Между мирами - Екатерина Егорова

Третий портал, дверь под номером три, была не заперта. Бортпроводник пропустил нас внутрь. Мы зашли в небольшое квадратное помещение, примерно 25 метров площадью. По периметру были расставлены широкие мягкие кресла с высокими подлокотниками.

Бортпроводник проверил наши билеты и рассадил каждого по креслам, при этом пристегнув ремни. Около двери стоял высокий шкаф с ячейками для чемоданов. Проводник закрыл каждую дверцу на ключ и положил его в специальное углубление, похожее на сундучок для драгоценностей. Каждому раздали повязки на глаза для сна.

— Это зачем? — спросил Алан.

— Наденете, когда я закрою дверь, — сказал бортпроводник и вышел из комнаты. Дверь щелкнула.

— Сейчас нас тут оставят перевязанными, а вещи украдут, — прошептала Амбер, но все-таки надела повязку.

Дверь снова открылась, и вошел полный пожилой мужчина. Он занял свободное кресло. Проводник повторил действия и дал мужчине такую же повязку, как и нам, которую тот сразу же надел. Дверь снова щелкнула, на этот раз окончательно.

— Готовы? — раздался голос снаружи. — Через две минуты отправляем. Повязки не снимать, ремни не отстегивать, с кресел не вставать, если не хотите быть размазанными по стене.

— А ведь он не шутит, — проворчал мужчина напротив.

Никто не шевелился. Я слышала, как Амбер мысленно отсчитывает время, Брэм размышлял, что будет, если чихнуть во время полета. Сознание Люка было плотной стеной, на которую я натыкалась каждый раз. Алан не думал ни о чем. Не то, чтобы он часто думал, но с тех пор, как уехала Мелани, его голову не посещали мысли, за исключением совсем уж обычных.

Даже через повязку я могла увидеть вспышку света, затем последовал мощный удар, будто в центре комнаты что-то росло и заполняло своей массой все пространство. Тело вдавило в мягкое кресло. Дыхание перехватило от нехватки кислорода. В следующую секунду легкие снова наполнились целительным O2, давление спало. В глазах снова стало темно.

— Добро пожаловать в Париж, — раздался приятный женский голос. Затем прозвучала та же фраза, только на французском языке, но с английским акцентом.

Я почувствовала, как расстегнулся ремень, и сняла повязку. Все та же обстановка, все те же люди. Амбер выглядела слегка ошарашенной, как и я. Для Люка и Брэма это было не в первый раз, а Алану было наплевать, чего раньше за ним не наблюдалось.

Нам подали наши чемоданы, и мы вышли из портала. Комната напоминала ту, в Америке, даже униформа у девушки-регистратора была та же.

— Выходите вон там, — указала девушка на дверь в углу, — выйдете в зал прилета, а дальше пройдете вдоль коридора. Можете купить путеводитель по Парижу, всего десять евро.

— Я куплю, — встрепенулась Амбер, доставая из сумочки купюру. Девушка протянула ей тоненькую красную книжечку.

Из служебного помещения мы вышли в главный зал аэропорта, оставив позади столики проверки паспортов прилетающих. Спустившись вниз по эскалатору, мы оказались на первом этаже. Люди забирали багаж с движущихся дорожек, на экране горела надпись "Лондон". С англичанами было бы просто начать разговор, даже с учетом разницы в акцентах. Но вот с французами была проблема, из нас всех только я изучала французский, но не очень удачно — большинство слов и оборотов просто не отложились в голове на более долгий срок, чем полгода. А здесь, в аэропорту, в Париже, в Руане, придется то и дело сталкиваться с незнакомой речью. Я корила себя за безделье и наплевательское отношение к предмету. Я хотела изучать испанский, к примеру, не быть такой, как все. В новой школе нам не хватало учебных часов, поэтому второй язык вычеркнули из основной программы и перенесли в дополнительную. Я выбрала то, что мне действительно было важно, поэтому теперь оставалось надеяться, что французы не ненавидят американцев.

Нашего приезда никто не ждал, и было грустно осознавать, что мы здесь никому не нужны, кроме таксистов, мечтающих заработать на малышах. Одни, подростки, в чужой стране с ограниченным количеством денег, со странными ненормальными способностями. Ради чего мы здесь? Ради Мел?

Мы вышли на улицу. Уже стемнело, я совсем забыла о разнице во времени. Наилучшим решением было дождаться автобуса и переночевать в центре города, в недорогом отеле.

Никто не вымолвил ни слова с тех пор, как мы вышли из аэропорта. Тишина угнетала. Я сидела рядом с четырьмя людьми, которые мне были интересны, но сказать которым было нечего. То ли из-за неловкости, то ли из-за скромности. Нет, явно не из-за скромности. Скорее от неизбежности. Мы ждали этой поездки, думали о самостоятельности, жаждали проявить себя, преследовали свои цели и точно знали, что делать. Но мы ошибались. Сейчас, сидя на остановке, я понимала, что еще не готова к этому, я не такая взрослая, а главное, я не могу быть одна. Хорошо это или нет, я зависела от людей, сидящих рядом. Даже если бы здесь была только Амбер или только Люк, даже Брэм, я бы чувствовала себя лучше. Впятером мы точно справимся. Но сначала я должна была понять причину столь напряженной обстановки. Раньше это было бы дурным тоном — лезть в мысли друзей, и я редко себе это позволяла. Но сейчас это было необходимо. Они думали иначе и, возможно, знали больше, чем я.

Чтобы ворваться в голову Амбер, не потребовалось много усилий. Она никогда ничего не скрывала, мыслила так же открыто, какой была сама. Милая, простодушная, веселая, готовая сорваться с места ради приключений, готовая всегда подставить плечо. Амбер была старше меня на год, но это не мешало нам подружиться через год, как я поступила в школу. Она всегда крутилась в компаниях, больших и шумных. Именно в одной из них я познакомилась с Аланом и Брэмом, лучшими друзьями. Они всегда были вместе, как герои сериала Джо и Чендлер. Кстати, на "Друзей" именно они меня подсадили.

Брэм, ответственный, скромный, тихий, он всегда держал себя в руках, даже когда очень злился, мог разрядить атмосферу умными шуточками или замечаниями. Брэм — мозг нашей группировки, ну после меня, конечно.

Алан мне понравился с первого взгляда. С первого дня от него веяло радушием и дружелюбием. Друзей Алана нельзя было пересчитать, в одной только школе он был звездой, одним из самых популярных парней. Нет, не таких зазнаек, которые думают, что мир крутится вокруг них, а значит, своей великолепной внешностью они сразят наповал любую девчонку. Алан знал, что хорош собой, но не был тщеславен. Он играл на публику, он заработал внимание хорошим настроением, которое он дарил окружающим. Вот почему его любили, он был незаменим в любой тусовке, а также поддерживал боевой дух, не давал опустить руки. Сейчас я не узнавала прежнего Алана в этом угрюмом молчаливом парне со светлыми, слегка вьющимися волосами. Я хотела узнать, что его так мучит, о чем он думает, хотела помочь ему так же, как он помогал мне. Алан всегда был сторонником моих сумасшедших идей, он верил в каждого из нас и не уставал повторять это.