Луч судьбы. Я дождусь (СИ) - Таирова Таша

— Кирилл Сергеевич, её нельзя оставлять с ним! Он и так выпил из неё крови на полжизни вперёд!

— Т-с-с, тихо, девочка. — Он чуть потянул дверь на себя и прижал возмущённую девушку к себе. — Никто не оставит ни её, ни вас с Лизой. Мы всегда рядом.

А в это время Бестужев усадил мать Тийю в кресло, сам отошёл чуть назад и внимательно осмотрел бывшую жену. А она изменилась, дерзит, посмела даже перебить его. Ну ничего, они с её матерью выбьют из неё это непослушание.

— Тийю, — Мия Вильгельмовна выпрямила спину и вроде бы небрежным, но точным выверенным жестом поправила лёгкий шёлковый палантин на плечах. — Мне необходимо, чтобы ты быстро собралась, нельзя терять ни минуты. Компания ВВС снимает фильм обо мне и Генрихе. И им нужен сюжет о нашей семье. Все должны знать, что ты счастлива в браке. Господин Бестужев подходит нам по своему происхождению и позиции на социальной лестнице. Ваш развод не помешает, наоборот, покажет, что мы тоже люди и можем ошибаться. Но в ближайшие дни вы снова должны оформить ваш брак. Поэтому ты уезжаешь отсюда. Дом пока можно оставить как память, но я уже дала задание своим агентам, чтобы они готовили его к продаже.

— Ты не имеешь на это никакого права! — спокойно парировала Тийю. — Дом после смерти бабушки принадлежит мне. А вы с отцом никакого отношения к нему не имеете.

— Не груби матери, — прошипел Бестужев. — Не понимаю, почему ты отказываешься, перед тобой открываются такие перспективы, а…

— Владимир, я могу принять, что мама ничего не понимает в сложившейся ситуации и пытается как всегда вывернуть всё себе на пользу, но ты! Ты офицер, и ты знаешь, что я не могу! Не могу куда-то ехать. Впрочем, я не хочу ни ехать куда-либо, ни тем более иметь какие-то дела с тобой!

— Но нам же было хорошо вместе, — воскликнул удивлённый её отказом мужчина.

— Нет, мне не было хорошо.

— Это неважно, — отмахнулся Бестужев. — Сейчас речь идёт о твоей матери, а она в отличие от тебя звезда мирового масштаба.

— В отличие от тебя тоже, — спокойно ответила Тийю. — Я повторяю, я никуда не поеду. А кстати, где отец?

Мия Вильгельмовна пожала плечами:

— Ему некогда заниматься такими мелочами. У него выставка в Берлине. Его работы выставляются вместе с шедеврами Трейси Эмин.

— А меня вы отнесли к категории «мелочи». Как это мило. — Тийю качнула головой и устало опустилась в кресло. — Я повторяю — я никуда не еду, у меня своя жизнь, вы можете остаться сегодня здесь, уже совсем стемнело, но с завтрашнего дня я не желаю видеть в моём доме моего бывшего мужа. А теперь извините — у меня гости.

— Неблагодарная дрянь, — прошептала её мать. — Я рожала тебя в муках, я оставила сцену на целый год ради тебя, мне пришлось отказаться от работы в Королевской опере в Стокгольме, я заботилась, чтобы ты ни в чём не нуждалась, я твоя мать, я…

— Я… я… я… Ты слышишь себя? Кругом «я», а ты можешь хотя раз забыть о себе и подумать о других? — Тийю поднялась с кресла и горько прошептала: — Мать — это такое высокое звание, до которого никогда не долететь кукушке.

— Не смей грубить мне! — Мия Вильгельмовна прижала ладонь к груди и часто задышала. — Мы с отцом единственные родные тебе люди на этой планете!

— Родственник и родной — это два разных слова и понятия. Как должность и звание. И довольно об этом.

За окном послышались приглушённые голоса, дверь в дом отворилась, в прихожей послышались шаги и вскоре в гостиную вошли Божневы. Ксения Фёдоровна быстро подошла к Тийю и крепко прижала её к себе.

— Это не дом, а проходной двор какой-то! Кто эти люди? Что они тут делают? Господи, как я устала от этой деревни, — закончила Мия Берг и с презрением посмотрела на пришедших. — Чего только не приходится терпеть, чтобы вытащить свою дочь из этой серости.

— Нет такого дерьма, из которого не смогли бы образоваться сливки общества, — раздался тихий голос Лизы, что стояла в дверях, вцепившись в руку Николая Павловича Божнева.

— Не смейте разговаривать с нами подобным образом! — Бестужев шагнул в бывшей жене и сильно сжал пальцами её плечо, отталкивая от неё Ксению Фёдоровну. — Быстро собралась и поехала с нами!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Замолчи! — закричала в ответ Тийю, вырывая руку из мужских пальцев. — Я никуда не поеду! Я остаюсь здесь, среди родных мне людей. И ещё. Я беременна! Понятно?

Сидящая на кресле оперная звезда тихо ахнула и прошептала:

— Но этот ребёнок никак не вписывается в картину нашей семьи. Его не должно быть. Тийю, тебе просто необходимо сделать аборт! Факт внебрачной беременности дочери ударит по моей репутации. Ты завтра же избавишься от этого ребёнка!

— Рот закрой! — неожиданно для всех крикнула всегда сдержанная Ксения Фёдоровна. — Закрой свой поганый рот, Маша. Иначе я за себя не отвечаю.

Берг медленно поднялась с кресла и тихо прошипела:

— Моё имя Мия. Мия Берг, понятно?

— Твоё имя Маша Козлова. Ты постаралась забыть своё имя, ты наплевала на свою родную мать, даже не приехала проводить её в последний путь, а теперь разыгрываешь перед нами обиженную и непонятую? Ты здесь никто и ты больше никогда не скажешь ничего о моём будущем внуке, поняла? — Божнева неуловимым движением спрятала Тийю за своей спиной. — Ты никогда не поймёшь, что значит потерять ребёнка, потому что никогда и матерью-то не была. А ты, мерзавец, — Божнева ткнула пальцем в сторону Бестужева, — ещё раз коснёшься моей невестки, а она мне как дочь, я тебя покалечу, понял?

Инна и Морозов вышли из кухни и молча смотрели на разыгравшуюся сцену. В наступившей тишине послышался шум мотора, хлопнула калитка, и в дом вбежала Екатерина Александровна Воскобойникова.

— Папа, мне позвонила Аня, это правда? — Инна повернула голову к Морозову и вопросительно подняла брови. Генерал прикрыл глаза и кивнул. Катя лихорадочно осмотрела всех находящихся в доме, бросилась к отцу и крепко обняла его. — Не верь! Не верь, пап! Всё будет хорошо, Сашка обязательно вернётся, пап! Ты же знаешь, какой он у нас противный, — уже сквозь слёзы шептала она, гладя отца по спине, — он всегда всё делал по-своему и всегда побеждал.

Инна, ничего не понимая, обвела взглядом комнату и тихо спросила у заплаканной Лизы:

— Лиса, а что происходит? — после чего сделала шаг назад и покачала головой, ужасаясь своей догадке: — Нет, это не могло случиться, нет, только не это. Не-е-ет! — Крик Инны будто заставил всех отмереть и вспомнить, кто они и зачем собрались в этом месте. Катя бросилась к оседающей на пол девушке и чётко произнесла: — Лиза, быстро аптечку! Папа, вода рядом с тобой в графине. Вы, — Катя строго посмотрела на Бестужева, — уведите отсюда посторонних. Николай Павлович, звоните Шаниным, пусть никуда не едут, мы привезём Инночку сами. Ксения Фёдоровна, уведите Тийю к себе, в её положении лишние переживания ни к чему. Что делать в понедельник — решим позже.

Она обняла Инну и прошептала ей на ухо:

— Не думай о дурном, всё образуется. Ты только верь и жди. Держись, моя хорошая.

Мать Тийю сделал несколько шагов к двери и равнодушно произнесла:

— Это была наша последняя встреча. Моя дочь не существует больше для меня, — и она пошла к двери.

— Хорошо, что мы всё-таки поговорили по душам, ты высказалась, у меня прям камень с души упал. — Ксения Фёдоровна усадила Тийю в кресло и прикрыла лежащим рядом тёплым пуховым платком. Затем медленно закатала рукава и уверенно пошла к Мии Вильгельмовне: — Им-то я тебе сейчас башку и проломлю!

Берг с криком выскочила на улицу, за ней выбежал её помощник, а следом вышел Бестужев, которого подтолкнул к выходу Божнев. Ксения Фёдоровна сняла с вешалки шубку и вернулась к Тийю.

— Одевайся, дочура, пошли домой. Будем Серёжу вместе ждать. Ты теперь с нами. Бог услышал мои молитвы — и у нас будут малыши.

Вскоре все покинули опустевший и притихший дом. Пугающая неизвестность сплотила ставших ближе неродных людей и навсегда вычеркнула из жизни родственников по крови.

Глава 16

Игорь Шанин. Инна Шанина