По то сторону Солнца. Часть вторая - Елена Асеева

— Он был бог. Покровитель поэтов, певцов, мудрости и чародейства, — отозвался Камал Джаганатъ и от испытанного волнения остановился, так что также махом замерли подле него рабы, и шагающие позади них перундьаговцы. — Олицетворяя власть над миром, нес в себе величие и его богатство, не только материальное, но и духовное, — дополнил он по велесвановски и прямо-таки захлебнулся дыханием, оное как-то сразу прорезалось через ноздри, будто диэнцефалон опять же мгновенно подключил новую функцию работы. — И был моим любимым богом, с того самого момента, как я только соприкоснулся с ведической верой предков.

Юный авгур теперь значимо качнулся так, точно в ногах его пропала сила, и тотчас руки стоящего подле раба Гдора придержали его за плечи, и немедля замер Арун Гиридхари. А кованные створки, не издав ни звука, стали медленно открываться внутрь здания, и находящие поперед них перундьаговцы (их охраняющие) также неспешно соизмеряя собственное движение с ихним, освободили проход. Сияющий поток голубоватого света, несколько приглушенного выплеснулся из недр чертогов, перемешиваясь с тем, что царил внутри Атиши-ансамбля, а перед глазами Камала Джаганатха внезапно и вовсе поплыла видимость происходящего, наполняя диэнцефалон какими-то сторонними звуками, словами. Вероятно, от данной неприятной какофонии, схожей с той, что когда-то вызывал в его голове Девдас, юный авгур на немного потерял ориентир и понимание происходящего, а придя в себя, узрел беспокойное лицо негуснегести.

— Голубчик, что с тобой? — теперь прорезался волнением и голос Аруна Гиридхари.

— Знаешь, что такое Сансар, ассаруа, — все также неосознанно молвил Камал Джаганатх и слегка вздыбил края ноздрей, ощущая, как в голове слова и звуки превратились в гул, степенно затихающий. — Это значица вечный источник, — дополнил он, так и не отвечая на вопрос негуснегести.

— Голубчик, тебе дурно, видимо, от полета, — проронил Арун Гиридхари, и, проведя по краю ноздрей ссасуа слегка подсохших, перехватил его плечи из рук Гдора, да, потянув на себя, прижал к собственной груди. Притом он немного разомкнул стыки на дхату, возле шеи Камала Джаганатха, таким образом, высвобождая его грудь из плотной ткани.

Кованные ворота между тем полностью раскрылись, и негуснегести, приобняв, повел юного авгура внутрь чертогов. Куда, однако, вошли лишь рабы, Ури и велесвановцы, оказавшись в огромном холле, центральную часть которого занимала широкая, винтовая лестница. Каменные ступени лестницы загнутые по спирали с тем не опирались на стены или опорный столб, они словно парили в воздухе, не имея перил или привычных перемычек между собой. Вместе с тем сама лестница и ширина, длина ступеней, рассчитанная под шаг взрослого велесвановца, поражала своей массивностью.

Внутри чертогов стены, как и лестница, ровный потолок и пол сияли приглушенным голубым светом, не то, чтобы имея таковой цвет (абы он смотрелся белым), а именно истончая данное сияние. Они казались также каменными, имеющие в своем строение тончайшие слои, уложенные в виде черепицы на крышах домов солнечников, а посему и поражающих тем удивительным блеском. В самих стенах первого этажа просматривались четыре одностворчатые двери, приземистые, с чуть выступающими по их прямоугольному окоему обналичниками почти синего цвета, тем на них и указывающие.

— Голубчик, — снимая с головы юного авгура капюшон и оглаживая чешуйки на его лбу, проронил по-велесвановски Арун Гиридхари. — Ты сможешь подняться по лестнице, или тебя донести? — вопросил он, все еще продолжая прижимать к себе ссасуа.

— Все благополучно, ассаруа, я дойду сам, — немедля отозвался Камал Джаганатх, и, шагнув вперед ближе к лестнице, вроде вышел из объятий негуснегести. Однако, не покинув хватки Аруна Гиридхари, ибо последний, опять же враз переместил руку на предплечье ссасуа, придерживая подле.

— Тогда не торопись, голубчик, шагаем на ступень вместе, — дополнил ассаруа, и, поравнявшись с юным авгуром, легохонько качнул головой.

Велесвановцы враз ступили на нижнюю ступеньку, коя тотчас дернулась, и синхронно с иными подножками лестницы извиваясь по загнутой спирали, понеслась вверх. Одновременно, с этим будто выпуская из пола очередные ступени. Движение лестницы происходило плавно, несмотря на это, Камал Джаганатх глянув вниз на мелькание света и самих подножек, качнулся, вроде снова почувствовав слабость в ногах.

— Голубчик, ты устал? — заботливо вопросил стоящий рядом Арун Гиридхари, и вновь приобнял ссасуа за талию.

— Какая-то слабость, ассаруа, — все-таки пояснил свое состояние Камал Джаганатх, и улыбнулся, узрев, как резко прыгнул на ступень Ури, а вслед за ним также торопливо стали шагать рабы, порой подталкивая друг друга локтями.

— Слабость и шум в голове, знаешь, точно у меня в диэнцефалоне вновь ковырялись, — добавил юный авгур, разворачивая голову и вскидывая взгляд вверх на лицо негуснегести. — Помнишь, я тебе рассказывал, как сие творил со мной Девдас.

Зеленовато-коричневая кожа впалых щек Аруна Гиридхари нежданно покрылась синими мельчайшими пятнами, указывая на его тревогу, а в голубо-алых радужках промелькнул редко появляющийся испуг.

— Будем надеяться, это только усталость от перелета, — протянул негуснегести, стараясь той молвью снять единожды тревогу с себя и ссасуа. — Не действия тарховичей, абы они порой устраивают такие проверки, для заинтересовавших их диэнцефалонов.

— Что ты имеешь в виду, ассаруа? — беспокойно переспросил Камал Джаганатх, не сводя взгляда с лица негуснегести и той настойчивостью требуя ответа.

Ступень, на которой стояли велесвановцы, наконец, достигла уровня второго этажа и въехала в находящуюся там круглую каменную площадку, также не имеющую каких-либо перил, и нависающую без видимых опор вроде как в воздухе. От самой площадки в четыре стороны отходили хрустальные покатые мостки, стыкующиеся с двухстворчатыми диагонально лежащими дверями, массивными в сравнение с теми каковые находились на первом этаже чертогов. Арочные навершия этих дверей были инкрустированы резьбой и драгоценными камнями, только белого и бледно-голубого цвета. Здесь сами стены и двери, белые, сияли все тем же приглушенным голубым светом, а зрительно расположенный потолок смотрелся зеркальным, отражающим и саму движущуюся лестницу, и стоящих на ступенях Ури, рабов, и замерших на площадке Аруна Гиридхари и ссасуа.

Хрустальные мостки поигрывали своей прозрачностью, пуская по преломляющимся внутри них граням легкую зябь сияния и вовсе почти белого цвета. Негуснегести продолжая придерживать юного авгура за талию, выбрал левый от них мосток и направился по нему к двухстворчатой двери, ощутимо не желая что-либо пояснять, он все же сказал:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});