Квартал нездоровых сказок - Егор Олегович Штовба

– нет. Первым был Толя (он просто меньше всех получал по голове). Он сразу понял, что произошло. Понял, что их всех ждёт суд, который каким-то чудом обходил их стороной все эти месяцы. Можно было понадеяться только на чудо. Он не знал, что ему делать. По крайней мере, ему разрешали гулять по больнице, как и остальным пациентам, – и хорошо. Он очнулся ночью, делать ему было нечего. Он узнал, где лежат остальные, навестил их, пока они спали. Покурил (конечно же в специальном месте для курения), сходил в душ и лёг спать. Лёг, а уснуть никак не мог. Он думал. Думал о том, как людей, которые стали ему близкими, с которыми он бился плечом к плечу всё это время, избили. И в этом была и его вина тоже. Он вспоминал детство. Вот снова мать даёт ему две сильные пощёчины за то, что он разлил молоко. А вот приходит на кухню отец, берёт его за волосы, тащит в комнату, кидает на кровать, снимает ремень и бьёт по спине. Очень сильно – до крови. Отец уходит, а Толя плачет: он делает это очень тихо, ведь всего один звук, и отец снова его изобьёт. Вспоминая это, бульдог плачет. Ему больно, и он по-прежнему плачет тихо. Он пытается закричать, но голоса, почему-то, нет. Привычка с детства. Плакал-плакал, а к утру уснул.

Вторым очнулся Игорь. Это было в полдень, все, кто был в сознании, уже давно проснулись. Он узнал, что Толя уже проснулся и пошёл его навестить.

– Здравствуй, – произнёс Игорь басом.

– Как себя чувствуешь?

– Лол, ты ещё спрашиваешь. Я даже наклониться не могу, чтобы острая боль не заставила меня закричать.

– Да, мне чуть больше повезло, – речь Анатолия была неясной из-за сломанной челюсти.

– Ты плакал что ли?

– Ты знаешь, каково это: чувствовать себя всю жизнь виноватым за то, в чём на самом деле нет твоей вины?

– Я не узнаю этого точно так же, как и ты никогда не узнаешь, каково быть человеком, о которого все вытирают ноги. А потом каждый раз, просыпаясь, осознавать, что новый день ничем не будет отличаться от предыдущего. И ты снова идёшь в ад, спрашивая себя каждый раз: «За что? Почему я?»

– Минутка философии? Смотрю, тебя прям распирает. Тебе тоже не мешало бы как следует разрыдаться.

– Спасибо, воздержусь.

– Я вот о чём подумал: мы виноваты перед Антоном. Очень сильно. Мы подвели его, если бы мы были одной командой, ничего бы этого не случилось.

– Да. Надо бы перед ним извиниться, но только всем вместе. Надеюсь, скоро и Ден придёт в себя.

К вечеру пришёл в себя и Денис. Он слышал, как возле палаты разговаривали его друзья. Им было весело. Денис никому не признавался, но у него были галлюцинации. Иногда он слышал голоса тех педофилов. Иногда он видел их лица в тех, на кого охотились бульдоги. Это придавало ему ярости, а его ударам пробивающей силы. Он вспомнил, как махал руками, и ему даже показалось, что он кого-то убил, но не факт, что и это тоже не глюк. «Всё нормально, я привык к голосам».

– Толя! Игорь! Идите, я вас обниму.

Утро следующего дня. Бульдоги не спят, они расселись вокруг кровати Антона. Караулили, когда он проснётся, а – по словам медсестры – это вот-вот произойдёт. Действительно, Веки его задрожали. Он открыл глаза.

Ребята принесли ему завтрак, он поблагодарил их слабым голосом. Они вчетвером долго разговаривали на всякие отвлечённые темы. Кто-то рассказывал мемы, кто-то – сны. Денис признался в своих галлюцинациях, в ответ на что получил столько понимания и сочувствия, что родители его были бы рады тому, какие хорошие у него друзья. Игорь первый произнёс слова извинения. Остальные подхватили. Ответ Антона был, как всегда в таких ситуациях, слишком хладнокровен:

– Главное, что вы усвоили урок, и в следующий раз такого дерьма не повторится.

– Прекрати, Антон. Кого ты из себя строишь? Мы все тут понимаем всё, и увидеть твоё разочарование можно невооружённым взглядом, – голос подал Толя.

– Понимаешь, Толь, Я не испытываю к вам ненависти или обиды. Я понимаю, что эта ошибка стоила нам здоровья, возможно, мы никогда до конца не вылечимся от этих побоев, но вы просто были недостаточно опытны. Я никогда не скрывал свои чувства. Да, мне больно, но я не разочарован. И я всё ещё продолжаю верить в Нас. Верить в Бульдогов. И я очень хочу, чтобы все в это поверили.

– А как насчёт того человека, которого ты убил? – Прервал его Денис. Его утверждение встретило недоумевающие взгляды Игоря и Толи. И впервые встретило на лице Антона что-то, отдалённо напоминающее страх. – Ты убил человека и бросил его труп в реку. Насколько я понял, он угрожал тебе ножом.

– Откуда ты вообще про это узнал?

– Один из моих друзей работает в полиции. Через неделю после этого инцидента, он показал мне записи с видеокамер, где ты ловко воткнул его же нож его же рукой ему же между рёбер. Именно я попросил его удалить эти записи.

– Спасибо.

– Антон? – испуганным голосом обратился к Нему Игорь.

– А что мне оставалось делать? Да, я далеко не чист душой, а кто из нас чист? Сегодня мы все узнали немного больше о Денисе и обо Мне, а что насчёт вас двоих? Игорь?

– А я потерял себя, Антон. Я смотрю на себя и думаю: «Блин, раньше я спрашивал себя, за что? Теперь этот же вопрос задают мне те, кого я избиваю.» Как думаешь, каково моё моральное состояние? Как долго я протяну? И смогу ли я когда-нибудь простить себя за те вещи, которые я сейчас творю? Да, я обижаю людей за дело, но от этого они не перестают быть людьми. Буквально за день до первой охоты маленький ребёнок спросил у меня, кто я, и знаешь, что? – я не могу ответить на этот вопрос до сих пор.

– Ты человек, которому не всё равно, – спокойно ответил Антон. – Да, то, что мы делаем, – это аморально, но не стоит зацикливаться на наших жертвах. Подумай о тех людях, которых мы защищаем. Сколько раз та чуть ли не изнасилованная женщина сказала нам «спасибо» просто за то, что нам не всё равно. Мы делаем хорошие дела плохими методами, запомни это. Да, мы избиваем всех подряд, но это не наша цель, скорее, – средство. А цель – защищать людей.

Игорь не ответил, но по его глазам было ясно, что