с сальными руками.

– О нет! Бывали хуже времена, но не было подлей, – простонала Мишель и поморщилась.

Сознаваться в собственной дурости было неприятно до зубовного скрежета, но еще больше не хотелось выходить замуж по наставлению тетушки. Как же она влипла! Все было ясно как божий день. Пикассо от нечего делать развлекался в Интернете и знакомился с дурочками – вроде нее, когда его любимая невеста уезжала на съемки. Но зачем он пригласил ее в Москву? Зачем он это сделал? Чего ему недоставало?! Алечка – чудесная девушка, добрая, сердечная, мягкая. Кажется, Алевтина говорила, что он бизнесмен, и не упоминала о занятиях своего жениха живописью. Неужели он скрывал от нее это? Неужели он вел двойную жизнь? Алевтина устраивала его в качестве невесты бизнесмена, а она была нужна ему как умный собеседник и ценитель тайного хобби? Двуликий Янус! Мишель стало неловко и невыносимо тошно. В памяти неожиданно отчетливо всплыл момент, когда жених Алевтины столкнулся с ней в парижском кинотеатре. Странно, но тогда он был без усов и очков. Поэтому она в аэропорту не узнала его. Зато он узнал ее. Сразу! Мишель усмехнулась, вспомнив его ответ про желтый свитер. Она действительно надела свитер специально и ждала, что Пикассо оценит это, а после они вместе посмеются от души. Как все это глупо! Очки, усы, подержанная машина, дорогой телефон… Он узнал ее, как и обещал. Сразу… Мишель откинулась на спинку кресла и закрыла глаза. Узнал девушку, которую долго уговаривал приехать в Москву, а когда она прилетела, повел себя мерзко и по-хамски, страстно желая отправить ее поскорее обратно. Она не понравилась ему? Очки, усы, маскарадный костюм… Что за глупые игры? Хотел отправить ее быстрее обратно домой… Хотел отправить домой… Вспомнил ли он ту девушку, с которой столкнулся в кинотеатре на премьере фильма своей невесты? Очки, усы, маскарадный костюм… Маскарадный костюм… Он знал, что прилетит именно она, девушка из кинотеатра, и не хотел, чтобы она узнала его? Глупость! Бред! Что за ерунда лезет в голову. Как это возможно? Невозможно! Невероятно…

– Господи… – тихо всхлипнула Мишель и закрыла лицо руками, она решительно ничего не понимала. Мысли путались. Она улетит сегодня же, любым рейсом, любой авиакомпанией, в любой европейский город. Лишь бы подальше отсюда. Пикассо добился того, что хотел.

– Кто тебя обидел, девица-красавица? – спросил насмешливо водитель, пожилой небритый мужик в несвежей рубашке.