Искусство предавать - Сергей Раткевич

— Да я ж не встану никогда… — потирая опухшую от удара щеку, потрясенно пробормотал юноша. — Мне ж не на чем стоять… доктор…

— У меня встанешь! — ощерясь в страшной зверовидной улыбке, посулил Шарц. — Я тебя еще и бегать заставлю!

— Да как же…

— Деревянную ногу сделаю, понял?! — рявкнул Шарц. — Деревянную!!

Юноша икнул от ужаса, вытянулся под одеялом, словно для приветствия коронованной особы, и замолк. Шарц тяжко вздохнул.

— Доктор? — юноша смотрел на него так жалобно, что сердце переворачивалось.

— Ну? — выдохнул Шарц.

— Ты не врешь?

Жалобные глаза в пол-лица. Да заплачь же ты, черт тебя раздери, не то я сам заплачу!

— Господом нашим Иисусом Христом и Пресвятой Девой Марией клянусь! — жарко шепнул ему Шарц.

— Доктор! — шепнул юноша.

— Ну?

— Спасибо тебе!

— Спасибо скажешь, когда Большой Королевский Турнир выиграешь, — буркнул Шарц.

— А на коне можно и без ноги сидеть, — тихо прибавил герцог, все это время молча простоявший рядом.

И тут юноша наконец разрыдался.

Бросившийся к нему Шарц обнял его, как что-то самое дорогое, прижал к сердцу и почувствовал предательскую влагу на щеках.

Когда рыдания стихли, он осторожно уложил своего пациента и, напоив его вином с маковыми зернами, кликнул сиделку.

— Вам сейчас нужно уснуть, — строго сказал он ему. — Обязательно уснуть и как следует выспаться. Ваша битва начнется прямо сейчас. Вы не просто закрываете глаза — вы опускаете забрало. Вашим первым сражением будет ваша болезнь. Первый враг, которого предстоит победить, — это ваше отчаяние. Потом вам предстоит учиться ходить — подвиг, достойный дюжины побед на турнирах. Потом вы сядете в седло. Вам все будет даваться трудней, чем прочим, но вы не смеете отступать. Каждый следующий шаг будет битвой, сражением. Когда вы наконец выиграете Большой Королевский Турнир, вы сами удивитесь… — Голос Шарца становился все мягче и монотоннее, тише и незаметнее, он еще не закончил, когда его пациент уснул.

— Страшный ты человек, Хьюго, — покачав головой, заметил герцог. — Я прямо не знал, что делать с несчастным мальчишкой… Такое горе для его родителей! И ведь это я во всем виноват… Проглядел. Наорал на него и думать забыл. А ты… как ты его взнуздал! Нет, страшный ты человек, Хьюго Одделл!

— Да уж не страшней вас, ваша светлость, — откликнулся Шарц. — Слышал я тут давеча, как вы на стену вражеского замка с мечом в зубах лезли один-одинешенек, а враги с этой самой стены куда попало прыгали, хоть смерти в пасть, хоть черту в зубы, лишь бы с вами на одной стене не оказаться.

— Так то — война, — отмахнулся герцог. — Да и когда она была, стена эта…

— Она была, — не согласился Шарц. — Этого достаточно. А здесь и сейчас моя война и моя стена. И пусть враги убираются прочь, к смерти в пасть, к черту в зубы, тут им ничего не светит. На одной стене со мной им не устоять.

Герцог ничего не ответил. Глаза ему застило видение одноногого сияющего рыцаря, с грохотом выносящего Большой Королевский Турнир.

— Так что, ваша светлость, такую ногу, чтоб кой-как ковылять, я, конечно, и сам выстругать могу, а вот чтоб Большой Королевский Турнир выиграть — тут мастера должны постараться, — заключил Шарц.

— И где ж такие мастера обитают? В Марлеции? — поинтересовался герцог.

— Лучшие мастера живут в Петрии, — сказал Шарц.

— Ага. Гномы, — кивнул герцог.

— Слава богу, мы с ними все еще торгуем. Быть может, мне удастся заказать протез по чертежу.

— Что-что тебе удастся? — не понял герцог.

— Упросить их сварганить самодельную ногу такой, как я начерчу, — ответил Шарц.

— Протез — это самодельная нога?

— Да.

— Но ты же говорил про деревянную ногу? Разве гномы работают по дереву? Вряд ли их мастерство выше, чем в Фотерингеме. Там-то уж точно потомственные краснодеревщики обитают.

— Это я ему тогда сказал про деревянную. Чтоб хоть что-то сказать, — пояснил Шарц. — Я и в самом деле подумал сперва про дерево. Но разве на деревянной ноге можно выиграть турнир? Разве выдержит она удар меча или копья?

— Но железная нога… не будет ли слишком тяжелой? — засомневался герцог.

— Если ее сделают в каком другом месте — обязательно будет, — посулил Шарц. — Я ведь потому и заговорил про Петрию. Конечно, гномья работа обойдется раз в десять дороже, но… Гномы делают из железа удивительно легкие и прочные вещи. У одного из моих профессоров была трость, выкованная гномами. По весу — пушинка, а сломать и не пробуй. Профессор ею как-то от грабителей отбился, а у тех даже мечи были.

— Я готов отдать любые деньги, лишь бы мальчик ходил, — тихо сказал герцог. — Напиши в эту… Петрию… пусть делают.

«Ну сволочь я, сволочь, — сам себе сказал петрийский разведчик Шарц. — Мне так жаль парнишку, а все же и его беду я использую в своих целях. Вместе с чертежами протеза я могу преспокойно отправить шифрованное донесение. Мне даже не придется выдумывать повод отлучаться из замка. Мне вообще не придется ничего выдумывать. Все будет сделано открыто».

— Мне следует попросить у вас прощения, коллега, — церемонно сказал доктор Грегори Спетт доктору Хьюго Одделлу. — Мое к вам несправедливое и, более того, в корне неправильное, я бы даже сказал, отношение принесло значительно больше вреда, чем казалось.

— Мы ведь уже говорили об этом, — возразил Шарц. — Вы извинились. Я был благодарен вам. И счастлив, что вся эта невразумительная нелепая ситуация наконец прекратилась. Не думаю, что стоит вновь об этом говорить.

— А я думаю, стоит, — упрямо заметил старый врач.

«Господи, что опять на уме у этого, такого талантливого, но при всем при том такого вздорного старика?! Выискал новый повод для обиды? Ох… не хотелось бы…»

— Я вот что хочу сказать… — начал «вздорный старик». — Вы говорили о некоем эликсире, который мог бы облегчать женщинам трудные роды, буквально спасая их в самых тяжелых ситуациях. Я тогда, признаться, не отнесся с должным вниманием к вашим словам. Мне очень стыдно, коллега. Я виноват не только перед вами, что уже плохо. Я виноват перед нашим ремеслом, перед Ее Величеством Медициной, а это уже просто ужасно! Я ведь тогда только посмеялся, вот, мол, школяр какие глупости мелет. А потом и думать забыл. А вот теперь вспомнил и… пришел поговорить. Вы ведь… о Тайном Эликсире тогда говорили?

— Тайным его стали называть во времена Дангельтов, когда все эльфийское стало запретным, — ответил Шарц. — Его тогда, собственно, уж и не было, этого эликсира, а все, что осталось, уничтожили ретивые приспешники этих мерзавцев. Когда-то люди называли этот эликсир Хрустальным, а эльфы — Туманным. Он дарит сон без сновидений. Глубокий сон, позволяющий врачу провести операцию по извлечению ребенка из тела матери путем разреза, без болевого шока и смерти пациентки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});