Я врач! О тех, кто ежедневно надевает маску супергероя - Джоанна Кэннон

и проблемными катетеризациями, следила за тем, чтобы в больнице все было гладко, и убирала после врачей. Тогда я и не предполагала, что она в итоге станет моим ангелом-хранителем. Ее звали Клэр, и тот факт, что она была ирландкой, еще больше меня успокаивал. Я бы не отказалась, чтобы Клэр ходила за мной до конца моих дней, поддерживая мою веру в себя и при необходимости подбадривая своими объятьями.

Когда врач и Клэр ушли, я осталась сидеть в одиночестве, изучая список заданий. Пейджер сработал еще три раза. Я перезвонила по всем номерам, и мой список пополнился.

Немалую роль в медицине играет умение расставлять приоритеты, по одному короткому звонку решать, кого из пациентов следует проверить первым, и всему этому приходится учиться.

Может, это мужчина из четвертой палаты, у которого резко упало давление? Или женщина из седьмой с температурой? Или мужчина, обратившийся в отделение неотложной помощи по поводу непродолжительной рвоты и болей в животе? Я училась, блуждая по коридорам, и постепенно у меня начал вырабатываться инстинкт, шестое чувство, которое подсказывало, кого из пациентов осмотреть первым. Временами я ошибалась, но чем чаще оказывалась права, тем сильнее росла во мне уверенность.

Ординатор на связь не выходил. Изредка я мельком видела его, пробегая мимо отделения неотложной помощи, однако наши пути не пересекались. Вскоре я усвоила, что существуют два типа ординаторов: одни чуть ли не каждый час вызывают по пейджеру, чтобы узнать, чем именно ты занимаешься, а другие предпочитают ходить по коридорам в одиночку.

Ночь продолжалась, и оставаться на ногах было уже не так просто. Первые несколько часов мне помогал адреналин, но из-за тревожного, прерывистого сна предыдущей ночью к трем часам утра меня начало подкашивать. Только торговый автомат меня и спасал. Питательные шоколадные батончики и кофе в бумажных стаканчиках. Чипсы и маленькие баночки со сливочным сыром. Даже в те короткие моменты, когда мне не нужно было ничего делать, я продолжала ходить по коридорам, чтобы не уснуть, и в отчаянии выскочила за двери отделения неотложной помощи в надежде взбодриться прохладным ночным воздухом. У нас не было ординаторских, никаких кроватей для дежурящих ночью врачей, и по всей больнице, на диванах в приемных и в кабинетах на полу валялись тела спящих врачей, пытавшихся вздремнуть хотя бы двадцать минут, прижав к лицу свои пейджеры. Я не осмелилась последовать их примеру. Что если не проснусь? Что если просплю до самого утра и меня найдет уборщик растянувшейся на ковре? Что если кто-то умрет?

Ночь шла своим чередом. Я переставляла канюли в палатах с приглушенным светом. Назначала снотворные таблетки, осматривала пациентов, брала кровь на анализ для утренних бригад. Я назначала ЭКГ и ставила катетеры. Относила посевы в отделение патологии.

Где-то в этих коридорах, где-то между полуночью и шестью утра я начала ощущать себя полезной. Словно обрела какую-то цель. Впервые мне показалось, что все мое обучение обернулось чем-то толковым, и я почувствовала себя врачом.

В какой-то момент во время ночной смены один день сменяется другим. Это происходит словно в одно мгновение. Появляются первые тележки с бельем. В каком-нибудь коридоре мельком замечаешь уборщика. На подходах к столовой появляется запах еды, слышно, как начинают разносить завтрак. Впрочем, источником усиливающейся активности становятся не только люди: в воздухе как будто что-то меняется, словно само здание приходит в движение, просыпаясь перед началом нового дня. Когда секундная стрелка огромных часов в отделении неотложной помощи совершает свое очередное движение, наступает мимолетный момент забвения – бесцветного небытия, – и утро словно принимает бразды правления.

Я пережила свою первую ночную смену.

Мое второе ночное дежурство прошло так же гладко. Поступила пара новых пациентов, в палатах было несколько человек в плохом состоянии, которые нуждались в дополнительном контроле, однако в остальном я так и продолжала ставить канюли и брать кровь на анализ, назначать обезболивающее и снотворное.

Я случайно наткнулась на своего ординатора в коридоре, ведущем в отделение педиатрии.

– Все в порядке? – спросил он.

– Все в порядке, – ответила я.

Больше в ту ночь мы с ним не разговаривали.

К третьей ночи мне удалось практически полностью отделаться от своих переживаний. Я припарковала машину и уверенной походкой направилась ко входу в больницу. Я улыбалась, чувствовала себя непринужденно. Чуть ли не предвкушала начало дежурства.

Я и подумать не могла, что мне предстоит самая ужасная ночь за всю мою жизнь.

13

Самый тяжелый час

Я видела, как консультанты третируют младших врачей. Видела, как их запугивают и достают, унижают во время обхода перед пациентами и медсестрами, намеренно выставляя глупцами. Одни консультанты делятся только добротой и поддержкой, а другие словно из кожи вон лезут, чтобы превратить жизнь своих подчиненных в кошмар. Медсестры-студентки в палатах находятся под большей защитой, и у них много коллег, с которыми можно поговорить. Младшие врачи же зачастую сами по себе. Мы стараемся взять их под свое крыло, однако не все в наших силах. Я часто вспоминаю о тех молодых врачах, с которыми мне приходилось сталкиваться – хороших ребятах, – и надеюсь, что на нынешнем месте их ценят. Каждому человеку необходимо чувствовать, что его ценят.

Старшая медсестра

Это ночное дежурство началось в точности как и все остальные.

Пересменка в небольшой комнатке с пластмассовым скелетом. Все тот же врач с уставшим взглядом. Клэр, ирландская медсестра. Обмен пейджерами и передача заданий. Мой ординатор никогда не приходил на пересменку, но всегда был рядом, если понадобится. Он перемещался по больнице, разбираясь с экстренными ситуациями и принимая сложные решения, в то время как на мне были все рядовые и повседневные задачи.

Мне передали лишь несколько заданий, причем все несрочные, так что я присела на пару минут, чтобы изучить список пациентов в поисках тех, кого стоит проведать – людей, которых я проверяла прошлой ночью, и теперь хотела удостовериться, все ли с ними в порядке. Мужчину с непокорной высокой температурой из хирургии. Женщину на втором этаже с инфекцией мочевых путей, с которой все никак не удавалось справиться. Умирающую женщину в отдельной комнате во второй общей палате, которой удалось продержаться еще один день и остаться в списке. Я положила листок в карман и