Кадры решают все: суровая правда о войне 1941-1945 гг. - Владимир Бешанов

Смена кадров, приобретавшая характер массовых репрессий, вела к тому, что многие руководители вообще перестали думать, ибо всякая инициатива наказуема, в обстановке «дикой охоты» — смертельно опасна. В обществе насаждалась атмосфера страха, парализовавшая волю, приводившая к моральной деградации. Партийный «генералитет» и партийное «офицерство» впадали в безумие от переполнявших горячечный мозг чувств преданности и ужаса.

Вот кандидат в члены Политбюро П.П. Постышев:

«Везде и всюду начал кричать, что нигде нет порядочных людей, что много врагов… Часто Постышев вызывал к себе представителей райкомов, брал лупу и начинал рассматривать ученические тетради. У всех тетрадей оборвали обложки, потому что на обложке в орнаменте Постышев разглядел фашистскую свастику!».

Но ни пролетарское происхождение вкупе с полным отсутствием образования, ни заслуги в коллективизации Украины, ни усердие в проведении Большой чистки Павлу Петровичу не помогли. А с лупой — это он, надо признать, хорошо придумал. Лупой в Советской стране обзаведется каждый секретарь горкома, райкома, парткома; все будут искать и находить — в детских тетрадках, в рисунках тканей, на деньгах (первые советские деньги как раз и печатались со свастикой) — тайные фашистские знаки, нанесенные вездесущей вражеской агентурой. Их бы всех на нелегальную работу в Германию отправить, красные звезды на рейхстаге по ночам малевать.

После каждой очистительной волны «вожди» мельчали, становились ниже ростом, скуднее умом. Партийные работники всех уровней составили самый неграмотный слой советской «интеллигенции». Накануне Великой Отечественной войны

70% секретарей районных и городских комитетов партии, а также парткомов организаций и предприятий имели лишь полное либо неполное НИЗШЕЕ образование. Лидеры союзных и автономных республик, обкомов и крайкомов мало отличались от своих младших единомышленников и подельников: половина из них имела общее образование в объеме четырех классов начальной школы!

(Начальный период войны в очередной раз подтвердил известную истину: палачи не могут быть защитниками. Драпавшие на восток партийные и советские работники стали самыми мобильными «наземными частями», далеко превзойдя пресловутые танковые группы как по скорости, так и по оснащенности транспортом. Они бросят секретные документы, любимые лупы, неблагодарный народ, свои обязанности по проведению мобилизационных мероприятий, но не забудут прихватить жен, любовниц, комоды и фикусы в кадках. Вот всего лишь несколько примеров, всего лишь за две недели памятного лета 1941 года:

«Руководящие работники Гродненского, Новоград-Волынского, Коростенского, Тернопольского районов в панике бежали задолго до отхода наших частей, причем вместо того, чтобы вывезти материальные ценности, вывозили имеющимися в их распоряжении транспортом личные вещи»…

«В Пинске сами в панике подорвали артсклады и нефтебазы и объявили, что их немцы бомбами подорвали, а начальник гарнизона и обком партии сбежали к нам в Лунинец»…

В Витебске за неделю до прихода немцев:

«Облисполком распустил свои отделы. Большинство работников со своими семьями уехали. Райсоветы также не работают и никакого порядка в городе не наводят. Сейчас в Витебске не найдется ни одного учреждения, которое бы работало. Закрылись и самоликвидировались все, в том числе облсуд, нарсуды, облпрокуратура, облздрав, профсоюзы и т.д… Тревога и паника усилились еще и тем, что в городе стало известно о том, что ответственные работники облорганизаций эвакуируют сами свои семьи с имуществом, получив на ж.д. станции самостоятельные вагоны, причем жены этих ответработников из НКВД, облисполкома, парторганов и другие стали самовольно уходить с работы. Так, например, ушли с телеграфа, с телефонной сети, из больниц и других учреждений… Председатель Витебского горсовета Азаренко загрузил в приготовленный им грузовик бочку пива, чтобы пьянствовать в дороге, как он обыкновенно это делает в городе у себя на службе»…

«Следует отметить, что ряд работников партийных и советских организаций оставили районы на произвол судьбы, бегут вместе с населением, сея панику. Секретарь РККП(б)У и Председатель РКК Хмельницкого района 8.7 /восьмого июля/ покинули район и бежали».

Вместе с населением — сильно сказано. Откуда у населения грузовики и «самостоятельные вагоны»? Население секретарское племя бросило на произвол судьбы.

Они вернутся только через три года, объявят всех оставшихся на оккупированных территориях людьми второго сорта, «подвергшимися воздействию фашизма». А потом пять десятилетий подряд будут петь о своей «руководящей и направляющей роли», заваливать прилавки макулатурой о подпольных обкомах «в действии» и о том, как «партийный билет делал бойца в два раза сильнее»).

* * *

В марте 1938 года в Москве разыграли последний открытый политический спектакль — процесс по делу «Антисоветского право-троцкистского блока». Главные роли исполняли Н.И. Бухарин (в тюрьме на него снизошло просветление — он осознал высшую целесообразность сталинского террора: «есть какая-то большая и смелая политическая идея Генеральной чистки: а) в связи с предвоенным временем, б) в связи с переходом к демократии (?) эта чистка захватывает всех а) виновных, б) подозрительных, с) потенциально подозрительных»), Н.И. Рыков, А.И. Ягода, Н.Н. Крестинский, А.П. Розенгольц, М.А. Чернов, И.А. Зеленский.

Оказывается, и эти нелюди тоже убивали Кирова, сжили со свету Горького, Менжинского, Куйбышева (его родной брат комкор Николай Куйбышев, командующий войсками Закавказского ВО, тоже «заговорщик», уже сидел, его расстреляли в августе), планировали перерезать всё Политбюро, искажали верную политику коллективизации, мечтали вернуть свободные советские народы под «капиталистическое ярмо», сотрудничали с немецкой, польской, японской, британской разведками, с националистическим подпольем, с военными заговорщиками, с вредителями из НКВД, что-то взрывали и даже дали патроны Фанни Каплан, чтобы она стреляла в Ленина. В общем, гадили советской власти, где могли и как могли.

За время коллективизации пало более половины имевшихся в стране 33 миллионов лошадей, 70 миллионов голов рогатого скота и свиней. Так вот, лошадей извел лично нарком земледелия Чернов, организовавший три фабрики «для выработки заразных препаратов» и чуть было не оставивший красную кавалерию без скакунов. Он же с пособниками «специально прививал рожу и чуму свиньям». Розенгольц организовал «вредительский экспорт чугуна» в Японию, из которого японская военщина делала снаряды, чтобы обрушить их на головы мирных советских граждан. Председатель Центросоюза И.А. Зеленский подсыпал в масло и другие «предметы продовольствия» стекло и гвозди.

И при таком «букете» статей глава заговора Бухарин надеялся, что ему сохранят жизнь, отправят отбывать срок «на Печору и Колыму, в лагерь, где я поставил бы университет (!), институты (!!), картинную галерею (!!!), зоо-% и фотомузей (?)»

15 марта 1938 года его радикально излечили от застарелого инфантилизма. Военная Коллегия Верховного суда СССР приговорила 18 участников «блока» к расстрелу, троим дали по 25 лет заключения.

Отходную последним представителям племени «старых большевиков» спел генеральный прокурор СССР Андрей Януарьевич Вышинский (1883–1954):

«Вся страна, от малого до старого, ждет и требует одного: изменников и шпионов, продавших врагу нашу родину, расстрелять, как поганых псов! Требует наш народ одного: раздавите проклятую гадину!

Пройдет время. Могилы ненавистных изменников зарастут бурьяном и чертополохом, покрытые вечным презрением честных советских людей, всего советского народа. А над нами, над нашей счастливой страной, по-прежнему ясно и радостно будет сверкать своими светлыми лучами наше солнце. Мы, наш народ, будем по-прежнему шагать по очищенной от последней нечисти и мерзости прошлого дороге, во главе с нашим любимым вождем и учителем — великим Сталины — вперед и вперед, к коммунизму!»

Счастлив тот человек, кто родился в советский век.

В 1939 году Советским Союзом правила уже совсем другая партия. Прошли времена, когда кто-нибудь имел смелость возражать, задавать вопросы, просто открывать рот в присутствии Великого Кормчего. Из пятнадцати народных комиссаров первого набора Совнаркома, деливших портфели после взятия Зимнего дворца, в живых остались трое — Троцкий, Авилов-Глебов (оба уже были приговорены) и Сталин; естественным образом успели отойти в мир иной четыре человека.

На апрельском сборище партийного актива Киевского особого военного округа начальник Главного политуправления РККА комиссар 1-го ранга Л.З. Мехлис делился впечатлениями о последнем съезде: