Покорить Ангела (СИ) - Победа Виктория

— Да нормально все, я просто устала.

Зевнув, я сунула коробки в сумку и застегнула молнию.

Я действительно устала, да так, что с ног валилась практически, и глаза на ходу закрывались, но поздние заказы — это всегда надбавка, плюс, зачастую хорошие чаевые. Летом за ночные заказы среди курьеров почти до драк доходило, сейчас же конкуренция заметно уменьшилась, рук стало не хватать.

— Осторожно на дороге, — напоследок прокричала мне Янка как раз в тот момент, когда я покидала пиццерию.

Последний заказ и можно домой — спать.

Закрепив свою сумку, я забралась на мопед и тронулась в путь. Надо бы заканчивать с поздними заказами, докатаю до первых холодов и тоже откажусь. Нужно лишь немного подкопить, чтобы было на что жить зимой, а главное — во время сессии.

Адрес заказчика находился в десяти минутах езды от пиццерии, и я мысленно поблагодарила Бога за то, что не нужно было ехать к черту на куличики. Хотя бы сегодня попаду домой раньше двенадцати. Въехав во двор, я отыскала парковочное место, не совсем подходящее для мопеда, но я ведь ненадолго.

Усталость брала свое, я едва перебирала ногами, каждую секунду повторяя себе, что еще немного, и я буду дома, в своей теплой кроватке. Нужно просто перетерпеть и не закрывать глаза.

Стоило мне подойти к подъезду, как дверь открылась и снаружи показалась старушка с пуделем на поводке. Кажется, она даже взглянула на меня с жалостью, мол, бедняга, а может мне просто на фоне усталости показалось.

Поблагодарив женщину за то, что придержала дверь, я вошла внутрь, прошла к лифту, нажала на кнопку. Еще раз проверила адрес, вроде ничего не перепутала. Как только лифт остановился и его двери разъехались в стороны, я заприметила нужную мне квартиру. Благо, огромные цифры отчетливо бросались в глаза.

— На сегодня все, — повторяла я себе, нажимая на звонок.

Кто же знал, что уже в следующую минуту я буду проклинать сегодняшний вечер и решение взять очередной заказ.

Тем временем послышались шаги, щелкнул замок, дверь открылась, а передо мной предстал не кто иной, как Волков!

Да вашу ж мать!

Какого вообще черта? Я не могла ошибиться адресом, просто не могла! Но ведь фамилия заказчика другая! Я еще не сошла с ума! Я никогда, ни разу, блин, за время своей работы не ошиблась адресом и сейчас была на месте. Так какого хрена?

— Ну надо же, какие люди, — мерзковатенько оскалившись, Волков оперся плечом на дверной косяк, сложил руки на груди и одарил меня презрительно-снисходительным взглядом.

Меня точно прокляли, вот честное слово, иного объяснения я найти не могла. Последний заказ, последний, черт возьми, на сегодня — и вот такое везение в лице Волкова.

— Кажется, я ошиблась адресом, — сомнительно, но в состоянии хронической усталости не исключено.

— Не ошиблась, это мое, — усмехнулся придурок.

Ладно, все не так страшно, всего лишь Волков. Всего лишь Женя, с которым еще днем я целовалась на глазах всего курса. Всего лишь Женя, с чьим отцом у меня состоялся весьма странный разговор.

— Ваш заказ, — очевидно, выглядела я сейчас крайне глупо, но держать лицо было необходимо. Улыбнувшись через силу, я протянула Волкову коробки с пиццей.

Наверное, будь я чуть более предусмотрительной и проворной, успела бы среагировать, но увы и ах. Резко выпрямившись, Женя сделал молниеносный выпад, грубо схватил меня за руку и против воли втянул в квартиру. Все случилось так быстро, что я едва удержалась на ногах. Коробки с пиццей ожидаемо выпали из рук, а все содержимое теперь украшало полы в прихожей.

Пока я приходила в себя, за спиной раздался характерный щелчок.

— И кто будет все это возмещать?

Я обернулась, сглотнула громко вставший посреди горла ком, перевела взгляд на запертую дверь, путь к которой мне перегородила чертова гора мышц. Сердце зашлось в бешенном, неконтролируемом ритме, казалось, оно вот-вот выскочит из груди и ускачет подальше от этого места, собственный пульс оглушительным грохотом отдавался в ушах. Оказаться запертой в квартире с Волковым, в его квартире, после того, что произошло в университете, — пожалуй, худшее, что могло произойти за сегодняшний день.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Очевидно заказчик, — ничего-ничего, я отсюда выберусь.

— Ой ли? — он усмехнулся надменно. — А работы лишиться не боишься?

Сволочь! Гад! Скотина! Да как он смеет вообще?

Ладно, Лина, спокойно, не впадай в истерику, это еще успеется. Сейчас необходимо было придумать, как свалить отсюда с минимальными потерями, потому что взгляд напротив мне совершенно не нравился. Волков сейчас напоминал оголодавшего хищника, загнавшего наконец свою несчастную добычу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Хорошо, деньги можешь оставить себе, так уж и быть, я заплачу, а теперь выпусти меня отсюда, какого черта ты вообще себе позволяешь, — отчеканила я. Говорила я уверенно, а у самой коленки тряслись и сердце грохотало, как ненормальное.

Женя снова шагнул вперед, неумолимо сокращая между нами и без того небольшое расстояние.

— Заплатишь, конечно, заплатишь, прямо сейчас и начнешь расплачиваться. Уже не такая смелая?

— Не подходи ко мне, — прошипела я, шаг за шагом отходя назад и все больше удаляясь от входной двери. Нужно было выбираться, а я только сильнее погрязла в захлопнувшейся ловушке, созданной Волковым.

Ну что за невезение?

— Не подходить? — он оскалился.

Ох, нет, не волчонок он, черт возьми, совсем не волчонок.

Я не успела уловить тот момент, когда Волков, сделав очередной рывок, оказался в непосредственной близости от меня и, подхватив меня за талию, поднял над полом с такой легкостью, будто я совсем ничего не весила. Как я оказалась на комоде и откуда он вообще взялся я, впрочем, тоже не поняла. Очнулась лишь в тот момент, когда меж моих широко расставленных ног самым наглым образом вклинился Волков. Переместив лапища на мою поясницу, он резко притянул мое бренное тело к себе.

Да что он себе позволяет?

— Отвали от меня, кретин, — я зашипела кошкой, впиваясь ногтями в широкие плечи мажористого придурка, дернулась, желая вывернуться.

— Ты так вкусно пахнешь, Ангел, — прозвучало непозволительно близко.

— Да отпусти же ты меня! — еще одна попытка вырваться из сковавших меня оков провалилась с треском.

— Ну чего ты сопротивляешься, Кошкина, все равно ведь по-моему будет, расслабься и получай удовольствие, — произнес он слишком уверенно, — или… — многозначительно покачал головой.

— Или что? — я упрямо взглянула в голубые глаза.

— Или вылетишь из универа, как пробка из бутылки, — его губы искривились в мерзкой ухмылке. — Напомнить, кто мой отец?

Я помнила, конечно, помнила. Забудешь тут. Это он, придурок, свалил сразу после самого большого позора в моей жизни, а мне потом еще с отцом его пришлось общаться. И разговор этот был более, чем странный. Я еще полдня его в голове прокручивала и ни к какому логическому выводу так и не пришла. Но одно я знала точно, проблем Николай Федорович мне создавать не собирался, а остальное — в том числе одному ему известные выводы, сделанные в отношении меня и его сына — не столь существенно.

— Ой ли? — я усмехнулась Жене в лицо.

Ну нет, здесь у тебя козырей нет.

— Сомневаешься? — он практически рычал, то ли от злости, то ли от того, что между ног мне упиралось вполне однозначное доказательство того, насколько он не малыш.

Боже, о чем я вообще думаю? И почему сижу с раздвинутыми ногами посреди прихожей Волкова?

— Отпусти! — я дернулась в третий раз, сильнее вонзила ногти в кожу парня.

— Или что?

— Или я расцарапаю тебе лицо, — даже я понимала, насколько жалко звучали угрозы, учитывая мое, совершенно невыгодное положение, но сдаваться все равно не собиралась.

— Детка, ты обязательно будешь царапаться и кричать, — он усмехнулся у самых моих губ и добавил: — подо мной.

То, что происходило дальше нельзя было назвать не чем иным, как абсолютным помутнением рассудка. Я отключилась в тот момент, когда, простонав что-то нечленораздельное, Волков набросился на мои губы, буквально их пожирая. Бешеная, необузданная, совершенно дикая страсть охватила каждую клеточку моего тела, погружая разум в порочную, поглощающую все на своем пути, беспросветную тьму. Я не понимала, что творю, не думала о последствиях. Все вокруг перестало существовать, перестало иметь даже малейшее значение.