В катакомбах времени - Василий Владимирович Тарасенко

всегда… Ну, может, не всегда, но долго…

Они пошли искать пропавших куда-то Мастера и Михаила. Те нашлись в одном из закутков, среди огромных камней…

Мастер сурово сдвинул брови, когда Саня с ходу уверенно заявил:

— Я остаюсь здесь.

Мальчик закусил губу, глядя в глаза посуровевшего деда, ставшие острыми, как клинки. В глубоких глазах Мастера засветилось странное удовольствие. Дед Семен глухо кашлянул и сказал:

— Чадо, ты думаешь, я смогу оставить в лапах супостата отрока? Одного и такого… славного?

— Да не слушайте вы его, — громко сказал Бард, сердито тряхнув космами. — Саня, не глупи, как малек…

— Михаил, постой, — Мастер положил на спину Барду уверенную длань. — Не булькай, как вскипевший чайник… Саня, я знаю, что ты надеешься встретить здесь папу. Но я вот что хочу сказать… Душа моя противится оставлять тебя здесь одного.

— А он не один, — звонко сказал Кирилл, молчавший до сих пор. Он насупленно сжал губы, прямо посмотрел на Мастера и добавил, вцепившись в Санькину руку, как в спасительную соломинку: — Мы вместе.

— Ага, — Мастер сощурил один глаз и стал похож на большущего довольного кота. Закрутил один ус и сказал:

— Друзья мои… Тут я бессилен…

— Да вы что? — вскинулся Бард. — Так же нельзя…

Мастер вздохнул и прижал его к себе, щуплого худого мальчишку:

— Миша, почему ты отказываешься верить в дружбу? Ведь она одна из самых могучих сил во Вселенной… Как и любовь. Я уверен, что твой друг вспомнит то, что надо вспомнить, и однажды вы снова будете играть в Рыцарей и Драконов… Так будет. Иначе зачем тогда Дорога?

Мишка угрюмо ткнулся в мягкую рубаху Мастера. Дед с ласковой улыбкой провел рукой по его волосам, встрепенулся и громко позвал:

— Ау, насекомые! Пора в дорогу…

С шумом собралась вся ватага. Но улыбки у ребят были не столько радостные, сколько грустные. Один Фома бесхитростно светился в ожидании чего-то. Узнав о том, что Саня и Кирилл остаются, ребята шумно стали прощаться. С пониманием помолчали. И Мастер подошел к стене, около которой они стояли, положил на нее руку. Кладка задрожала, поплыла, как лужа, в которую попали камнем, все трещины и выбоины исчезли, и они увидели, как проступили прямоугольные резные ворота, как они оформились и затвердели, наполнив утреннюю прохладу запахом смолы. Мастер распахнул створы, и они увидели ПОЛЕ…

Нет, не то поле, где стоял замок. Совсем другое поле. Летнее, залитое солнцем, пестрое от цветов, среди которых иногда попадались величавые подсолнухи, и голосистое… В ворота ворвалась звонкая многоголосица дальних и совсем близких ребячьих игр. Тут и там в цветах мелькали мячи. Неподалеку от ворот шевелилась куча-мала из девчонок и мальчишек, самозабвенно лупивших друг друга деревянными мечами. На холме какие-то ребята мастерили странную штуку, похожую на корзину с крыльями. Санька вдруг понял, что конструкция обязательно полетит… А за холмом возвышалась БАШНЯ. Высоченная, белая, покрытая ажурными балконами и окнами-витражами, конструкция заканчивалась на высоте огромным шаром, блестящим, как елочная игрушка. Из этой сферы — Санька почему-то решил, что она и есть самая главная часть Башни — к земле устремлялись три разноцветные спирально изогнувшиеся дороги, которые разбегались от Башни тем дальше, чем ближе были к земле. Подножие Башни было скрыто тем самым холмом, на котором конструировали летательный аппарат…

Мастер шагнул на поле, зорко осмотрелся и как крикнет:

— Илья, ешкин свет! Слазь с яблони! Пожалей дерево! А ты, Александр, куда смотришь?! Ворон считаешь?

И тут же поле взорвалось еще большим шумом и воплями:

— Дед пришел! Дед Семен вернулся!

Саньке вдруг очень захотелось туда, к ребятам, к той штуке с крыльями, к деду. Но другая сила, ничуть не слабее, потянула его назад: «Папа…» Ему даже показалось, что вот сейчас он, папка, покажется из-за камней и раскинет руки, призывая Саньку помчаться навстречу… Но наваждение схлынуло, и Саня вновь поймал себя на том, что вот-вот заревет.

Мастер перевел ребят к себе и посмотрел на Саню и Кирилла:

— Не передумали, чада?

— Нет, — твердо сказал Кирилл, а Санька отступил на шаг от ворот. Дед Семен распушил пальцами бороду и сурово сказал:

— Ну, бывайте, ребятки… Что?

Мишка потянул его за рукав и что-то зашептал на ухо. Фома в тот же миг выскочил из ворот, подошел к Сане и молча вложил ему в руку кусочек полевого янтаря. Саня шепотом сказал:

— Спасибо…

Фома заулыбался и вприпрыжку вернулся к Тане, уже готовой мчаться за ним назад. Мастер успокаивающе кивнул Мишке и сказал:

— Конечно, прослежу. Полуденный Совет хоть и начальство, но не гоже мне смотреть, как эти «капитаны» бросаются ребятами. Самодеятельность мне еще никто не запрещал проявлять. А уж на Совете я им залью уши воском… Им, видите ли, нужен новичок… Все будет в порядке…

Ворота закрылись, но перед этим ребята и Мастер успели помахать Саньке и Кириллу, а те им… Волны сморщили резьбу на створах, проступила кладка старой стены. Они остались одни.

Они сидели на смотровой площадке башни. Саня шевельнулся, отодвигаясь от края подальше. Кирилл сел рядом, оторвавшись от разглядывания окрестностей. Несмотря ни на что, Санька был счастлив. Они полдня носились по развалинам и по полю, играя во всякие игры и ничуть не удивляясь собственной фантазии, позволявшей усмотреть возможность для игры в чем угодно. Потом они поднялись по скрипучей лестнице, окутанной пыльной паутиной, в которой загадочно заблудился солнечный свет, на колокольную площадку, откуда было видно даже реку за далеким лесом. Глянув вниз с высоты,