Гости из прошлого - Татьяна Тихонова

Четвертый этаж был последним в этом корпусе, и поэтому здесь проходило меньше народа, — можно было спокойно поговорить. Макс, как всегда в наушниках, один наушник был сдвинут в сторону, сидел на закруглении перил.

— Я говорю, не отдавай, потом пожалеешь, — ворчал монотонно Егор, — у тебя такая карта на руках, а ты еще раздумываешь… Да тебя Ян на руках носить будет!

— Или безопасность по башке настучит, — буркнул Макс.

— Да откуда они узнают? — взъерошился Егор.

Разговор уже в который раз проезжал по одному и тому же месту и безнадежно застревал.

— Я даже не знаю, кто мне кажется опаснее, — негромко проговорил Кир. — Когда я вспоминаю глаза Ио, мне делается не по себе, сколько лет стоит за плечами этого… человека. Кто он, шагающий сквозь стены? Оживший мертвец? Как я могу ему что-то не отдать…? А-а, надоело…

Он спрыгнул с подоконника и, кинув рюкзак на одно плечо, спросил:

— Домой?

Через несколько минут они, сев каждый в свою машину, отъехали от мрачноватого здания университета, находившегося на самом нижнем уровне мегаполиса. Кирилл, врубив музыку, раздраженно выбирался из толчеи возле стоянки универа. Тут он ухмыльнулся, увидев вырвавшуюся на перекресток первой яркую, желто-синего раскраса машину Егора. Она болталась на перекрестке, заставляя всех шарахаться в разные стороны. Линза то вдруг начинала дрожать крупной дрожью, то подпрыгивала на месте словно мяч, то проваливалась вниз и водитель, на крышу которому летела машина, замирал с открытым ртом. Кирилл расхохотался, — ну не может Гоха просто тупо стоять на месте… Начав искать глазами Макса, Кир замер.

Справа от него, в черной машине, человек с распущенными длинными волосами не спускал с него глаз. Ио!

— Макс, Егор, — проговорил Кир в мобильник, — он уже здесь, рядом со мной черная машина… Видите? Это Ио…! Собственной персоной!

Кирилл резко увел машину вниз и вернулся на дорогу, ведущую к университету. Ио следовал за ним как приклеенный. Чертыхнувшись, Кир свернул вправо и опять поднялся к перекрестку, успел пройти до того, как зажегся красный цвет, и быстро взлетел вверх, свернул в проулок второго яруса, прошел его до следующего квартала и… нос к носу столкнулся с черной линзой.

Психанув, Кирилл остановился на первом попавшемся магнитном причале и, выйдя на тротуар, оказавшись в толпе людей, повернулся лицом к приближающейся машине.

Линза шла на него… медленно… Все ближе… Стали отчетливо видны все царапины на блестящем бампере…

Повиснув в метре от парня, машина застыла неподвижно… Люди стали оборачиваться. Пожилая женщина возмущенно стукнула кулаком по корпусу машины, прокричав что-то об обнаглевшей молодежи… А линза продолжала висеть… И вдруг… исчезла. Испарилась. Провалилась сквозь землю или растаяла в воздухе?

Кир пожал плечами. Растерявшись, он стоял некоторое время, уставившись на то место, где только что была машина. Потом, еще продолжая оглядываться, и ожидая, что зловещая линза появится снова, Кирилл, не торопясь, сел в свою машину и включил зажигание…

Поднявшись медленно до своей улицы, он ехал и понимал, что сейчас отправился бы куда угодно, только не домой, но не хотелось никуда…

…Пролетая по своей улице мимо хорошо знакомой пятиэтажки, он притормозил. Он заметил стоявшую возле своего подъезда Соню. Худенькая, в брючках, в черной лакированной куртке, она только что приехала на трамвае и, похоже, не торопилась домой. Кирилл остановил линзу и, не раздумывая долго, вышел на тротуар. Соня улыбнулась ему.

— Не хочу домой. — Проговорила она. — Стояла, думала — не поехать ли к морю. — Ее теплый голос всегда нравился ему.

— Давай — отвезу! — Быстро предложил он, обрадовавшись такой удаче. — Я сам люблю там бывать. Может морской трамвай еще ходит? — тут же решил он.

— Давай, — тряхнув головой, словно отбрасывая сомнения, ответила девушка.

Одноместная линза легко вместила, не взирая на свое название, их двоих на широкое единственное сидение…

День был обычный серенький, радовало одно — не было дождя. Но Кирилла сейчас радовало не это, на это ему было в сущности наплевать, — просто рядом сидела Соня…близко. Иногда искоса разглядывая ее, он понимал, что она нравится ему все больше и больше… Ее нежный профиль, пушистые волосы, матовая белизна кожи, оттеняемая сейчас черным блеском куртки… Но не только… Светлые спокойные глаза останавливались иногда на нем, и тогда хотелось, чтобы Соня была еще ближе… Еще…

Город мелькал перед глазами. Поворот на объездную и вниз…

Соня переключала каналы, подбирая музыку. Конечно, она оставила без внимания музыку Кира, смешно сморщившись…, но и попсу не стала слушать, быстро переключив чьи-то страдания в два куплета… Кирилл уже испугался, не будет же она пытать его классической музыкой, только не это… но нет. Она, вдруг улыбнувшись, сделала громче… Про пьяного скрипача, несложные аккорды, манера исполнения со старых допотопных дисков, которые теперь никто не слушает. Вернее Кирилл так думал, но через несколько минут понял, что музыка ему нравится. Кирилл спросил:

— Кто это?

— Никольский, — тихо ответила Соня. — Люблю я его, у него нет пустоты…

Они уже летели над морем. День оказался еще к тому же и солнечным. Правда, по-осеннему солнечным. Прозрачный воздух, холодный и влажный, врывался в приоткрытое окно линзы. Темная волна перекатывалась тяжело внизу, в глазах рябило от множества ярких бликов на воде. На песчаном пляже не было никого. Морской трамвайчик легонько било прибоем о песок.

Оставив машину у магнитного причала, Кирилл с Соней подошли к небольшому старому катеру, и еле успели подняться по трапу, как трамвай отдал швартовы. Медленно, борясь с прибоем, он отплыл от берега, и запыхтел, уходя все дальше в море.

Берег вскоре превратился в тонкую полоску на горизонте, а потом и вовсе исчез. Пассажиров было немного, и все они были внизу, в каюте, где бренчала музыка. Здесь наверху было тихо, о борт плескалась вода, небо было ясным, только у горизонта собирались низкие осенние тучи, солнце шло уже на закат, становилось совсем холодно.

Кирилл повернулся к Соне, и их глаза встретились. Насмешливые, немного растерянные и серьезные, с тяжелым прямым взглядом…

Протяжный вздох за спиной заставил вздрогнуть обоих и обернуться.

Сзади стоял, согнувшись устало, Ио.

3

— Амулет, — прошелестел его тихий голос.

До Кирилла не сразу дошло, что говорит человек-бог на чистейшем русском языке. Тот тем временем сел на лавочку, стоявшую на верхней палубе, и поежился от холодного пронизывающего ветра.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});