Мои сводные монстры - Дана Блэк

совсем совести нет? - набрасывается на меня Тина. - Стоишь и какую-то девку нацеловываешь прямо возле дома! А я смотрю! Ты бы еще через час подошел, после того, как трахнул ее!

- Тина, кричать не надо, - выхожу к ней, сдвигаю ее к машине. - Это случайность. Недоразумение.

- То что ты ее облизывал стоял? Это недоразумение? - она аж подпрыгивает. - Ты совсем оборзел, Виктор? Я невеста твоя или кто?

- Я виноват, Тина, - ладонями растираю лицо.

- Виноват он! - она хмыкает. - Так ты это называешь?

Молчу.

Меня эта зараза Лиса-Алиса уже с ума сводит, я так облажался, каким чертом ее в мою жизнь занесло.

- Извини, - смотрю на Тину.

Мы полгода вместе. У нас все серьезно. Я наверное, спятил.

- Кто она такая? - Тина выдыхает, уже спокойнее. Запускает руку в каштановые волосы. Они на закате отдают рыжиной.

Цвет такой, как у подружки Алисы. Вика, кажется ее зовут.

Бл*ть, опять. Я не о том думаю.

- Да никто она, - отрезаю. - Просто.

- Просто? - Тина снова заводится. - Просто ты с ней возле дома целуешься и разрешаешь гонять на твоем Бентли. Просто, Рождественский!

- Я не…- осекаюсь.

Скандалом увлекся. И лишь сейчас слышу мерный гул двигателя. Шелест шин. Скрежет металла - моя машина, разогнавшись, налетела либо на статую, либо на фонтан, либо на скамейку во дворе.

- Алиса, мать ее, - ругнувшись сквозь зубы, оборачиваюсь.

И наблюдаю, как Бентли, выскочив за ворота, заносит, виляет. И удаляется по дороге к шлагбауму.

Глава 12

Алиса

Какой гад.

Еду по поселку и смотрю в зеркало заднего вида. Фигура Виктора все меньше становится, как и этой его…женщины.

Подумать только. Целовался со мной, лез под юбку, а сам несвободен.

Сжимаю ноги.

Внутри до сих пор жарко. На сиденье подо мной уже мокрая лужица, похоже. Там, во дворе, его пальцы такое творили. Что-то красивое рисовали. Мучили. Заставляли тянуться к нему. Так хотелось еще.

Шумно выдыхаю и открываю окно.

Медленно подъезжаю к шлагбауму, и он поднимается. Выглядывает охранник, он привычно-приветственно взмахивает рукой.

И тут же хмурится, углядев за рулем Бентли меня, а не Виктора.

Добавляю скорость и резво проскакиваю мимо.

В зеркало вижу, как он выбегает из вагончика.

Ой-ёй.

Во мне смесь веселья и страха, адреналин кровь разгоняет, я в этом состоянии, кажется, горы свернуть готова.

Я выбралась из логова Рождественских.

Еще повоюем.

Включаю радио. Играет песня, та же, что и ночью, когда Виктор вез нас с Викой по городу в отделение полиции. Еду, и ветер треплет волосы. Темнеет, и загораются фонари. Сливаюсь со скоростью.

И подпеваю радио.

- Звук поставим на всю-ю-ю, и соседи не спят! Кто под нами внизу-у-у вы простите меня!

Качу по городу. Широкие проспекты, светофоры, субботний вечер и веселые толпы народа. Мне подмигивают парни-водители.

Я раскатываю на тачке, угнанной у Храброго Полицейского. И меня от этой мысли в облака подбрасывает.

Удобнее сползаю в красном кожаном кресле.

- А потом о любви-и-и говори до утра! - кричу песню. - Это юность моя, это юность моя!

Сбавляю громкость, когда подъезжаю к сауне. Всматриваюсь в пустое место под деревом.

Вздыхаю. И сжимаю руль.

Нет моей малышки.

Угнали.

Или забрали, она же под запрещающим знаком стояла.

Зачем я послушала Вику, почему вечно со мной так.

Торможу и заглушаю мотор. Ладонью постукиваю по кожаной оплетке. Кошусь на вывеску сауны с развратной пантерой.

Там моя сумка. Телефон.

Но у входа полно мужчин, а я одна. Еще и без трусиков. Я второй раз такой дурой не буду, ни ногой туда.

А больше некуда.

С ужина сбежала. И домой возвращаться без машины и телефона нельзя. Папа просто в ярости будет.

Шмыгаю носом.

И тут вижу.

Белую Волгу с рекламой такси по кузову. Она останавливается рядом с деревом, под знаком.

И на улицу выбирается расфуфыренная Вика. В бордовой кожаной юбке, в черной меховой жилетке, на каблуках, волосы рыжей гривой лежат на плечах.

Она деловито открывает клатч и рассчитывается с водителем.

Пораженно качаю головой.

Вот это да.

Я ее с утра до дома подвезла на машине Ника. И мы договорились поспать пару часиков, а потом ехать в “Пантеру” за вещами.

Но я проспала, и папа утянул на ужин…

- Вик! - торопливо распахиваю дверь и выбираюсь на улицу.

Подруга оглядывается. Замечает знакомый Бентли, в котором мы ночью стекло огнетушителем проломили.

И оступается на каблуках.

- Алиса! - зовет она приглушенно и шагает мне навстречу. - Что? Где он? Он тебя вычислил, да? Так быстро? Я же говорила! Мент! Да не простой, раз на такой тачке раскатывает!

- Не вычислил, - отмахиваюсь и хлопаю дверью. - Ты куда так вырядилась?

- За вещами пришла, - она поправляет жилетку. - Что? У меня тут и куртка, и сумка, я тебя два часа ждала, ты так и не заехала за мной.

- А разоделась-то куда? - вдыхаю запах ее сладких духов. Боковым зрением вижу, как на Вику уставились мужчины у сауны.

Раздается веселый негромкий свист - явно по Викину душу.

- Ты интересная такая, - подруга оглядывается. - Вчера троих сразу подцепила. А мне-то ничего не осталось, - втолковывает она. - Я тоже хочу.

- Там, вообще, все не так, - рассказываю про Рождественских и ужин. - Мы с папой сегодня…

- Пошли, сумки заберем сначала, - перебивает Вика и тянет меня к дверям “Пантеры”. - Я без телефона, как без рук.

Она смело ввинчивается прямо в толпу мужчин с сигаретами, и те послушно расступаются. Кто-то причмокивает.

-…я не помню, - что-то лениво рассказывает один из них. И присвистывает. - О, глянь-ка. Рождественский подъехал. Зачастил что-то.

От этой фамилии вздрагиваю. И пугливо оглядываюсь.

В нескольких метрах от нас, рядом с Бентли паркуется Альфа Ромео. Красная, спортивная, двухместная.

Я ее видела уже. Вчера здесь же. И сегодня во дворе Рождественских.

Ветер до костей пронизывает, с ног до головы покрываюсь мурашками. Толкаю Вику вперед, и та едва не падает с каблуков.

- Эй!

- Ш-ш-ш, - прячусь за мужчинами, пригибаюсь. Тихонько открываю дверь, и вслед за подругой юркаю в сауну. - Там Арон приехал, - говорю прежде, чем она успевает возмутиться. - Мы с папой сегодня. У них на ужине были. У Рождественских.