Самый старший лейтенант. Разведгруппа из будущего - Юрий Валин

В тишине чуть слышно журчала вода, погромыхивала обшивка «тетушки Ю» — начальница придирчиво проверяла не лоханулся ли правильный, но жутко уставший Савушкин? Женька посматривал на лес, в сторону села и, стараясь игнорировать, на лежащий в двух шагах сук. Война, чем только людей не убивают. Кстати, «парабеллум» немца исчез. На нашей стороне подобные сувениры ценятся, и разведчики это знают. Ладно, дойти бы им успешно. Мимо села проскочат, дальше опять лесом. Речушка, правда, разлилась непомерно, но пройти можно. Один черт, кругом сырость страшная.

Катрин выбралась из воды, присела, стаскивая берцы.

— Порядок. «Почту» прихватили, надо думать, по дороге всё скурить не успеют.

Начальница вылила воду из ботинок.

— Все вроде. Пора возвращаться к канцелярской работе. Рухлядь нашу бери и…

У Межесыти стукнул винтовочный выстрел. Тут же затрещал автомат. Подхватили скороговорку еще стволы. Среди разгорающейся перестрелки глуховато бухнул разрыв ручной гранаты…

— Плотно, — пробормотала Катерина, прислушиваясь. — Наскочили все-таки. Я, грешным делом, думала, мы малость прищучили здешнее национально-освободительное движение. Сколько же их там?

Перестрелка явно разгоралась. Одна за другой бухнуло несколько гранат. Своим посвистывающим треском влез МГ.

— Кать, а если это мы все спутали? — прошептал Женька. — Влезли и все сдвинули?

— А что было делать? Ждать до последнего? Да ты сам знаешь — такое точечное вмешательство никакого серьезного воздействия оказать не может. Даже на судьбу разведгруппы. Просчитали же…

— Угу. Только, похоже, наши не прошли.

У околицы автоматы захлебывались все яростнее. МГ начал долбить длинными.

— Отходят, — пробормотала Катрин. — Вот, мать их… Сюда ведь отходят.

Опергруппа одновременно взглянула на пулемет: короткий МГ-15, лишенный приклада, с грубоватой пистолетной рукоятью и увесистым вертлюгом опоры, лежал на горке двойных барабанов-магазинов.

— Это же дрель какая-то, — с ненавистью сказала Мезина. — Как его пристроить? Коряга бесполезная.

— Так ведь другого…

— Не нуди! Бобышки взял!

Бежали к лесу. Катрин мычала скверные слова — винтовка на слишком длинном ремне колотила ее по спине, 9-кг пулемет оттягивал руку, а под мышкой был зажат проклятый импортный контейнер. Женьке даже ругаться было некогда: увесистые барабаны оказались жутко неудобными в переноске. Наверняка немцы предусмотрели для них какое-то дельное приспособление для транспортировки, но где то приспособление? Лень «вилоносным» было на самолете толково пошуровать?

Опушка. Темнело, под голыми ветвями уже вовсю клубилась темнота. Эх, чуть-чуть Савушкину не хватило!

Стрельба приближалась. Короткие очереди ППШ, винтовочный треск. Снова пулемет вступил. Опять «шпагин»… Впрочем, у «вилоносных» наши пистолеты-пулеметы тоже могут иметься…

В четыре руки поставили на пулемет двойной магазин — система хитрая: два одинаковых барабана по обе стороны оружия, соединенные общим «мундштуком».

— Да как его удержать-то? — прошипел Женька, тряся рукой, ободранной вредительской крышкой пулемета.

Начальница весьма лаконично поставила подчиненного в известность о том, что именно она думает о немецких пулеметах, приемах стрельбы из них, об авиации и уровне технической подготовки отдельных рядовых Российской армии. Женька в принципе был согласен почти со всем изложенным, тем более что уложить запасные магазины поудобнее оказалось задачей непосильной.

— Брось! — шепотом рявкнула Катрин. — Мы бой вести не будем. Сюда и замри. Наши же с ходу срежут. Да вот так сядь, баран!

Женька сидя ссутулился, опираясь локтями о землю. Подошвой сапога прижал кожух пулеметного ствола к стволу дерева. Начальница вытянулась за пулеметом, безуспешно пытаясь понадежнее установить вертлюг.

— Это вот что за фигня?! — Катрин ткнула пальцем в мушку на пулеметном стволе, почему-то норовящую повернуться вокруг оси.

— Черт его знает. Наверное, сугубо авиационный прикол, — прошептал Женька, но тут начали стрелять у опушки, совсем близко. В сумраке вспыхнул краткий факел на срезе автоматного кожуха. Вдалеке блекло сверкнули ответные выстрелы. Там кто-то неразборчиво кричал, командовал.

Метрах в десяти от затаившейся опергруппы пробежали разведчики. Один прихрамывал, ему помогал товарищ. Прикрывали отход двое.

— … х… оторвемся…

— … у ручья — в лес…

Вслед стукнула пара винтовочных выстрелов, свистнула пуля где-то высоко. Бандеровцы не слишком торопились. Видимо, были уверенны в себе, местность-то отлично знают.

— Так, транзит прошел, — прошептала Катрин. — Следующую группу пропускать не будем. Из местных все-таки, нужно поздороваться, пообщаться. Только не увлекаемся. Отползаем сразу…

Мелькали смутные фигуры на фоне озера. Человек двенадцать, не меньше.

— Шведше!

Катрин в последний момент безмолвно выматерилась, поправила непослушную мушку прицела. И нажала спуск.

Пламегаситель на пулемете имелся. Но какой-то не очень пламегасящий. Женька на миг ослеп, но начальница, очевидно, что-то видела — МГ продолжал свою бесконечную очередь…

Мгновенная пауза.

— Partisanen! Halt! — заорал Женька.

— Пошли! — Начальственный ботинок пихнул переводчика в бедро. Земляков устремился следом за уползающей в кусты наставницей. Пулемет Катька, конечно же, не бросила.

За спиной свистели пули, стучали в неповинные ольховые стволы.

Стремительно отползающая опергруппа уперлась в поваленное дерево.

— Вот. Сразу бы так, с удобствами, — пробормотала Катрин. — Бобышки волочешь? Нет, жадность нас когда-нибудь погубит.

Перекликаясь, постреливали бандеровцы. Это где-то левее, видимо, залегли и подбираются вдоль опушки. Опергруппа поднапряглась и умудрилась поменять магазин на своем специфическом оружии. Теперь пулемет лежал на трухлявом стволе, упершись вертлюгом о влажную кору. Импровизированная «огневая» оказалась метрах в сорока от опушки: простор над болотным озером отсюда едва угадывался.

— В серый свет как в копеечку, — прокомментировала сержантша и нажала на спуск.

Проклятый МГ-«пятнадцатый» скакал совершенно неистово, летели гильзы, гнилушки и лохмотья мха от рассыпающегося бревна. Ствол пулемета рыскал, дурацкая мушка крутилась как ненормальная, и очереди веером разлетались по лесу.

Звякнул затвор, и Катрин бросила сумасшедшую машинку:

— Ходу, Женя!

Пригибаясь, бежали куда-то в чащу. За спиной стреляли, тарахтел пистолет-пулемет. Бахнула граната. В потемках Женька сначала влетел в какую-то залитую водой канаву, потом уронил импортную поклажу. Пришла очень своевременная мысль, что к контейнерам недурно бы и лямки цеплять.

— Стоп! — Катрин замерла. — Замри!

Женька попытался задыхаться исключительно про себя.

— Нас там слева обходить начали, — прошептала наставница. — Может, еще левее взяли?

— Очень может быть, — Женька жадно вдыхал холодный воздух и пытался услышать что-либо, кроме пальбы в стороне озера.

— Эх, Евгений, лес ты любишь, примерно как я Себастьяна Баха.

— Я Баха тоже не люблю. Но по долгу службы… — Женька замер, повинуясь резкому знаку командирши.

— Идут, — чуть слышно прошептала Катрин. — Там, похоже, тропинка…

Женька видел ее смутно белеющее несимметричное, здорово подпорченное кровоподтеком лицо — смотрела вопросительно. Да, решать нужно. Если опергруппа стартанет незамедлительно — от встречи наверняка уклонится. Но прыгать в столь нервном состоянии опрометчиво. Старший лейтенант Толкунов тому свидетель. Нет, Катрин, конечно, направит точно к Базе. У Мезиной ого какой опыт! Но ведь рядовому Землякову когда-то и самому придется…

Женька отрицательно качнул головой. Катрин кивнула — подождем-пропустим.

Угадывающийся шорох, краткая приглушенная фраза… Близко пройдут. Ох, очень даже близко. Катерина показала жестом. Да, там просвет, наверное тропинка. Женька принял винтовку — начальница еще одним строгим жестом приказала не дурить и мягко шагнула в сторону. Женька не увидел — угадал клинок в расслабленно опущенной руке…

Можно так бесшумно ходить? Нет, все-таки дикий человек Катерина.

Снова шорох. Женька медленно и очень плавно поднял винтовку. Сейчас «трехлинейка» вовсе не казалась тяжелой. Расплывчатый силуэт сам собой вплыл в прицел… Один… второй… третий. Все?

Бандеровцы двигались осторожно, прислушиваясь к стрельбе на опушке. Там стихало. Наверное, «швейная машинка», рожденная Люфтваффе, самостоятельно зарядиться и постучать так и не смогла.

Между прочим, Евгений Земляков почти не волновался. Ну, сердце, конечно, колотилось. Но сердце не руки, пусть себе прыгает. А руки и ствол старой «трехлинейки» вели цель… Головная фигура, кольцо намушника стали единым…