Точное попадание - Юлия Фирсанова

— Э-э, жрец, служитель бога, — повела в воздухе рукой, заодно отмахнувшись от назойливой мухи.

— Какого? — уточнил парень.

Я внезапно тоже заинтересовалась не на шутку местной религиозной системой или отсутствием таковой.

— У вас тут что, ни в кого не верят, не поклоняются?

— Почему ни в кого? — искренне удивился Лакс. — Богов много, каждый выбирает себе покровителя по душе и призванию, ему и возносит молитвы в случае нужды, если совсем припрет, в храм сходит. Вот я и спрашиваю, кого ты священником именовала: жреца богов, Творца или Сил?

— Стоп, приехали. — Я невольно чуть придержала и так не несущуюся во весь опор лошадь. — Проясните-ка мне теперь, какова, по-вашему, разница между этими тремя объектами!

Фаль и Лакс с недоверием уставились на меня в четыре глаза, на уме у обоих было одно: что за шутки магева шутит? Что за проверки знаний устраивает?

— Пожалуйста, — серьезно попросила я, и Лакс, поверив, что для какого-то хрена мне действительно нужен элементарный ответ на элементарный вопрос, известный даже младенцу, коротенько рассказал:

— Творец — это все сущее, создатель душ и миров в первооснове, могущество его неизмеримо. Силы — бестелесные сущности, служащие ему, надзирающие за порядком в мирах, очень редко вмешивающиеся в происходящее напрямую. А боги, ну боги тоже обладают немалой силой, только им и страсти, и желания присущи, как людям, сильнее, конечно, чем нам, но зато и равнодушными они к мольбам человеческим не остаются, помогают или карают, это уж как получится.

— Спасибо за ликбез, принцип управления Вселенной ясен, — кивнула я, пытаясь уложить в голове местную мифологическую систему и почему-то отчетливо понимая, что она создана не просто на основе суеверных попыток объяснить природные явления, как упорно долдонили учителя-атеисты в бытность мою школьницей, а я столь же упрямо читала мифы Древней Греции. Слова Лакса опирались на что-то куда более реальное, чем передающиеся из уст в уста сказки. Вор говорил не так, как говорят веря, он вещал, словно твердо знал то, о чем говорит, ну вот как я знаю, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов или сколько букв в алфавите. И Фаль, создание магическое, по определению воспитанное совсем в иных условиях, чем рыжий парень, кивал, подписываясь под каждым его словом. Да что сильф, я ведь тоже ощущала в словах Лакса изрядную долю истины, не то, что он не врет, на фиг ему мне лапшу на уши вешать, а то, что за его словами стоит нечто по-настоящему значимое. Над этим обязательно стоило подумать, но не сейчас, позже, пусть информация отстоится в запасниках мозга.

— Значит, мы едем в Патер, — резюмировала я, закрывая религиозный диспут. — Что это за место?

— Город, небольшой, — машинально ответил Лакс, и все-таки, не убоявшись магевского недовольства (неужто я такая безобидная с виду?), спросил о другом, о том, что действительно захотел узнать после моего странного вопроса: — Откуда ты, Оса?

— Издалека, Лакс, хотела бы объяснить точнее, но сама не знаю как. Там, где я жила, верят в Творца, пусть и называют его разными именами, Силами зовут прислуживающих ему созданий, а мелких богов у нас вообще нет, остались только воспоминания, сказки, легенды. То ли вымерли все, то ли просто ушли, не смогли жить рядом с людьми, почти переставшими верить, слишком занятыми своими делами, чтобы обращать внимание на то, что видно только глазами души.

— Странное место, — передернул плечами вор, ему явно было неуютно. — Как там вообще жить можно?

— Мы привыкли, — задумчиво отозвалась я, сама не зная ответа на его вопрос, да что там не зная, даже никогда не задумываясь над ним, потому что слишком это было привычно, потому что иначе не получалось.

— Теперь понятно, откуда у тебя такая сила, — важно прозвенел Фаль, круто заходя на посадку, — чтобы в таком ужасе выжить, надо быть магевой из магев.

— Не знаю, ваших не видела, сравнить не с чем, — задумчиво хмыкнула я.

— У тех, о ком я слышал, силы поскромнее, — повернулся ко мне Лакс, — истину узнать, подлечить, защиту поставить, это могут, но вот как ты, в один миг и кровь унять, и рану затворить — нет… Есть, правда, те, которые знания и могущество в себе преумножают, так они на людях и не показываются. А на что темные способны, нам не узнать, после великого очищения они если и остались, открыто о себе не заявят, суда да смерти остерегутся.

— Ладно, о колдунах и богах потом как-нибудь покалякаем. Вы мне про Патер дальше рассказывайте, — почти потребовала я. Однако намотала на гипотетический ус (не грузинская красавица, не растут) очередную порцию данных — на сей раз о разновидностях магов (бродячие, открытые миру, скрытные исследователи и чернокнижники) и историческом процессе их развития. За всеми этими рассуждениями я успела позабыть, что еду на Белке, и в очередной раз начала медленно сползать на правую сторону. Пришлось торопливо выправиться. — Я в здешних местах впервые, каждая мелочь интересна. Фаль мне что-то жужжал вчера про Лиомастрию.

— Лиомастрия — эльфийское княжество, земли Дивных, Оса, те, что с человеческим королевством Хавал граничат. Патер один из его городов, небольшой, но значения не последнего. Торговля с эльфами идет через него, не с селами же и хуторками им торговать… — принялся рассказывать Лакс, я слушала молча, не перебивала. Фаль тоже помалкивал, но, кажется, задремал у меня на плече, совершенно не интересуясь геополитической обстановкой в регионе. Дорога ровно ложилась под копыта коней, засеянные поля сменились разнотравными лугами, умопомрачительно щедрыми на буйство зелени всех оттенков, пестроту цветов и соцветий. Я словно в заповедник попала, дышалось, несмотря на все наливающийся зноем летний денек, легко, глаз радовался, а голову занимала болтовня со словоохотливыми спутниками. Впрочем, я приметила кое-что еще, обо всем на свете Лакс был готов щедро поведать мне и Фалю, но когда речь сворачивала на что-то, касающееся его лично, особенно прошлого, весьма успешно переводил беседу в другую сторону. Уважая тайны, я и не думала ничего выпытывать. Оно мне надо? Если захочет, сам расскажет, а нет, так пусть играет в молчанку.

— Все, — поняв, что попа моя уже напоминает отбитое филе и даже веселая болтовня больше от этой живоболящей проблемы не отвлекает, я, наплевав на гордость, решительно слезла с Белки. Слезла не более изящно, чем забиралась, и, взяв лошадь под уздцы, пошла, держа ее в поводу, поначалу медленно, а потом своим обычным шагом, который частенько заставлял парней бежать за мной вприпрыжку, не в том смысле, что были очарованы, а просто своим шагом догнать не могли.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});