Владыка морей ч.2 (СИ) - Чайка Дмитрий

А вот самый простой таран, укрытый свежими кожами, арабам сделать было под силу. И именно он двинулся вперед, влекомый тремя десятками воинов. Стрелы, которые полетели со стены, не причинили никому особенного вреда. Лишь двое были ранены, и один убит, пока таран доехал до ворот. Воинов, подкативших таран к воротам, прикрывали десятки лучников, укрывшихся за большими щитами. Они выбивали смельчаков, которые лили на крышу тарана смолу и кипяток, или бросали большие камни. Мерный стук остро отесанного бревна извлек из груди мусульман торжествующий крик. Древнее, как сама земля Востока, орудие не меняло своей конструкции тысячи лет. Да и зачем менять то, что само по себе является совершенством. Камни, стрелы и кипяток не причиняли арабам особенного вреда. Крыша тарана была сколочена на совесть, ведь на нее пошло все дерево, что сумели найти в соседних деревнях, брошенных жителями. Не прошло и нескольких часов, как створки ворот жалобно хрустнули, обнажив запорный брус. Застучали топоры, расширяя проем.

Мусульмане радостно заорали, потрясая оружием, и ринулись к воротам. Прорубить их теперь и сбросить запор — просто пара пустяков. А копья и стрелы, которые летели в пролом створки, уже никого не пугали. Они до полудня вырежут всех в этом городе, кроме того воина с языком змеи. Амр ибн аль-Ас пообещал огромную награду тому, кто приведет к нему живым наглого юнца. Ему будет уготована особенная судьба.

Глава 31

Февраль 640 года. г. Пелузий

Огромная масса воинов двинулась вперед, прикрываясь большими прямоугольными щитами. За их спиной остался лагерь, где лежали пожитки и паслись верблюды, равнодушно объедавшие здешнюю растительность. Множество скота превратило зеленую долину в вытоптанную до каменного состояния пустыню. Потому-то в поисках пропитания верблюдов уводили с каждым днем все дальше и дальше. А вот их хозяева накануне не ели вовсе. Это вредно перед сражением. Тысячи воинов, читавших всю ночь молитвы, шли в бой налегке. Тут было много ветеранов, и их сердце билось ровно и спокойно. Им все уже было ясно. Луки осажденных возьмут свое в начавшейся кровавой жатве, но потери не будут слишком велики. Как только падут ворота, воины халифа ворвутся в город. В этом не было ни малейших сомнений. Плотные ряды пехоты подошли на полсотни шагов, выстраиваясь по родам и племенам. Так, как они привыкли. Лучники, которых прикрывали щитоносцы, начали стрелять по бойницам крепости, где мелькали люди египетского префекта. Тут и там упали первые убитые. Их пока было немного, ведь бойцы на стене носили доспехи и шлемы, а это немыслимая роскошь для воинов пустыни. Тысячи мусульман терпеливо ждали, когда можно будет ворваться в разбитый проем ворот. Совсем скоро они утолят свою жажду крови, накопившуюся за месяцы ожидания.

Вдруг среди криков воинов послышался какой-то глухой стук, а потом еще один, а потом еще. Раздался свист разрезаемого воздуха, а за ним испуганные вопли. Сразу несколько воинов упали на землю, сметенные страшным ударом. Это заработали баллисты, что стало крайне неприятной неожиданностью для войска мусульман. Ведь иногда одним выстрелом сшибало с ног сразу двоих или троих, бросая труп убитого прямо на его товарища, который шел позади. Целиться из баллисты было непросто, да и точность оставляла желать лучшего. Но ведь арабы стояли плотными рядами. Настолько плотными, что не промахнется даже слепой. Каждый выстрел находил свою цель, а иногда и не одну.

— Камни! — крикнули десятники и сотники. — Вперед, к стене! Не останавливаться! Бегом!

Арабы нечасто сталкивались с баллистами. Империя давно уже не та, и даже в Антиохии и Иерусалиме этих орудий не было. Здесь же залп шел за залпом со всех шести башен, что были обращены к вражескому войску. Камень в два фунта весом совсем невелик, он размером с кулак, но его вполне достаточно, чтобы прикончить на месте или, в самом худшем случае, перебить в костяное крошево руку, держащую щит. А уж про попадание в голову и говорить не приходится. Даже шлем не спасал от такого удара, просто мозги не разлетались в стороны мерзкими брызгами, а оставались в том самом месте, куда вложил их предусмотрительный создатель всего сущего. То есть в шлеме.

— Проклятье! — выругался Амр ибн аль-Ас, когда племянник, стоявший рядом с ним, отлетел на пять шагов назад, бессильно разбросав в стороны руки. Его грудь вмяло внутрь так, что наружу торчали белоснежные осколки ребер, прорвавших легкие и ткань рубахи. Храбрец, рубака, прошедший множество сражений, был убит обычным камнем, а не честным железом рукой врага. Во всем этом ощущалась какая-то чудовищная несправедливость, которая превращала славную смерть в бою во что-то такое, что не зависело от самого воина и его отваги. И это было неправильно.

— Вперед! Все под стены! — заревел Амр, и следующий залп баллист оказался последним. Арабы попали в мертвую зону. Туда камни уже не попадали, но там их поджидала новая напасть. И это были не только стрелы, которые полетели густо, словно какой-то злой дождь. Стрелы собирали кровавую дань, но то, что случилось потом, оказалось гораздо хуже. Это было нечто такое, чего арабы еще не видели…

— Аллах, помоги мне! — завизжал какой-то пожилой бедуин, а десяток воинов подержал его. Истошные крики раздались, когда со стены высунулась какая-то труба. Она изрыгнула огненное облако, которое липкими каплями вцепилось в одежду воинов. Длинный бурнус араба — незаменимая вещь в пустыне. Он защищает от холода ночью, а его капюшон закрывает голову от дневного зноя. У бурнуса есть только один недостаток. Он отлично горит. И прямо сейчас десяток фигур метался, пытаясь разорвать завязки пылающего ярким факелом одеяния.

Лучники ударили туда, где только что видели суету на стене, но было поздно. Бойницу плотно укрыли щитом, а потом и воины, и странная труба куда-то исчезли. Впрочем, все повторилось через четверть часа, в полусотне шагов от того места. А потом еще раз, а потом еще…

— Аллах мне свидетель! — сквозь зубы произнес Амр. — Да они просто глумились над нами все это время! Они прятали от нас оружие, достойное шайтана. Мы пошли на этот штурм не по своей воле, а по воле своего врага. И пошли тогда, когда он сам этого захотел. Великий Аллах!Мы, как бараны, бьемся лбами об этот город, но отойти назад уже не можем!

Его невеселые размышления прервали. Раздался последний удар топора и тарана, а толстый брус, запиравший ворота, сбросили на пыльную землю. Он стал совершенно бесполезен, ведь проход в город был открыт. Амр вырвал из ножен меч и заорал:

— Вперед, во имя Аллаха! Смерть неверным! В городе богатая добыча! Я отдам свою долю тому, кто приведет мне мальчишку с языком змеи!

А вот мальчишка с языком змеи и не знал, что оценен так дорого. Лаврик все последнее время скучал по своему кораблю. Флот пока что в боях не участвовал, патрулируя побережье и тот рукав Нила, на котором стоял Бильбаис. Сюда его послал княжич, и Лаврик, приставленный помощником к трибуну Виго, командовал в Пелузии артиллерией. А еще он постигал нелегкую науку сидения в осаде. А это, надо сказать, наука не из последних. Ей целый раздел в Уставе посвящен. И самое главное в той науке — не сойти от безделья с ума, найти, чем занять личный состав, и не дать последнему развинтиться, превратившись в дряблую квашню.

Понимали это и воины, когда материли про себя не спускавших и самой малой провинности десятников и сотников. Арабы — воины серьезные. Все уже знали, как Халид и аль-Каака по веревке на неприступную стену Антиохии влезли и караул у ворот порубили. Таких ушлых сюда много пришло, а потому стража неслась неусыпно. Да и как могло быть иначе, когда свирепость бандофора Лавра пугала даже опытных воинов. Они знавали таких, как он, отчаянных до безумия парней, злых до драки. Если живы оставались после десятка битв, из них добрые воины выходили. Но этот помимо умения воинского еще и службу туго знал. Им в Сиротской сотне порядки прочно в башку вдалбливали. А потому караульные, которые в предрассветной мгле могли самую малость задуматься о своем, пару раз чувствовали на шее холод клинка и шепот около уха.