Классовый вопрос (ЛП) - Бэлоу Мэри

Он хотел было повернуться и уйти назад тем же путем, что и пришел. Еще немного и ему придется приветствовать ее. Три последних весенних сезона он время от времени видел ее в Лондоне. Ее выход в свет был чрезвычайно успешен – мало того, что она была дочерью графа Хаверкрофта, так еще, по меньшей мере, вдвое красивее своей ближайшей конкурентки. За эти три года она могла дюжину раз, если не больше, выйти замуж за того, кто был не ниже ее по рождению. Тот факт, что она так и не вышла ни за кого из своих многочисленных поклонников, говорил, что она могла позволить себе быть разборчивой, что могла позволить себе ждать, пока не встретит того, с кем действительно хотела бы провести всю свою жизнь.

За эти три года пропасть между нею и Реджи непомерно расширилась, хотя она и так была невероятно велика. Он никогда не пытался встретиться с нею лицом к лицу. Или поговорить с ней. Или привлечь ее внимание. Порой она видела его. Они встречались взглядами, пару неловких мгновений смотрели друг на друга, а затем отводили глаза. Иногда первой это делала она, иногда он.

Он сделал несколько шагов вперед, а не назад, и прислонился к дереву плечом.

Она перевернула страницу.

– Хорошая книга? – поинтересовался он.

Зонтик упал на траву позади нее. Ее голова резко повернулась в его сторону, она уставилась на него, широко раскрыв глаза и удивленно вскинув брови.

– По правде говоря, книга довольно глупая, – пару мгновений спустя ответила она. – «Памела» Сэмюэля Ричардсона. Papa сказал, что мне не следует ее читать, потому что в ней встречаются места, неподобающие для глаз леди. Так что, само собой разумеется, я была просто обязана стащить ее из библиотеки и прочесть. Но она оказалась нудной и необычайно дурацкой. Мистер В. заслуживает, чтобы его подвесили вниз головой на ближайшем дереве, но меня одолевают ужасные подозрения, что Памела собирается совершить глупость и выйти за него замуж.

– Собирается, – подтвердил он. – И они собираются жить долго и счастливо – так неизменно происходит с повесами и добродетельными женщинами, после того, как они поженятся.

– Какой вздор! – возмутилась она.

– Нет у тебя романтической жилки, – вздохнул он, сложив руки на груди. – Я помню времена, когда ты категорически отказывалась быть девицей в беде, позволить тебя спасти и ускакать со мной на моем верном коне.

– Я и впрямь была таким здравомыслящим ребенком? – удивилась она.

Шутливый разговор оборвался, и они снова уставились друг на друга.

– Анна, – наконец выговорил он, потому что не мог придумать, что еще сказать.

– Реджи.

Она закрыла книгу и положила ее на траву позади себя, прежде чем встать и подойти к нему. На ней было светло-голубое платье, спенсер и симпатичная маленькая соломенная шляпка.

– Я не слышала, что ты дома, – она пристально вглядывалась в его лицо, словно стараясь запомнить его черты. – Я видела тебя весной на балу у Уиллингсов. Ты танцевал с миссис Стоквуд.

– Тебе уже должно быть двадцать один. Ты опасно близка к тому, чтобы остаться в старых девах.

– Возможно, я никому и не нужна.

– Или, возможно, тебе никто не нужен. Ты ждешь кого-то особенного?

– Да, – печально улыбнулась она. – Но такого человека так трудно найти. А ты, Реджи, еще не начал поиск жены? Не находишь, что тоже очень непросто?

– Ты никогда не встречала того, кого могла бы полюбить?

– Не… – она хотела было покачать головой, но потом пристально посмотрела ему в глаза и вздохнула. – Да. Однажды.

Нелепо, но он почувствовал себя так, будто она ударила его ножом.

– Ничего не вышло?

Она покачала головой.

– Он тебя не любил?

– О нет, – улыбнулась она. – Нет, не любил. Он был молод и беззаботен и ничего не хотел от меня, разве что украсть поцелуй. Мужчины очень отличаются от женщин. Это мое самое глубокомысленное наблюдение за последний год.

– Так он украл у тебя поцелуй? – хмуро спросил он.

– Честно говоря, я и не сопротивлялась.

– А ты хотела, чтобы он тебя поцеловал? Ты получила удовольствие? Поцелуй тебе понравился?

– Ах, Реджи, иногда старый друг может быть таким глупым, – усмехнулась она, и он ощутил глубокое и нелепое уныние.

– Ну, Анна, – он слабо и кривовато улыбнулся, пытаясь скрыть свои чувства, – это удар по моей гордости. Я-то думал, что второй поцелуй, тот, что ты получила на следующий день после восемнадцатилетия, запомнится тебе на всю оставшуюся жизнь.

Внезапно ему показалось, что он тонет в ее глазах, и тут до него дошло, что они полны непролитых слез.

– О, Реджи, – прошептала она настолько тихо, что он едва услышал.

Ну и ну!

Черт побери!

– О каком поцелуе ты говоришь? – нетерпеливо спросил он.

– Меня целовали только два раза. После того, второго, поцелуя я никому не позволяла ничего, кроме галантного поцелуя руки. Правда, глупо?

Он всегда считал отличительной чертой ее характера способность искренне говорить о таких вещах, о которых обычный мужчина не признается даже под пыткой. Так она говорила о нем? Когда-то она любила его?

Она тихо рассмеялась и сморгнула слезы.

– О, глупыш, не стоит так пугаться. Ты только поцеловал меня, Реджи, а вовсе не скомпрометировал. Я не собираюсь требовать, чтобы ты проявил порядочность и женился на мне. Ну, скажи мне, что мы все еще друзья, даже если видимся так редко. – И она протянула ему правую руку.

– Ты любила меня? – он проигнорировал ее руку.

– Я была всего лишь девчушкой, – засмеялась она. – Конечно же, я любила тебя. Ты был такой красивый и такой эффектный, тебя все любили.

– В прошедшем времени, – не унимался он. Она уронила руку. – Но не в настоящем?

– Ох, Реджи! – она снова засмеялась. – Какой же ты все-таки глупый!

Это ведь не было ответом на его вопрос?

– Расскажи мне о своем доме, – попросила она. – О том, который отец подарил тебе на совершеннолетие. Ты все еще в нем живешь? Тебе там нравится? Тебя влечет туда? Я почти ничего не знаю о твоей нынешней жизни. Расскажи мне.

Она ослепительно улыбалась, но ее глаза были странно пустыми. Или непроницаемыми. Он не понимал, что не так с ее глазами, но что-то было не так.

– Анна, знаешь, почему я так поспешно ушел в тот день, после того, как поцеловал тебя?

Ее улыбка увяла, и он, наконец, смог понять то, что видел в ее глазах. В них был холод.

– Конечно, знаю. Ты продемонстрировал мне свои таланты и побоялся, что я неправильно тебя пойму и начну лепетать о своих чувствах. Мужчины так боятся, чтобы речь не зашла о чувствах. Но тебе не стоило беспокоиться. Я знала, что ты не испытываешь ко мне нежных чувств. И не ждала этого от тебя.

– Я ушел потому, что ситуация была безысходной. Совершенно безысходной Я был сыном человека, нажившего состояние торговлей углем. И он не делал тайны из своего происхождения, несмотря на стремление продвинуться по социальной лестнице. Ты была дочерью графа, обостренно осознававшего свое превосходство над другими, простыми смертными. Помимо классового вопроса существовал тот дополнительный факт, что наши отцы, пылая обоюдной жгучей ненавистью, почти тридцать лет гладили друг друга против шерсти. И даже не знаю, почему я использую прошедшее время. В настоящем все то же самое. Выражаясь языком шекспировской драмы, можно сказать, что мы с тобой были несчастными влюбленными. Или стали бы, если бы…- его голос затих, не закончив мысль.

Ее глаза стали в пол-лица:

– Мы вовсе не были влюбленными.

– Ты влюбилась в меня в тот день?

– О, – внезапно она отвела взгляд так, словно на реке происходило что-то интересное. – Нет. Я влюбилась в тебя, когда мне было двенадцать, а тебе пятнадцать. Тогда ты вырос почти на фут с тех пор, когда я видела тебя последний раз, и стал стройным, а не тощим. Твое мальчишеское лицо возмужало, и все девочки на милю вокруг решили, что ты просто неотразим. В тот год мы все влюбились в тебя, Реджи. Но мне повезло больше остальных. Ты был моим другом.