Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы видите, сударь, — говорил он почтительным тоном, — наступает ночь, уже едва можно различить верхушки мачт. Если мы потеряем из виду корабль, бог знает, что может случиться. Не благоразумнее ли обрубить канат?
— Обрубить канат? Никогда, — упрямствовал офицер. — Верхушки мачт еще видны. Греммель, неужели мы позволим киту издеваться над собою как раз тогда, когда наносим ему последний удар? Вы только присмотритесь к нему — видно, что он долго не продержится.
— Не во гнев вам будь сказано, сударь, — ответил Греммель, — он, напротив, продержится еще долго. У него вполне достаточно сил, чтоб наделать нам хлопот. Посмотрите! Видите, как он идет!
Кит выбросил фонтаны воды через свои дыхала, и так высоко, что ветер донес брызги до нас. Молодой офицер обернулся, и лицо его выразило недовольство и разочарование, когда он увидел, что мачты «Летучего облака» уже исчезают на горизонте. Он колебался, его раздирали сожаление оставить кита в такой благоприятный момент и боязнь совершить преступное безрассудство, позволяя увлечь себя дальше.
— Я не могу решиться обрубить канат, когда на конце его кит, — печальным голосом ответил он, — да еще так хорошо загарпуненный. Я уверен, мы покончили бы с ним в одну минуту, если бы только он захотел остановиться.
Но кит как раз и не думал останавливаться, лодка продолжала прыгать по волнам, вспенивая их своим острым носом.
Молодой офицер еще раз обернулся, потом внимательно поглядел на небо и, наконец, вынув свой нож, грустно произнес:
— Я согласен, иного способа нет. Мы рискуем потерять из виду корабль, особенно сейчас, когда солнце садится. Вы это сами видите, ребята! — Он словно заранее извинялся за то, что готовился сделать. — На этот раз придется отказаться от левиафана. Эге! Что это такое? — прибавил он, кинув взгляд на море. — На нас идет туман. Возможно ли?
Мы все взглянули в том же направлении. Голубоватый пар поднимался над морем с подветренной стороны и быстро надвигался на нас.
— Это туман! — закричал встревоженный рулевой. — Режьте, сударь, режьте скорее!
Мистер Рэнсом не медлил более и одним ударом рассек канат. Кит, словно празднуя свое освобождение, хлестнул по воде огромным хвостом, быстро нырнул и больше уже не показывался.
— Правьте, Греммель, — скомандовал офицер, — готовьте мачту, поставьте паруса. Живее! Определим место, чтобы не сбиться. Живее!
Но едва он вынул из ящичка компас и разложил карту, как нас буквально окутал туман. Компас был более не нужен. Он, конечно, указывал, где север, где юг, но не мог помочь определить место, где мы находимся.
— Скорее ставьте парус! — закричал мистер Рэнсом. — На весла, ребята! Работайте скорее и энергичнее, самое лучшее для нас теперь плыть под ветром, потому что кит тащил нас против ветра. Если бы этот проклятый туман помедлил хоть пять минут, я бы смог точно определить местонахождение корабля, а сейчас уж поздно, мы в скверном положении.
В высоких широтах Тихого океана, где мы находились, туманы для китоловов представляют одну из самых грозных опасностей, и не только потому, что они часты, но главным образом потому, что они заволакивают горизонт в мгновение ока. Кроме того, никогда нельзя сказать, сколько времени туман будет висеть: они здесь настолько капризны, что обманывают самых опытных моряков. Мы знали это и отлично понимали всю серьезность своего положения.
Опасность была тем более велика, что в продолжение последних двух или трех дней мы не встретили ни одного корабля, китоловного или иного. Единственным нашим шансом могло быть только родное «Летучее облако». Но как его найти? У нас не было никаких данных, кроме ветра, чтобы определить направление. Однако ветер так же капризен, как туман, он каждую минуту может измениться и, возможно, уже изменился, пока мы колебались и раздумывали. Полагаясь на него, мы могли уходить все дальше и дальше от цели наших поисков.
Нужно оказаться в нашем положении, чтобы понять, как мучила нас неизвестность, пока мы молча гребли.
Словно для того, чтобы сделать чувство одиночества полнее и неизвестность мучительнее, ночь окутала нас тьмою, словно траурным флером, одно прикосновение которого заставляет трепетать от ужаса.
X
НАУГАД. — БЕРЕМ В ПРОВОДНИКИ ЧАЕК
Есть чувства, которые нельзя себе представить, не пережив их. К числу таких относится и то, которое овладевает вами, когда вы находитесь среди густого тумана, в открытом море и не на палубе судна. Даже днем, на борту настоящего корабля, если и не испытываешь ужас, то все же чувствуешь себя прескверно посреди такого густого тумана, обманывающего все расчеты и зачеркивающего все предосторожности.
На нашей ореховой скорлупке мы имели одинаковые шансы попасть на истинный путь или окончательно заблудиться. Конечно, нами владела невыразимая тревога. Несомненно, в руках у нас были весла, мы были сильны и хорошо умели управляться с ними, но движения наши были робки и нерешительны, как у людей с повязкой на глазах.
— Ребята, — произнес наш командир, — отдохните немного. Зажгите фонарь, чтобы можно было взглянуть на компас. Ветер, как я полагаю, падает, и нам предстоит штиль. Хорошенько прислушивайтесь, не раздастся ли пушечный выстрел, и замечайте, с какой стороны.
На каждой китоловной лодке есть бочонок, где хранится фонарь и все необходимое, чтобы зажечь его. Фонарь был зажжен, и мы осветили им компас, который мистер Рэнсом держал в руках. Когда мы при этом свете разглядели его лицо, мы прочли на нем тревогу и даже отчаяние. Он тотчас определил, что ветер изменил свое направление. Да, ветер, который был нашим единственным поводырем и поддерживал надежду на спасение, изменил нам.
— Это плохо, — вполголоса сказал мистер Рэнсом, поняв, что мы заблудились. — На ветер надеяться больше нечего, придется обойтись без него. Воспользуемся же компасом, насколько возможно. Корабль должен быть от нас в направлении северо-северо-запад. Что вы думаете на этот счет, Греммель?
— Невозможно об этом судить.
Ответ Греммеля был малоутешительным.
— Но, — продолжал рулевой, — я полагаю, можно идти по этому направлению, как и по всякому другому.
— Отлично! Попытаемся же, — сказал молодой офицер решительным тоном. — Вперед, братцы! Исполняйте вашу обязанность, а я исполню свою.
Он взял фонарь из рук рулевого, а мы молча взялись за весла. Никогда, я думаю, гребцы не исполняли своей обязанности менее охотно и с меньшей надеждой. Мы гребли совершенно машинально. Никто из нас не рассчитывал в эту ночь достигнуть корабля, если вообще нам суждено было когда-нибудь его достигнуть. Надо хорошо знать море, чтобы понимать, что малейшее отклонение влево или вправо могло сбить нас с
- В дебрях Южной Африки - Майн Рид - Природа и животные
- Мароны. - Майн Рид - Вестерн / Исторические приключения
- Жёлтый вождь - Майн Рид - Исторические приключения / Прочие приключения
- Лесной бродяга (рассказы и повести) - Чарлз Робертс - Природа и животные
- Изумруды Кортеса - Франсиско Гальван - Исторические приключения
- Орел взмывает ввысь - Роман Злотников - Исторические приключения
- Сладкая история мира. 2000 лет господства сахара в экономике, политике и медицине - Ульбе Босма - Прочая документальная литература / Исторические приключения / История
- Смерть-остров - Галия Сергеевна Мавлютова - Исторические приключения
- Серебряный молот - Вера Хенриксен - Исторические приключения
- Воин без племени - Анатолий Сорокин - Исторические приключения