Орелинская сага. Книга вторая - Марина Алиева

– Но я же цел! – отчаянно крикнул Нафин. – Кости мои целы и кожа не повреждена! Но, даже если бы и были какие-то повреждения, то были бы они у меня! Тебе-то чего бояться?!

– А того, – рассердился Табхаир, – что, если б ты меня не перебивал, то услышал бы еще одну историю! Помнишь Скримюра? Так вот его предок, тот самый, что желал оживить дочь, похороненную в кургане Китиона, тоже надевал Пояс, но добился совсем не того, чего желал! То, что роа-радорги напали тогда на Абхию могло быть, конечно, результатом его тайных желаний, но могло быть и простым совпадением. Сам же Правитель Северных земель попросту помешался. Знаешь, где и как он умер? На кургане Китиона, который пытался раскопать своим мечом, считая, что его дочь ожила и не может сама выбраться! Всех же, кто пытался его урезонить, он попросту рубил этим самым мечом, пока его самого не хватил удар, и бедный Правитель не испустил дух на злосчастном кургане. Вот и думай теперь, чего нам бояться! Мало ли какое безумие поразит тебя!

– А что, разве не бывало такого, чтобы Пояс Силы надевали, и ничего не случалось? – угрюмо спросил Нафин.

– Нет, – отрезал Табхаир. – Не было, и быть не может! Таких чистых душ не бывает!

– Откуда тебе знать, – насупился Нафин. – Может, мою душу Пояс счел достаточно чистой.

– Увы, – развел руками старец. – И рад бы так думать, но не получается. Факты говорят об ином. Богиня Сохмат наложила на Пояс такое заклятие, которое дает силу только абсолютно чистой, лишенной корысти и злобы душе. И сила эта не физическая, а жизненная. Иначе говоря – бессмертие. При этом физической силы у человека не прибавляется. В противном случае надевший Пояс получает небывалую мощь, исполняются его самые тайные и дерзкие мечты, но лишь на короткое время. А потом Пояс его казнит, и казнит, как ты слышал, очень жестоко!

Табхаир перевел дух.

– А теперь вспомни, Нафин, как сам ты смог в одиночку отшвырнуть все наши вещи, да еще с привязанными бочонками, так далеко от корабля, что мы их еле нашли. А потом, играючи, вытащить из воды совершенно промокших Углета с Хамой и дотащить их до скалы. Мы тоже вытаскивали людей и знаем, насколько это тяжело. Если бы не Одинг я бы и с тобой нипочем не справился. Разве это не доказывает, что Пояс наделил тебя физической силой?

– Ну, наделил…

– Верно! А еще это доказывает, что никакого бессмертия он тебе не дал и обязательно накажет за то, что ты им воспользовался!

– Нет, не накажет, – неожиданно раздалось возле них по-иссорийски.

Это Углет, который до сих пор лишь внимательно слушал Одинга, переводившего ему все, что говорилось, вдруг встал и подошел к Табхаиру.

– Мне кажется тут все дело в том, что Нафин ни о чем не успел подумать. Вернее, он подумал, но цель его была столь ничтожна, что Пояс этот, … не знаю, можно ли так сказать, растерялся что ли. Корыстной такую цель не назовешь, а тайные желания Нафина скорей всего затмил испуг. Потом было крушение, а потом он заботился только о том, чтобы вытащить из воды людей и, в конце концов, потерял сознание. Может быть, если бы Пояс был на нем до сих пор, мы бы сейчас видели перед собой другого Нафина, но Пояс был вовремя снят, потому ничего и не произошло.

– Верно! – воскликнул Нафин, которому после слов Табхаира на мгновение стало нехорошо. – Углет прав! Я действовал неосознанно, и Пояс надел безо всяких задних мыслей! Так что можешь больше не дуться, Табхаир, ничего страшного ни со мной, ни с вами уже не случится!

Старец неопределенно пожал плечами.

– Что ж, может и так. В конце концов и абхаинский военачальник, и тот воришка, про которого я рассказывал, надевали Пояс не скрывая ни своей злобы, ни своей корысти. Но не забывай, что несчастный северянин надел его ради спасения своей дочери, и все равно поплатился за это.

– А еще неизвестно ради чего он его надел на самом деле, – подал голос Одинг. – За дочь нужно было бороться, когда она еще была жива, и не давать Суламе закапывать её в могилу заживо. Может быть, он Пояс надел больше из-за того, что хотел загладить свое малодушие? Вот за это и поплатился.

Табхаир поджал губы и отвернулся.

– Ладно, – буркнул он, спустя некоторое время, – будь по-вашему. Уговорили. Обошлось, так обошлось. – Он протянул Нафину руку. – Не перестаю удивляться твоему везению. Если все у нас завершится благополучно, можешь этим хвалиться без ложной скромности – ты первый, кто смог надеть Пояс Силы без последствий.

– Боюсь, на Сверкающей Вершине не найдется никого, кто это оценит, – вздохнул Нафин, пожимая протянутую руку.

Но тут со стороны дерева, под которым сидели люди, послышался протяжный стон, а затем сдавленный крик. Орели повернулись туда и увидели, что один из спасенных медленно заваливается на бок, а другой, видимо совсем обессилев, никак не может его удержать.

Нафин первым кинулся на помощь.

В падающем человеке он сразу признал капитана их судна, а в другом – его помощника. Капитан был без сознания, и помощник с рыданием склонился над ним.

– Что случилось? – спросил юноша, поднимая упавшего под плечи. – Он ранен или это от голода?

– От жажды, – еле выдавил из себя помощник.

– Принесите воды! – крикнул Нафин старцам и спросил, хлопая капитана по щекам: – Вам же предлагали и еду, и воду, почему отказались?

Подбежавший Одинг протянул Нафину сосуд с водой и, пожимая плечами, ответил за помощника:

– Сам не знаю, чего они нас так боятся! Табхаир, конечно же, обвиняет во всем меня и говорит, что мне не следовало вот так сразу заявлять пришедшим в себя людям, что теперь о них позаботится Углет… Ладно, ладно, – поморщился он, увидев, что Нафин смеется, – теперь-то я, конечно, понимаю, что для них мой брат всего лишь Иссорийский Страх, ну а тогда я что должен был говорить?! Табхаир улетел спасать тебя, я собирался лететь ему помогать, оставались только Углет и Хама. Но не виноват же я, что первым делом вспомнил про брата, а не про какого-то чужого кавестиора!… Да и не в Углете, как выяснилось, было дело. Весь прошедший день и я, и Табхаир подходили к ним, предлагали еду, питье, а они все равно боялись. И ведь не говорят ничего! Только мычат и трясутся!

Нафин вопросительно взглянул на помощника.

– Почему?

Тот помедлил, жадно отпил из сосуда и, опустив глаза, ответил:

– Этот ваш коротышка сказал, что вы боги. Вон тот – абхаинский Табхаир, который испепелит нас, если мы не вернем Венец, которым коротышка расплатился, а это – радоргский Одинг, и он изрубит нас на куски, если вздумаем жаловаться…

Одинг захохотал, а Нафину почему-то показалось, что помощник капитана сказал совсем не про то, что их действительно испугало.

– Нет, ну каков пройдоха! – хохоча хлопал себя по бокам конунг. – И драгоценность себе вернул, и рты им позатыкал! Но ничего, пусть только вернется, я с ним поговорю.

Он посмотрел в ту сторону, куда, видимо, ушел Хама, и вдруг расплылся в довольной улыбке.

– А-а, вот и он! Очень кстати…

Одинг выпрямился во весь рост, угрожающе расправив крылья, но на этом все его действия и закончились. Даже издали по лицу кавестиора было видно, что произошло что-то нехорошее. Задыхаясь и без конца стирая с лица пот Хама подбежал ближе и выпалил:

– За лесом ничего больше нет! Мы на острове!

* * *

Как на острове?! – воскликнул Табхаир.

– А, что это такое? – спросил Нафин.

– На острове? – потерянно переспросил Одинг, не замечая вопросительного взгляда Углета.

– Да, на острове, – неожиданно подтвердил помощник капитана, и по его тону Нафин сразу понял, что именно этого так боялись люди. – Мы на самом гадком острове, который только можно себе представить. Боги, может быть, и сумеют спастись, но для всех остальных надежды нет.

– Что ты хочешь этим сказать? – надменно спросил Табхаир.

– Только то, что сказал, – грустно ответил помощник. – Этот Остров не отпускает людей живыми. Он – само Зло! Неужели вы ничего об этом не слышали?

Все отрицательно покачали головами.

Помощник посмотрел на них с недоверием.

– Странно. Вы – такие великие боги, с вами сам Иссорийский Страх – живое воплощение Зла, и вы ничего не слышали про этот Остров? Что ж, тогда я расскажу вам то, что знает каждый мореход в этих местах.

И он поведал всем под тихое бормотание Одинга, переводившего его слова Углету, что давным-давно, когда на земле еще не было людей, силы Добра и силы Зла решили поделить мир. Силы Добра забрали себе Свет, а силы Зла – Мрак. Долгое время они сосуществовали бок о бок, пока на земле не появилась жизнь и первые люди. Очень скоро люди научились добывать огонь и с его помощью рассеивали Мрак. И тогда силы Зла обратились к силам Добра с требованием восстановить равновесие. Требование их было удовлетворено. Силы Добра позволили силам Зла забрать в безраздельное владение морские глубины. Но мстительное Зло не могло простить людям победы над Мраком, и стоило хоть какому-нибудь утлому суденышку отойти от берега, как поднимались высокие волны и уничтожали его. Но Злу и этого показалось мало. Ненавидя людей все больше и больше, оно стало поднимать совсем уж гигантские волны и смывать с берегов все людские поселения.