Второй этап - Серьёзный Сэм

на диване женщины.

Вновь стон и… мне показалась, или она попыталась насадиться на заканчивающий клюшку крюк, когда я протащил его по внутренней стороне бедра?

Такое поведение пленённой женщины дурманило голову и сбивало с мыслей. Ну что такое… Я помотал головой, немного разгоняя сладострастные и аморальные видения. Жене писателя и так досталось, когда её изнасиловала группа братков. Да и насилие над женщинами меня никогда не привлекало…

И всё же я бросил внимательный и изучающий взгляд на Аню, практически распахнувшую халат, который едва-едва прикрывал обнажённую грудь.

С трудом, но мне удалось сдержать порыв зарядить клюшкой прямо по большим белым сиськам полуобнажённой фифы. Что за странное желание? Раньше я такого за собой не наблюдал.

– Какой справедливости? Я ни в чём не виноват! – закричал Воронин. – Ни в чём.

– Врёшь, – наконец-то смог я оторвать взгляд от женщины. – Все в чём-то виноваты, так что врёшь очень глупо.

В качестве наказания за ложь я дал ему клюшкой по рукам, а затем потыкал в живот, закончив парой ударов по голени.

– Я виноват, виноват, – запричитал писатель. – Я в очень во многом виноват! Но я не помню, чтобы как-то обидел именно вас!

– А может, это был не ты? – задумчиво потянул я. – А может быть, это была твоя жена?

– Нет, не трогайте Аню! Не трогайте её! После того случая она немного повредилась рассудком. Психотерапевт сказал, что это нормальная реакция – сексуализация травмы. Её изнасиловали и теперь эта рана чешется, и она ищет…

– Повторения приятного опыта, – заключил я, проводя клюшкой по лицу Ани, которая тут же попыталась её облизать.

Я аккуратно похлопал её крюком по щеке и вгляделся в помутившиеся глаза. Нет, не от страсти её взгляд проходит сквозь меня. Жена писателя что-то вспоминала, что-то прокручивала в своей голове.

Так почему же мне так хочется стащить с неё халат и растянуть прямо здесь, на виду у мужа? Я приложил ко лбу холодную клюшку, слегка мокроватую от женской слюны.

– Ну так что, Воронин, ты будешь говорить? – я развернулся к пленнику и нанёс хлёсткий удар клюшкой по плечам.

– Да, да, я буду говорить! – он сжался, скукожился. – Только скажите, про что мне рассказать!

А действительно, почему я ничего не спрашиваю у него?

Я вдруг понял, что откуда-то изнутри меня исходит сильное желания растянуть пытку подольше. Мне хотелось мучать и издеваться, разрушать и давить.

Ммм, скоро стану маньяком.

– Нет, так не пойдёт, – издевательски покачал головой я. – Ты должен сам понять, в чём твоя вина. Расскажи мне о тайне, Воронин, об интересной и захватывающей тайне, которой владеешь только ты и твоя жена…

Боже, что за ахинею я несу?

Меня прервала Элион, ворвавшаяся в зал с включённым ноутбуком в руках.

– Смотрите, что я нашла! Он там что-то писал, – весело и как-то нехарактерно для себя хихикнула она.

С таким же неадекватным смешком к ней подскочила Топка, которая как раз закончила рвать обивку на одном из кресел. Девчонки склонились над ноутбуком, что-то изучая и переговариваясь.

– Ну и ерунду же он написал, – вдруг громко заявила Элион. – Это же настоящая порнография, да ещё и с малолеткой… Да он же педофил!

– Я не педофил, не педофил я! – запричитал писатель. – Просто небольшое литературное хулиганство, не более! Автор, герои и события могут быть совершенно не связанны!

– Какая мерзость, – не слушала его маленькая демоница. – Топка, нам надо срочно избавить мир от буковок этого… писаки. Давай я сломают компьютер!

– Нет, если разломать ноут, то хард-драйв или ссдэшка могут остаться целыми, а некоторые умельцы смогут даже извлечь информацию из сломанного оборудования, – ответила фея.

– Тогда что делать? – огорчённо спросила принцесса.

– Дефрагментируем диск! – подняла палец Топка. – А потом ломаем. Надо ещё флешки писательские найти.

– Не надо там ничего дефрагментировать, – взвился с дивана Воронин даже быстрее, чем когда моя клюшка приставала к его жене. – Там же все мои записи, все мои неопубликованные…

За этот демарш он получил клюшкой по уже сломанному носу, затем по кадыку и далее я прошёлся по всему телу, чувствуя, как с каждым ударом во мне зарождается волна приятного жара.

Мне нравилось избивать и причинять боль.

Проблема заключалась в том, что никогда до сего момента я не испытывал подобного.

Со мной что-то происходило.

Исходящие изнутри волны подталкивали моё сознание и моё тело, и моего разума едва хватало, чтобы подмечать эти странные изменения.

Пока Воронин ныл, свернувшись калачиком от ударов, я подошёл к его жене и скинул с неё халат, оставляя женщину в одних трусиках.

Розовые сосочки на белой коже задорно поприветствовали меня, но на разведку я пустил уже проверенный инструмент – клюшку.

– Нееет, – закричал писатель, хлюпая окровавленным носом, но получил в живот от пробегающей мимо Элион, которая направилась искать и уничтожать флешки.

Запустив процесс дефрагментации, Топка принялась снимать со стены висящие там картины. Чем они ей не понравились – неизвестно. Но положив картины несколькими стопочками, фея взяла стул и принялась ломать им скинутые картины.

А моя клюшка неторопливо исследовала два соблазнительных холмика примерно четвёртого размера. Губа не дура у писателя.

Размахнувшись, я ударил своим инструментом впротяг прямо по великолепной груди.

Женщина вскрикнула, но сразу же я услышал стон боли, смешанной с экстазом.

А на белой коже появился красивый красный след от удара.

Как красиво…

Взявшись за клюшку поудобнее, я принялся разрисовать белоснежный холст красными узорами. Аня вздрагивала, кричала и стонала, пытаясь одновременно отдёрнуться от удара и подставиться под него.

Где-то после дюжины ударов я закончил, любуясь своей работой. Хоть сейчас на выставку современного искусства.

Я задумчиво покрутил крюком эрегированные соски Ани, а затем неторопливо и медленно повёл клюшку извилистым путём по животу. Путь лежал вниз, и женщина извивалась и изгибалась, пытаясь ускорить продвижение снаряда для гольфа.

Наконец, металлический и толстенький крюк подошёл к паху, а затем принялся ещё медленнее спускаться вниз, куда его приглашали раздвинутые в нетерпении ноги.

Аккуратно подцепив клюшкой мокренькие от возбуждения трусики, я сдвинул их в сторону. А дальше Аня сама насадилась на мой пыточный инструмент.