Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— На сколько? На три недели с гаком?
— Не на три недели, а на два года. Я тогда еще совсем молоденькая была, а ты уж выкобенивался.
Антип миролюбиво засмеялся:
— Я мировой все-таки парень был! Помнишь, как ты за мной приударяла?
— Кто? Я, что ли? Господи!.. А на кого это тятя-покойничек кобелей спускал? Штанину-то кто у нас в ограде оставил?
— Штанина, допустим, была моя…
Антип подкрутил последний кулочок, склонил маленькую голову на плечо, ударил по струнам… Заиграл, И в теплую пустоту и сумрак избы полилась тихая светлая музыка далеких дней молодости. И припомнились другие вечера, и хорошо и грустно сделалось, и подумалось о чем-то главном в жизни, но так, что не скажешь, что же есть это главное.
Не шей ты мне,Ма-амынька,Красный сарафа-ан, —
запел тихонечко Антип и кивнул Марфе. Та поддержала:
Не входи, родимая,ПопустуВ изъян…
Пели ни так чтобы очень стройно, но обоим сделалось удивительно хорошо. Вставали в глазах забытые картины, То степь открывалась за родным селом, то берег реки, то шепотливая тополиная рощица припоминалась, темная и немножко жуткая… И было что-то сладко волнующее во всем этом. Не стало осени, одиночества, не стало денег, хомутов…
Потом Антип заиграл веселую. И пошел по избе мелким бесом, игриво виляя костлявыми бедрами.
Ох, там, ри-та-там,Ритатушеньки мои!Походите, погуляйте,Па-ба-луй-тися!
Он стал подпрыгивать. Марфа засмеялась, потом всплакнула, но тут же вытерла слезы и опять засмеялась.
— Хоть бы уж не выдрючивался, господи!.. Ведь смотреть не на что, а туда же.
Антип сиял. Маленькие умные глазки его светились озорным блеском.
Ох, Марфа моя,Ох, Марфынька,Укоряешь ты меня за напраслинку!
— А помнишь, Антип, как ты меня в город на ярманку возил? Антип кивнул головой.
Ох, помню, моя,Помню, Марфынька!Ох, хаханечки, ха-ха,Чечевика с викою!
— Дурак же ты, Антип! — ласково сказала Марфа, — Плетешь черт те чего.
Ох, Марфушечка моя,Радость всенародная…
Марфа так и покатилась:
— Ну, не дурак ли ты, Антип!
Ох, там, ри-та-там,Ритатушеньки мои!
— Сядь, споем какую-нибудь, — сказала Марфа, вытирая слезы.
Антип слегка запыхался. Улыбаясь, смотрел на Марфу.
— А? А ты говоришь: Антип у тебя плохой!
— Не плохой, а придурковатый, — поправила Марфа.
— Значит, не понимаешь, — сказал Антип, нисколько не обидевшись за такое уточнение. Сел. — Мы могли бы с тобой знаешь как прожить! Душа в душу. Но тебя замучили окаянные деньги. Не сердись, конечно.
— Не деньги меня замучили, а нету их, вот что мучает-то.
— Хватило бы… брось, пожалуйста. Но не будем. Какую желаете, мадемуазельфрау?
— Про Володю-молодца.
— Она тяжелая, ну ее!
— Ничего. Я поплачу хоть маленько,
Ох, не вейти-ися, чайки, над морем,
— запел Антип.
Вам некуда, бедненьким, сесть.Слетайте в Сибирь, край далекий,Снесите печальну-я весть.
Антип пел задушевно, задумчиво. Точно рассказывал.
Ох, в двенадцать часов темной но-очиУбили Володю-молодца-а.Наутро отец с младшим сыном…
Марфа захлюпала.
— Антип, а Антип!., Прости ты меня, если я чем-нибудь тебя обижаю, проговорила она сквозь слезы.
— Ерунда, — сказал Антип. — Ты меня тоже прости, если я виноватый.
— Играть тебе не даю…
— Ерунда, — опять сказал Антип. — Мне дай волю — я день и ночь согласен играть.
Так тоже нельзя. Я понимаю.
— Хочешь, чекушечку тебе возьмем?
— Можно, — согласился Антип.
Марфа вытерла слезы, встала.
— Иди пока в магазин, а я ужин соберу.
Антип надел брезент и стоял посреди избы, ждал, когда Марфа достанет из глубины огромного сундука, из-под тряпья разного, деньги. Стоял и смотрел на ее широкую спину.
— Вот еще какое дело, — небрежно начал он, — она уж старенькая стала… надо бы новую. А в магазин вчера только привезли. Хорошие! Давай заодно куплю.
— Кого? — Марфина спина перестала двигаться.
— Балалайку-то.
Марфа опять задвигалась. Достала деньги, села на сундук и стала медленно и трудно отсчитывать. Шевелила губами и хмурилась.
— Она у тебя играет еще, — сказала она.
— Там треснула досточка одна… дребезжит.
— А ты заклей. Возьми да варом аккуратненько.
— Разве можно инструмент варом? Ты что, бог с тобой!
Марфа замолчала. Снова стала считать деньги. Вид у нее был строгий и озабоченный.
— На, — она протянула Антипу деньги. В глаза ему не смотрела.
— На четвертинку только? — У Антипа отвисла нижняя губа. — Да-а…
— Ничего, она еще у тебя поиграет. Вон как хорошо сегодня играла!
— Эх, Марфа!.. — Антип тяжело вздохнул.
— Что «эх»? Что «эх»?
— Так… проехало. — Антип повернулся и пошел к двери.
— А сколько она стоит-то? — спросила вдруг Марфа сурово.
— Да она стоит-то копейки! — Антип остановился у порога. — Рублей шесть по новым ценам.
— На, — Марфа сердито протянула ему шесть рублей.
Антип подошел к жене скорым шагом, взял деньги и молча вышел: разговаривать или медлить было опасно — Марфа легко могла раздумать.
Нечаянный выстрел
Нога была мертвая. Сразу была такой, с рожденья: тонкая, искривленная… висела, как высохшая плеть. Только чуть шевелилась.
До поры до времени Колька не придавал этому значения. Когда другие учились ходить на двух ногах, он научился на трех — и все. Костыли не мешали. Он рос вместе с другими ребятами, лазил по чужим огородам, играл в бабки — и как играл! — отставит один костыль, обопрется на него левой рукой, нацелится — бац! — полдюжины бабок как век не было на кону.
Но шли годы. Колька вырастал в красивого крепкого парня. Костыли стали мешать. Его одногодки провожали уже девчонок из клуба, а он шагал по переулку один, поскрипывая двумя своими постылыми спутниками.
Внимательные умные глаза Кольки стали задумчивыми.
Соседских ребят каждый год провожали в армию: то одного, то другого, то сразу нескольких… Провожали шумно. Колька обычно стоял в сенях своего дома и смотрел в щелочку. Ему тоже хотелось в армию.
Один раз отец Кольки, Андрей Воронцов, колхозный механик, застал сына за таким занятием… Хотел незаметно пройти в дом, но Колька услышал шаги, обернулся.
— Ты чего тут? — как бы мимоходом спросил отец.
Колька покраснел.
— Так, — сказал он.
И пошел к своему верстачку (он чинил односельчанам часы — выучился у одного заезжего человека).
А время шло.
И случилось то, что случается со всеми: Колька полюбил.
Через дорогу от них, в небольшом домике с писаными ставнями, жила горластая девушка Глашка. Колька видел ее из окна каждый день. С утра до вечера носилась быстроногая Глашка по двору: то в погреб пробежит, то гусей из ограды выгоняет, то ругается с соседкой из-за свиньи, которая забралась в огород и попортила грядки… Весь день только ее и слышно по всей окраинке.
Однажды Колька смотрел на нее и ни с того ни с сего подумал: «Вот… была бы не такая красивая… жениться бы на ней, и все». И с того времени думал о Глашке каждый день. Это стало мучить. Какая-то сила поднимала его из-за верстачка и выводила на крыльцо.
— Глашка! — кричал он девушке. — Когда замуж-то выйдешь, телка такая?! Хоть бы гульнуть на твоей свадьбе!
— Не берет никто, Коля! — отвечала словоохотливая Глашка. — Я уж давно собралась!
«Ишь ты… какая», — думал Колька, и у него ласково темнели задумчивые серые глаза.
А над деревней синим огнем горело июльское небо. В горячих струях воздуха мерещилась сказка и радость. В воды рек опрокидывались зори и тихо гасли. И тишина стояла ночами… И сладко и больно сжимала грудь эта тишина.
Летом Колька спал в сарайчике, одна стена которого выходила на улицу.
Однажды к этой стене прислонилась парочка. Кольку ткнуло в сердце — он сразу почему-то узнал Глашку, хотя те, за стеной, долго сперва молчали. Потом он лежал и слушал их бессмысленный шепот и хихиканье. Он проклял в эту ночь свои костыли. Он плакал, уткнувшись в подушку. Он не мог больше так жить!
Когда совсем рассвело, он пошел к фельдшеру на дом. Он знал его — не один раз охотились и рыбачили вместе.
— Ты чего ни свет ни заря поднялся? — спросил фельдшер.
Колька сел на крыльцо, потыкал концом костыля в землю…
— Капсюлей нету лишних? У меня все кончились.
- Жутко громко и запредельно близко - Джонатан Фоер - Современная проза
- Узкие врата - Дарья Симонова - Современная проза
- Пламенеющий воздух - Борис Евсеев - Современная проза
- По ту сторону (сборник) - Виктория Данилова - Современная проза
- Двери восприятия - Олдос Хаксли - Современная проза
- Полное собрание сочинений. Том 23. Лесные жители - Василий Песков - Современная проза
- Совсем того! - Жиль Легардинье - Современная проза
- Бойня номер пять, или Крестовый поход детей - Курт Воннегут - Современная проза
- Как Сюй Саньгуань кровь продавал - Юй Хуа - Современная проза
- Как я съел асфальт - Алексей Швецов - Современная проза