Искатели приключений. - Игорь Никулин

— Глупцы, — засмеялся Морозов. — Во многих индийских штатах корова почитается как священное животное.

— Все верно! И еще тонкий момент — в бенгальской армии служили брахманы, джаты, раджпуты, и часть их исповедовала ислам.

— Возможно, чего-то я не понимаю? — вмешался Васильев, — Но какая здесь связь?

— Большая, мой друг! — воскликнул Сантьяго де Мартинес. — Обмотки приходилось прежде обкусывать, чтобы извлечь патроны. Теперь представьте реакцию мусульманина, которого заставляют проделывать это, соприкасаясь не просто свинины, а ее жира!..

Да… надо еще добавить, что колонизация проводилась силами Ост-Индской компании, неплохо нагревавшей руки на торговле и вывозе из колонии драгоценных металлов и камней… Бунт был жестоко подавлен! — сверкая глазами, воодушевлено прибавил Мартинес. — Выжигались целые города. Все, что имело цену, разграблялось. Грабились дворцы князей, грабились храмы и монастыри. Никто не мог противостоять всесильной компании. Пока однажды слухи о творимых зверствах не дошли до сведения королевы Виктории. В пятьдесят восьмом году Ост-Индскую компанию прикрыли, ее хозяев в Британии ждал Тауэр!.. Но глупо садиться за решетку, имея баснословное состояние. Желая откупиться, владельцы послали слезное письмо Виктории, обещая в подарок Ее Величеству золото и алмазы. Они, правда, и здесь шельмовали. Презент королеве составлял лишь малую толику того богатства, что они собирались переправить в Британию. В середине декабря 1858 года они загрузили подарками торговую шхуну «Викторию» и в сопровождении лучшего фрегата британского флота, под командованием самого Вильсона, отправили в рискованный поход. Как мы знаем, в порт назначения «Виктория» не прибыла.

Он сделал передышку, оглядывая слушавших ученых. В его неудовольствию, Борисов несколько отвлеченно дрыгал ногой, засмотревшись на цветочные узоры сервизов. Казалось, он вполуха слушал рассказ, веря в него не более, чем историческую небылицу. «Скептик, — определил его де Мартинес, — такие не верят ни во что, и отрицают очевидное, пока не увидят собственными глазами ощупают со всех сторон… Другое дело его молодой коллега, благодарный слушатель…»

— Огромную ценность, на мой взгляд, представляет дневник адмирала!

— Как?! — не веря в столь удачное стечение обстоятельств, даже привстал из кресла Морозов. — Неужто до наших дней сохранился?

Торжествующая улыбка сама расползлась по лицу Мартинеса. Порывшись в кейсе, он шлепнул на колени целлофановую прозрачную папку, внутри которой лежал журнал в коричневой плотной обложке, со всеми предосторожностями вытащил его, развернул на помеченной закладкой странице, готовясь читать…

* * *

«…Декабря, шестнадцатого числа, года одна тысяча восемьсот пятьдесят восьмого от рождества Христова.

По распоряжению судовладельца, погрузка «Виктории» ведется ночами. Сэр Роберт Ченджер, бывший управляющий компанией, наотрез отмел услуги местных такелажников. Груз, по его мнению, столь ценен, что малая утечка сведений чревата самыми непредсказуемыми последствиями. Индийский и Атлантический океаны, которые нам суждено обогнуть, несмотря на XIX век, еще полны пиратов. И не даром выбор пал на «Викторию». Команда наиболее, чем другие, приспособлена для столь серьезного перехода, люди проверенные и сплошь англичане, а не тот разбойный сброд, что пьянствует по тавернам, и готовый предать в минуту опасности. Насколько я осведомлен, никто, кроме капитана Тревеса и самого сэра Ченджера не ведает, ящики с чем сносят в отсеки. Ночью я стал невольным свидетелем того, как на «Викторию» лебедкой поднимали нечто громоздкое, замотанное брезентом. Предмет был весьма тяжел, матросы, обвязав канатами, в шестером с трудом втаскивали его. По бортам сэр Роберт выставил стражников, без надобности на палубу не пускают никого.

P. S. Отплываем через два дня. Путь лежит неблизкий и опасный, и да поможет нам Бог в марте подойти к берегам благословенной Британии». * * *

Мартинес перевернул желтую, исписанную страницу и перевел взгляд на слушателей. Они молчали, ожидая от него продолжения.

— С вашего позволения, я не буду читать все подряд и залезу дальше. Ночью я пролистал дневник от корки до корки. Весьма завлекательное, я скажу, занятие, учитывая, какой нынче год на календаре.

Закончив с лирикой, господин Сантьяго перевернул страницы до следующей закладки и уткнулся в текст.

* * *

«Февраля, седьмого числа, года одна тысяча восемьсот пятьдесят девятого…

Заправившись провизией и питьевой водой, сегодня покинули Мадагаскар. Близость Африки дает о себе знать зноем и лихорадкой. На шхуне заболели трое матросов, один вскоре представился. Чтобы не допустить эпидемии, больных высадили в порту. На «Виктории» мается скукой сэр Роберт. От нечего делать муштрует команду, палит из пистолета по доскам, часто пьет, до оглушения. По пьяному делу избил в кровь вахтенного, и по велению капитана сидел под замком. Я встретился с ним в порту Мадагаскара. Роберт возвращался в подпитии из хорчмы и обещал мне в Британии низложить Тревеса до матросов. Силы бедного капитана на исходе. Не имей сэр Роберт высокого положения в обществе, не взвидал бы белого света чрез решетки трюма».

* * *

— Так, это не особенно интересно… — Он еще полистал. — Ага, вот оно… Пятого марта 1859 года… Место действия — Атлантический океан где-то в районе Барбадоса — Доминики — Пуэрто-Рико…

«Шторм бушует, с начала марта не выдалось погожего дня. Ветер рвет паруса, и я приказал их убрать. Неба не видно. Всё чернота, тучи и ветер, валящий с ног. Волны швыряют фрегат, словно щепку бурным потоком, не далее как вчера погиб матрос, пробиравшийся по мостику в камбуз. Его смыло за борт, и мы не услышали даже последнего крика несчастного. «Викторию» сносит течением на запад, еще вчера я видел ее в зрительную трубу на горизонте, но теперь, сколь не вглядываюсь в штормовое буйство, ничего — кроме рваных туч, дождя и вздымающихся гребней волн. Нам не остается другого, как отдаться воле стихии и лишь молиться Всевышнему о спасении…»

— Молиться о спасении, — в наставшей тишине вымолвила Ира, прильнувшая к плечу Васильева. — Представляю, что творилось в душах моряков.

— Статистики не велось, но многие корабли гибли в сильные шторма. Кстати, сутками позже, когда Вильсон обнаружит плавающие на воде обломки «Виктории» с уцелевшими матросами, он подумает, что шхуна не сдержала натиска волн и затонула. И лишь немногие выжившие свидетели донесут ему правду.

* * *

«6 марта… Едва порывы ветра ослабли, старший офицер Морисон распорядился поднять паруса. С помощью компаса и приборов мы сумели определиться, что течением снесены к испанским колониальным островам Пинос и Куба, гораздо западнее намеченного. Небо немного разъяснилось, показалось солнце и я с надеждой всматриваюсь в горизонт, в надежде отыскать знакомый профиль «Виктории». Но море еще неспокойно…

… Проклятье! Меня провели, как сопливого мальчишку. Я готов рвать и метать, но теперь как никогда нужен трезвый разум. «Виктория» погибла, но не раздавленная штормом, а став жертвой пиратского нападения. Не более часа тому мы наткнулись на ее жалкие обломки. Сначала наблюдатель заметил бултыхающиеся на волнах бочки, что наводило на самые мрачные предположение. Спустя еще немного, по левому борту обнаружили дрейфующую сломанную мачту. Ее облепили пятеро человек. Они были полумертвы, часа четыре провели в ледяной воде. Сведенных судорогами, их едва отняли от бревна. Все были в беспамятстве. Среди спасшихся я с трудом узнал капитана Тревеса. Одежды на нем были в лохмотьях, кожа на лбу рассечена сабельным ударом. После добрых глотков рома он ненадолго очнулся и поведал, что утром на беззащитную шхуну навалились пираты. Их бриг расстрелял из пушек борта, матросов вырезали, никого не жалея. Сэр Роберт схватился на саблях с пиратским вожаком, которого сообщники называли Давиньоном, был обезоружен и обезглавлен. Груз захвачен, представляю ликование разбойников. Остатки команды связали и заперли в трюме. Отплыли на безопасное расстояние, после чего открыли пушечный огонь по борту ниже ватерлинии.

Обсказав все это, и назвав, куда скрылись грабители, капитан Тревес скончался от переохлаждения. Такая же судьба ждала и его людей. Мы устремляемся в погоню. И видит Бог, не проклятый груз мне важен. Сердце ждет отмщения за погубленные христианские души».

* * *

Поперхнувшись, Сантьяго де Мартинес закашлялся, прочищая горло.

— У вас попить не найдется? В глотке все пересохло.

— Минералка пойдет? — Морозов вышел в гостиную и полез в холодильник.

Он вернулся с запотевшей бутылкой минеральной воды, налил Мартинесу стакан. Крупными глотками, слегка откинув голову, кубинец опустошил его, отставил от себя.