Отрок. Ближний круг (Часть 7-8) - Евгений Красницкий

— Кхе… Поговорить, что ли, со стариками, посоветоваться? За ними же уход нужен, семью с собой перевозить в Воинскую школу, значит, жилье им строй… Опять же, хозяйство не бросишь… Ох, морока.

— Зато, результат какой может быть!

— Ладно… подумаем. Нет, но ведь кормить же всю эту ораву придется! Ты об этом задумывался?

— Задумывался, деда. Брать надо только тех, у кого холопы есть, чтобы прокормить могли. Но увечным же всегда холопов из добычи в первую очередь выделяли, что б не бедствовали. Обычай же!

— Да не про наставников я! Две сотни молодых мужиков! Мясо с леса возьмем, рыбу — с рек, а остальное? Земля нужна, рабочие руки на ней! Ладно, обещал тебя от части забот освободить, сам с этим разберусь. Две сотни прокормим. Наши холопы работают, холопов бунтовщиков добавим, Осьма чего-то наторгует, Нинея тоже кое-что подкинет. Но запомни: если воина не кормит земля, его должна кормить война. Шесть десятков, прикрытых двумя сотнями выстрелов, из первого же похода должны привести несколько сотен холопов. Если хочешь, чтобы войско у тебя было справным, то на каждого воина ты должен иметь хотя бы по одной холопской семье. И это только на прокорм, а кони, оружие, доспех — сверх того.

Дед помолчал, о чем-то раздумывая, потеребил кончик бороды, вздохнул.

— Деда, ненадежно это все: что-то наторгует, кое-что подкинет. Войску бесперебойный достаток нужен. Давай-ка вспомним, что мы с тобой о Погорынском воеводстве говорили, помнишь?

— Помню, все помню, Михайла. Не потянуть нам этого пока. — Дед жестом прервал уже открывшего было рот Мишку, и продолжил: — Я сказал: пока! Слушал ты меня с Федором, да недослушал, или не понял. Чтобы такое дело поднять, нужно две вещи: сила и умение. Сила у нас… будем надеяться, скоро будет, а умение… — Дед снова задумался, Мишка тоже молчал, ожидая продолжения. — Умение есть у Федора Алексеича. Я ведь помню, о чем у нас тогда разговор был, когда ты мне о способах управления рассказывал. Самим нам Погорынскую землю по-настоящему под свою руку не взять, даже с помощью Нинеи, она тоже не всесильна.

Ты тогда говорил, что боярин Федор нам нужных людей подберет, чтобы с Погорынских земель подати собирать и… все прочее. А я вот подумал, что самый важный для этого дела человек — сам Федор Алексеич, без него дела не будет. Намекнул ему, когда последний раз на Княжий погост ездил, он не отказался, но сказал, что требуется воинская сила, и побольше, чем одна сотня. Если у нас с Воинской школой дело пойдет, я ему этот разговор напомню. Но сила должна быть настоящей, а потому, вот тебе забота, которую никто пока избыть не может. Мы об этом с тобой уже говорили, но теперь придется подумать еще раз, и подумать крепко. Забота эта — ответ на вопрос: «Зачем?» Зачем старикам и увечным бросать спокойную, налаженную жизнь и тащится в Воинскую школу? Зачем пацанам обучаться воинскому делу, а потом головы класть на войне? Что мне старикам сказать, чтобы они согласились Младшую стражу обучать? Что ты своим парням скажешь, перед тем, как в бой их вести?

«Мотивация вас интересует, ваше сиятельство? Правильно! Мотивация в любом начинании — первое дело. Только что же вы, граф, моей мотивацией не интересуетесь и про собственную помалкиваете? Или вы думаете, что я забыл слова боярина Федора: „И молись, чтобы племяш твой Вячеслав Ярославич Клёцкий дожил до того смутного времени, когда возможным станет все!“? Ошибаетесь, помню. И еще помню ваши, граф, слова: „Была б у меня не сотня задрипанная, а войско настоящее, повышибал бы я Мономашичей и с Волыни, и из Турова, да посадил бы Вячка на отцовский стол!“

Сделать Погорынье опорной базой для завоевания Туровского княжества и Волыни — вот ваша с боярином Федором задача! Посадить князем в завоеванных землях сына Ярослава Святополчича — вашего дружка молодости — вот ваша с боярином Федором цель. А мотивация ваша — ожидание милостей и преференций от будущего князя Вячеслава Ярославича. Впрочем, зачем же так плохо о людях думать? Может же ими руководить чувство долга, по отношению к сыну покойного друга?

Смутное время настанет, когда Мономашичи между собой схлестнутся, на радость Черниговским князьям. К тому времени здесь в Погорынье должно быть сформировано войско для Вячеслава Клёцкого, причем, в тайне от Вячеслава Туровского. Или Вячеслав Туровский должен думать, что это — его войско, а иеромонах Илларион должен думать, что это — зародыш Православного рыцарского ордена, а Нинея должна думать, что это — войско для восстановления Древлянской державы. М-да, лихо закручен сюжет».

— Что примолк, Михайла? Не придумал еще?

— Придумал, деда. Это-то, как раз, не сложно. Труднее, по-моему, кормить и вооружать войско.

— А мне, как раз наоборот, с этим проще. Давай-ка, выкладывай: что ты там придумал?

— Все просто, деда. Помнишь, как ты приказал найти причину, для того, чтобы Кузьме и Демьяну самострелы сделать?

— Кхе! Помню! Полгода прошло, а сколько всего случилось… можно подумать, что лет пять минуло. Ну, и?..

— Так все то же самое! Что почетнее: в обозе дни доживать, или молодежь воинскому искусству обучать? Ущербным себя чувствовать или человеком умудренным, опытным, нужным для важного дела? Себя вспомни: я же тебя тогда этим самым и соблазнил. И еще я тебе тогда сказал: получится с нами троими, начнем ставить на учебу других ребят. Так и вышло. А теперь я тебе скажу: получилось с тобой, пора и других опытных воинов к делу возвращать!

— Ну, поганец! — Дед восхищенно округлил глаза. — Как обошел, как обернул! Лис! Истинно Лис! Кхе! Ну надо же! Это ты что ж, еще тогда все придумал?

— Нет, конечно, деда. Тогда я только и думал, как бы твой запрет обойти — найти причину, которая, как ты сказал, на каждый день причина. Но если тогда все получилось, то почему же сейчас не получится? Только причина у нас получается не на каждый день, а на много лет вперед. Стариков, кстати, можно не только этим соблазнять. Можно поставить условие, что каждый ученик Воинской школы, пока учится, и в течение, скажем, пяти лет после окончания, должен отчислять Воинской школе десятину от добычи. Из этой десятины, четверть или треть делить между наставниками, как вознаграждение за учебу, а остальное тратить на нужды самой школы.

— Четверть! — Тут же скупердяйским тоном заявил дед. — Хватит с них и четверти. А для парней что придумал?

— Для них у меня тоже два соблазна придуманы. Первый — возможность выкупить свои семьи из холопства. А чтобы головы сложить не боялись, надо дать им обещание, что семьи погибших волю будут получать. Не все, конечно, но обязательно найдутся такие, что не пожалеют жизни за освобождение родни. И для начала, чтобы поверили нам, надо вольную семье Григория дать. И не просто волю, а с домом, землей, угодьями. Только селить их надо не рядом с Ратным, а рядом с новой крепостью, пусть их дом станет первым домом слободы.

— Гм, слободы, говоришь? Слово какое-то… — Дед неопределенно пошевелил в воздухе пальцами. — Вроде бы и понятно, о чем речь, а вроде бы и…

— Да и неважно, деда! Все равно, это будет началом посада вокруг крепости. Артель Сучка для своих семей дома поставит, семья Григория там же поселится, семью Простыни туда же определим…

— Какого Простыни?

— Того, которого мы с Роськой у Афони выкупали, помнишь?

— А-а! Этот, малохольный. Верно говорят, что у них баба вместо мужика все решает?

— Да, Плава[6] — баба разумная, шустрая и повариха хорошая. А мужик возле нее пребывает. Сильный, работящий, но своим умом жить не способен. Правильно прозвали: Простыня.[7] Вот, кстати, еще одна забота: полторы-две сотни ребят накормить, обстирать, обшить. Бабы нужны, деда.

— Бабы всем нужны! Кхе…

— Это правда, что ты наших дев собрался в Воинскую школу к Прошке отправить, щенков службе обучать?

— Ну, была такая мысль. Ты же сам как-то толковал, что благородным девицам должно владеть доступным оружием, верхом ездить, еще чего-то там. Мне-то и до сих пор сомнительно, но Анюта… Кхе! Вот, пусть и обучаются.

— Деда! За что? Девки в Воинской школе! Ты представляешь, что там начнется?

— Кхе! Испугался? Правильно испугался! Когда парни в воинском учении отдельно от всех живут — одно дело, а когда рядом девки обретаются — са-авсем другое! — Дед непонятно чему развеселился и лихо подкрутил усы. — Вот тут-то ты, господин старшина, все воеводские «радости» и познаешь!

— Деда!

— Да не трясись ты. Мать с ними отправлю, она и девок в строгости содержать сумеет, и парням твоим, если что, окорот даст. Все равно, у них с Алексеем складывается, вроде бы… — Дед вздохнул, все его веселье как-то сразу истаяло. — Жаль мне Анюту отпускать, но что ж поделаешь? Она же еще не старая, что ж ей вдовой вековать? Или тебе такой отчим не по нраву? Был бы Фролушка жив… Отца-то вспоминаешь, Михайла?