Герои без Золотых Звезд. Прокляты и забыты - Владимир Конев

За период боевых действий на белгородско-харьковском направлении с 5 июля по 6 августа 1943 г. 270-й иап произвел 1183 боевых вылета на прикрытие штурмовиков Ил-2. За это время летчики полка сбили 96 самолетов, в том числе 86 истребителей, пытавшихся атаковать наших штурмовиков. Полк потерял в боях 7 летчиков и 9 самолетов.

Лично Меркушев произвел 17 боевых вылетов и сбил четыре самолета противника. Таким образом, на 6 августа он произвел 264 боевых вылета и довел счет лично сбитых до 12. Еще два он сбил 6 августа, но их не успели вписать в наградной лист.

Его полк считался ведущим в дивизии. Боевая работа летчиков полка в Курской битве была достойно оценена командованием. На командира полка В. Меркушева и командиров эскадрилий С. Луганского, Н. Дунаева и И. Корниенко было послано представление на присвоение им звания Героя Советского Союза. Эти представления комдив Баранчук подписал 8 августа, когда счет Меркушева пополнился еще двумя сбитыми истребителями противника.

Пока документы шли по инстанциям, бои продолжались. 18 августа 1943 г. 19 Як-1 сопровождали 18 Ил-2. Пролетая над вражеской территорией, они встретились с 18 Me-109 и ФВ-190. В коротком воздушном бою Меркушев мастерски провел сложный маневр. Он оттянул на себя несколько машин противника и лег в разворот. Немцы устремились за ним. Тогда он, искусно маневрируя, заскочил в хвост последнему из преследователей и мощной очередью срезал его.

К 1944 г. господство нашей авиации в воздухе стало подавляющим. Свой вклад в это дело внесли и летчики 270-го иап. 4 февраля 1944 г. полк стал гвардейским, с новым порядковым номером — 152. В этот же день еще два аса полка Н. Шутт и П. Матиенко[60] пополнили ряды Героев Советского Союза.

Несмотря на то что у противника еще оставались немецкие асы, наши летчики чувствовали себя уже весьма уверенно. Иногда даже позволяли себе такие жесты. Заявлялись на вражеский аэродром вчетвером или впятером — Меркушев, Дунаев, Шутт, Корниенко, Луганский — и бросали вызов: «Выходи драться. На взлете бить не будем». Как правило, немецкие летчики предпочитали отсиживаться в укрытиях.

Латиенко Петр Андреевич (1915–1944) — летчик-ас, штурман полка, майор. Герой Советского Союза (04.02.44). С декабря 1943 г. в 153-м гиап. Погиб в авиакатастрофе.

Наши асы уже настолько уверовали в свою неуязвимость, что у них вошло в привычку ничего не оставлять перед боевым вылетом. Личный состав с презрением относился к тем офицерам, которые перед вылетом снимали ордена, выкладывали документы. Таких считали трусами. Пример подчиненным подавал сам командир.

В боевой работе прошла весна. В один из первых дней начала лета летчики, как обычно, с утра получили боевую задачу. Сергей Луганский вспоминал; «…Мы с ним остались одни… Командир выглядел вялым, озабоченным. Я поинтересовался, не случилось ли что.

— Да ничего вроде особенного. Сон мне плохой приснился. И не выходит из головы.

— Бро-ось! Смотри — я перед полетом бреюсь! Бреюсь! На «тринадцатом» летал, и ничего. Не верю я в приметы.

— Да я и сам… Но вот смутно на душе как-то».

Луганский, который к тому времени был его заместителем, вызвался подменить, а Меркушеву посоветовал помыться в бане и хорошо выспаться. Но вскоре на КП полка позвонил командир дивизии Баранчук. Ему нужен был командир полка. Меркушева разыскали в деревне и привезли на аэродром. Требовалось заранее блокировать вражеские аэродромы, чтобы бомбардировочный корпус «петляковых» во главе с генералом И. Полбиным мог спокойно отбомбиться. Ввиду важности задачи комдив приказал Меркушеву лично возглавить истребительное прикрытие.

Погода в тот день была пасмурная, серенькая, высота облачности 600–800 м, видимость около двух километров. Самая неприятная для летчиков. Командир полка распорядился лететь «старикам» и лично повел шестерку истребителей в район города Яссы, Только самолеты поднялись в воздух, тут же затерялись в облаках. Ближе к цели облачность стала редеть. Вскоре в наушниках раздался твердый голос командира. Он заметил, что навстречу шли ФВ-190. Учитывая погодные условия, Меркушев принял решение рассыпаться и вести бой в одиночку, без ведомых. Так же поступил и противник. Командир первым завязал бой. Он отбил от группы «фоккеров» одну машину и погнался за ней. Враг пытался ускользнуть в облака, но командир прицепился к нему намертво. Через пару минут из облака вывалился настоящий факел: «фоккер» грохнулся на землю.

Летчики успешно отразили дтаку четырех «мессеров», но из-за облаков на них выскочило восемь «фоккеров»… Подбив одного иЗ них, наши летчики попали под ураганный огонь зениток противника. Один из снарядов угодил в мотор самолета командира полка. Машина загорелась.

Луганский увидел, как самолет Меркушева «обреченно летел к земле». Далее он пишет: «Нас… связывала фронтовая дружба, крепче которой, как это только знают однополчане, нет ничего на свете». И добавляет довольно странную фразу: «Много мне пришлось повидать на фронте, во многое поверить и во многом разувериться».

Понять ее могли только те, кто. знал дальнейшую судьбу сбитого в этом бою летчика. В трех изданиях воспоминаний С. Луганского фамилии В. Меркушева нет вообще! Вместо него полком командует не существовавший в действительности «Герой Советского Союза Федор Телегин», который в книге Луганского и погибает в этом бою под Яссами.

Меркушев остался жив. В том злополучном бою он получил два осколочных ранения в левый пах и правую ногу. Попытался дотянуть до расположения своих войск. Когда на нем загорелась одежда и начало обжигать тело, на высоте 500–600 м. летчик выпрыгнул с парашютом. Больше он ничего не помнил — потерял сознание. После приземления на мгновение увидел румынских солдат, еще пытался сопротивляться, когда чьи-то руки срывали с него Золотую Звезду и другие награды, стягивали с запястья часы. Потом снова потерял сознание.

В кармане гимнастерки пленного обнаружили партбилет, удостоверение личности, орденскую книжку, где указывалось о присвоении ему звания Героя Советского Союза и перечислялись полученные ордена. Но самое главное — блокнот с записями, которые характеризовали работу полка. В нем же были записаны позывные всех радиостанций на участке фронта!

Немцы применили все возможное, чтобы толкнуть Меркушева на путь измены. На все фронты прозвучало известие о том, что Меркушев сдался в плен. К нему проявили повышенный интерес. Два месяца в госпитале военнопленных в румынском городе Бакэу Меркушеву лечили ожоги ног и лица, а также полученные в воздухе раны. Тайком румынские санитарки кормили его сметаной, медом, маслом. Через полтора месяца его начали водить на допросы. Задумав бежать, он, оттягивая время, подтвердил сведения, отмеченные у него в записной книжке. Но подписывать свои показания летчик отказался, за что и был отправлен в гестапо.

Три недели он провел в одиночной камере. Допрашивали пять раз. Обвинив в подготовке побега, немцы избили летчика прикладами винтовок и сапогами. Пленника держали на голодном пайке — в сутки он получал два стакана воды и 200 грамм хлеба. Меркушев уже не мог самостоятельно передвигаться. В этом состоянии он подписал все свои данные ранее показания, в том числе о расположении штабов частей 1-го гшак и 5-й BA.

Офицера сочли перспективным для дальнейшей разработки и отправили в Германию. Лагерь близ города Бухау имел специальное назначение. Почти весь начальствующий состав был из власовцев. Цель была ясна — вербовка. Всех пленных там называли господами. Заключенные жили в камерах по 3–4 человека, пилили и кололи дрова для лагеря, таскали уголь. Их постоянно вызывали на беседы, говорили о Власове, его «истинно народном» правительстве в Праге. Предлагали вступить в РОА — Русскую освободительную армию.

Уже на следующий день по прибытии, Меркушева допрашивал грузный, уже начинающий лысеть мужчина.

— Ай-яй-яй, Меркушев, до чего же вы довели себя. Кожа да кости. Посмотрите в зеркало, на что вы похожи, — начал разговор вербовщик и продолжил: — За вас уже многое сказали ваши документы. А смерть, она одинакова для всех: и для Героя, и для рядового солдата. Но умирать, конечно, вам рановато. Все в ваших руках. Мы тоже уважаем храбрых солдат. Летчику и здесь найдется работа.

В тот же день повели в столовую. По пути к ним присоединилось еще пять летчиков-власовцев. Внутри столовой чистота, на столах цветы в красивых вазах, стены расписаны узорами. За каждым столиком сидело по шесть человек. На столе горячий борщ, на отдельных тарелках — куски баранины, сыр, колбаса, белый пшеничный хлеб. Большой выбор вин.

У Меркушева закружилась голова. Он готов был наброситься на еду, но терпеливо ждал.

Соседом по столу оказался некто Николай Лушпаев из Донбасса со своим «командиром» Брониславом Антилевским.