Сердце Зверя. Том 2. Шар судеб - Вера Камша

Осознание того, что вопреки уверенности домочадцев он отнюдь не в клетке, и удерживало лейтенанта от бунта. До поры до времени. Руппи каждое утро клялся не замечать дрожащих маминых губ и «чужого», слишком ровного голоса. И выдерживал. Просить прощения было не за что, а любой разговор окончился бы слезами и выдавленными обещаниями, которые пришлось бы нарушить.

Руперт фок Фельсенбург не собирался замуровывать себя в розовой пещерке, но ощущать себя извергом было еще гаже, чем собакой на сворке. Если б не память «Ноордкроне», он бы сдался и пополз утешать, заверять, отрекаться, а так… Хотите следить – следите. Он читает письма, а после обеда, как всегда, займется медициной. Он совершенно спокоен и думает о большом круге кровообра-щения, а не о том, что через час садиться за общий стол и поддерживать разговор об ирисах, погоде и достоинствах блюд, у которых последние дни вообще нет вкуса.

Лейтенант опустился на украшенную венками скамейку и, чувствуя неприязненный взгляд сестер, открыл первый футляр. Герцог Альберт коротко сообщал сыну, что приедет после Коронного совета,[3] и велел до его возвращения не покидать замок. Бабушка была откровенней.

«…я написала своей дочери, что вам всем следует оставаться в Фельсенбурге. Этого достаточно, чтобы ее осчастливить, но у Вас больше соображения, чем у переевшей незабудок косули. Насколько я понимаю, Вы не склонны исполнять приказы, если они Вас не устраивают, что немало заботит Вашего непосредственного начальника. Меня это свойство Вашего характера скорее радует, поэтому я отдаю Вам предпочтение перед прочими своими внуками.

Надеюсь, Вы понимаете, что обзавелись очень неприятным врагом, к счастью обладающим деревянной башкой. Я ничего не поняла из объяснений своей бестолковой дочери и не верю ни единому слову Гудрун, но это сейчас и не важно. Ваша лопающаяся от избытка соков двоюродная тетка, как и следовало от нее ожидать, взъелась на Вас и брата Вашего отца. Дайте ей время успокоиться, эта дура не умеет злиться долго, скоро она поймет, что выставляет себя на посмешище, и замолчит. Если же нет, придется надеть ей браслет, но герцогиней Фельсенбург Гудрун не бывать. В крайнем случае она получит Мартина, благо лосихи ему не в диковинку.

Передайте Агате и Деборе, что им придется вышить еще несколько покрывал. Я не могу сейчас тратить время на войны с оскорбленной коровой и нежелательными женихами, но было бы неплохо, если б Вы рассказали сестрам о Вашем пребывании в Талиге. Девицы на выданье должны видеть дальше горных елок. Остальное с Вами обсудит отец как глава дома и мужчина, хотя в последнем я порой сомневаюсь. Альберту Фельсенбургу, будь он мужчиной, следовало бы командовать армией, а не пестовать страхи своей жены.

Надеюсь на Ваше благоразумие. Сомнений в остальных Ваших качествах у меня нет.

Благосклонная к Вам Элиза фок Штарквинд».

3

Мэтр Инголс наскоро погладил Клемента и откланялся. Законнику предстоял регентский совет, Роберу тоже, но сперва надо было сказать сестре, что она в который раз оказалась права.

Робер извлек из корзинки с хлебцами его крысейшество и водрузил на плечо. Легче стало, но не слишком. Вино тоже не поможет…

– Данжа![4] – произнес по-бирисски Робер, вспоминая чужое небо и чужие смерти. Первые смерти, посеянные Альдо ради мыльного пузыря по имени Золотая Анаксия.

– Монсеньор, – доложил болтавшийся в прихожей Сэц-Ариж, – генерал Карваль.

– Давай его сюда…

Хоть что-то раз в жизни случилось вовремя.

– Монсеньор, что с вами?

– Налейте вина, Никола. И себе тоже. Я приказываю.

– Монсеньор, произошло что-то дурное?

– Мэтр Инголс отыскал доказательства. Фердинанда убили по приказу Альдо Ракана.

– Да, я слышал. – Маленький генерал явно ни кошки не понимал в чувствах начальства. – Все было так, как предполагала ее величество.

– Мне сейчас с ней говорить… Катари должна все узнать до регентского совета. Никола, я помню, что вы думали об Альдо и о нашей с ним дружбе… Так вот, я с вами согласен. Полностью. С вами, с Левием, с Дугласом… Леворукий, да наливайте же!

– Сейчас. Монсеньор, я не думал, что убийство его величества так изменит ваше мнение о Ракане. Узурпатор неоднократно сожалел о том, что после появления Алвы вы остановили казнь. Он поступил последовательно, только и всего.

– Я понимаю, что выгляжу болваном. Дело не в убийстве, не только в убийстве… Альдо заставил нас поверить, что Фердинанд это сделал сам. Я – ладно, я Оллара не любил, и я и так по горло в крови, но для Катари самоубийство – смертный грех. По своей несчастной привычке во всем винить себя она могла решить, что невольно подтолкнула мужа… А с Диконом еще гаже! Альдо убедил дуралея, что все вышло из-за их с Фердинандом ссоры…

– Ваше вино, монсеньор. Вы не станете возражать, если я передам Джереми Бича на попечение коменданта Перта? Поганец будет полезен во время суда над Манриками, а в Багерлее людей Морена больше нет.

– Передавайте. – Дику Карваль сочувствовать не станет, в лучшем случае промолчит. Красноречиво. – Никола, вы ведь пришли о чем-то доложить? Ну так докладывайте.

– Вернулся Дювье. Монсеньор, мы ошибались. На Надорском тракте нет мародеров. Это опять землетрясение. Разрушены мосты через Лукк, кроме того, в предгорьях Надор случился сильный оползень. Судя по всему, дорог на северо-восток больше нет.

– Люди?!

– Вроде бы ушли. По крайней мере те, что жили на нашем берегу Лукка. Собаки предупредили и зверье. Оно бежало, не обращая внимания ни на людей, ни друг на друга. Волки, косули, кабаны, лисы, зайцы… Все вместе, как от лесного пожара. Народ понял и снялся с места. Те, кто пошел на юг, скоро будут у Кольца, но там им делать нечего – ни жилья, ни работы, ни запасов. Боюсь, беженцы потянутся в Олларию. Надо же им куда-то идти.

– Доло́жите на совете… Подумаем, куда их девать…

– И чем кормить, – подсказал Никола. – Монсеньор, нужно поторопить регента и послать к Дораку. Он не должен рассчитывать на наше продовольствие.

– Вернее, нам потребуется его продовольствие. – Робер снял с плеча возмущенного – еще бы, оторвали от еды, а теперь – вон?! – крыса. – Что ж, будем побираться. Никола, вам не кажется, что мы тонем и чем больше дергаемся, тем сильнее увязаем?

– Нет, монсеньор, мне кажется, мы выбираемся. Вот после появления Ракана… Мы даже не тонули, нас подхватило и понесло, как какую-то солому. Мне это очень не нравилось.

– Я видел. Будет глупо, если мы так и не выпьем. Берите бокал, барон Карваль. Ваш тост.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});