Похищение чародея - Кир Булычев

— Что он делает! — сказал Отар в отчаянии.

— Молчать! — кричал тип в каске.

Солдат со всего размаха ударил плечом в дверь. И дверь (о условность тюрьмы!)… слетела с самодельной петли и повисла под углом. Майор во весь рост стоял в проеме.

Я не видел, что там происходило. Но Отар был за спиной майора и все видел. За стеной раздавались голоса, майор тоже что-то громко крикнул, а потом я увидел, как Отар дернул майора на себя и они свалились внутрь хижины. Я услышал выстрел, и с потолка хижины посыпалась труха.

Когда я выпутался из кучи тел и выскочил на белый свет, неподалеку лежал Вспольный, впившийся ногтями в куртку человека с усами. Один из бандитов, видимо, и ударивший Вспольного, поднимал автомат за дуло и замахивался на Отара. Другой, отбежав назад, поднимал автомат, чтобы внести свою лепту в сражение с безоружными пленниками. Наше положение было безнадежно. Но это теперь ясно, тогда же я бросился к ближайшим врагам, не сообразив, что оно безнадежно.

Я только пригнулся, чтобы тому, кто стоял сбоку и целился в нас из автомата, было труднее попасть.

Но он не выстрелил. Выстрелы раздались с другой стороны.

Сначала я увидел, как человек, целившийся в нас, вдруг уронил автомат и начал медленно нагибаться вперед. Другой человек, стоявший неподалеку, обернулся к лесу, еще не сообразив, что произошло, а я уже знал, что и он упадет. Как в кино. В критический момент приходит возмездие. Славный шериф прискакал в последнюю минуту… Нет, конечно, в тот момент я ничего такого не думал. И еще я успел заметить, что главный бандит прилег за Вспольным, использовав нашего массивного друга в качестве естественного укрытия. Остальные бросились бежать по склону.

Кажется, наконец-то кино кончилось. Можно приступать к исполнению прямых обязанностей. Только предварительно следовало привести в чувство Вспольного.

Отар Давидович Котрикадзе

Вышедшие цепочкой из леса люди показались мне сначала выше ростом, красивее, чем на самом деле. Видно, такова привилегия спасителей. Их было человек десять. Еще несколько побежали к реке, вслед за убежавшими бандитами. Наши спасители, очевидно, разделялись на две категории. Большинство их было в военной форме, а человек пять были наряжены экзотично. Очевидно, это были горцы в национальной одежде, состоявшей из короткой черной юбки и накидки на плечах. На шее у них красовались ожерелья из белых ракушек. На цветных перевязях висели короткие прямые мечи. Эти люди были вооружены длинноствольными старинными ружьями.

Последними появились два человека, командовавшие операцией. Один из них был офицером. Мое внимание привлек второй. Он был удивительно, тем более для этих мест, высок и худ. Наверно, более двух метров — находка для азиатского баскетбола. Из-за такого роста он шел, несколько сгорбившись, как бывает с очень высокими людьми, привыкшими стесняться своих габаритов. Его фигуру несколько портил выдававшийся вперед животик. Голова его была непропорционально мала, однако изящно красовалась на длинной шее. Он был облачен в наряд для гольфа, правильный, без изъянов, вплоть до кепи, приобретенный в хорошем английском магазине. Только вместо клюшки в руке у него был армейский пистолет.

Цепочка спасителей мелкой рысью добежала до нас, стоявших, надо сказать, пассивно и не выражавших радости криками. Солдаты довольно бесцеремонно подхватили с земли начальника бандитов, покорного, как теленок. Один из его подчиненных (тот, что целился в Володю) был мертв, и, убедившись в этом, они забыли о нем. Второй проявил признаки жизни, и потому его бесцеремонно подняли и бросили на землю рядом с вождем.

Майор Тильви сделал шаг вперед.

— Майор Тильви Кумтатон, — представился он.

Последовал монолог по-лигонски. Я мог догадаться, что майор излагает события последнего дня.

Высокий господин в гольфах перебил майора, спросив его о чем-то. Тот ответил, и высокий господин тут же поспешил к хижине, откуда только что вышли Лами и директор Матур.

Матур выходил последним, еще не уверенный окончательно, что все беды позади. Из-за спины девушки он увидел высокого господина.

— О, сабао Урао Као! — возопил он, словно ему лично явилось божество, и он, стеная, как сотня плакальщиц, оттолкнул Лами и бросился к ногам высокого господина, треща словно пулемет и умудряясь при этом рыдать. Реакция высокого господина была быстрой, что выдавало в нем хорошо тренированного спортсмена. В мгновение ока он отшвырнул рвущееся к нему тело директора Матура и подхватил девушку. Девушка затрепетала у него в руках и вдруг вся обвисла. Только плечи ее дрожали.

Вы думаете, господин Матур обиделся на высокого господина? Ничуть не бывало. Он поднялся на колени и стоял, как суслик перед норой, сложив на груди ручки, и свет восходившего солнца отражался в массивных перстнях, на которые почему-то не позарились бандиты.

— Профессор Котрикадзе, — оторвал меня от лицезрения этой сцены голос майора Тильви. Я обернулся к нему. — Профессор Котрикадзе, — повторил он, обращаясь к армейскому офицеру, краснощекому и упитанному.

Я поклонился. Наверно, я менее всего был похож на профессора.

— Комендант Танги капитан Боро.

Офицер взял под козырек.

— Я выразил благодарность господину капитану, — Тильви был официален, как король на аудиенции, — за помощь в критических обстоятельствах.

— Благодарите господина князя Урао, — ответил офицер, показав мне, как много у него красивых белых зубов. — Если бы не его помощь, мы бы опоздали.

Господин князь Урао, высокий горный джентльмен, помог Лами сесть на распоротый тюк с пропагандистской литературой и соблаговолил прислушаться к жалобной речи директора Матура. Слушая его, он смотрел на девушку, положив по-отечески ей на плечо изящную руку.

Тильви Кумтатон

Когда-то дедушка Махакассапа, у которого мальчишкой я жил в монастыре, потому что матери было трудно с четырьмя детьми, собрался к настоятелю соседнего лесного монастыря. Это был проступок — лесной монастырь относился к другой, еретической секте, его монахи носили тогу через оба плеча, ели мясо и не верили в карму, то есть верили, но не так, как положено. Поэтому дед обманул всех, сказав, что уезжает совсем по другим делам. Дед не боялся ересей. С тем лесным еретиком они были из одной деревни, оба собирали старые книги на пальмовых листах и любили спорить о путях к нирване и тонкостях винайи. Дед взял меня с собой, и мы поехали по горам в арбе на высоких, выше человеческого роста, колесах, запряженной парой низеньких пони.

Мы ехали два дня, ночевали в горной деревне, где для нас освободили мужской дом, и вечером дедушка читал горцам проповедь, а они курили завернутые в кукурузные листья вонючие сигары, и перья на их головах покачивались, когда они соглашались с мудрыми словами дедушки. Из этой поездки я запомнил синеву гор, схожую с синевой неба, мелькание форели в горных ручьях, холод прозрачных вечеров, иней на утренней траве, шум ветра в сосновых рощах и пение синих птиц над дорогой. И еще слонов, вереницей идущих по ущелью под звон цепей, которые свешивались с их серых шершавых боков.

Фельдшер сказал, что у меня сотрясение мозга и мне нужен покой. Он дал мне пять таблеток аспирина и велел не двигаться. Я смотрел в небо, на пушистые облака, менявшие очертания, словно сказочные животные, и мне казалось, что я снова еду с дедушкой в повозке…

Мы ждали вертолет. Единственный исправный вертолет улетел еще вчера на рубиновые копи.

На поляне все занимались своими делами. Князь о чем-то беседовал с директором Матуром. Князь возвышался над ним на три головы и смотрел не на собеседника, а вдаль. Матур всплескивал руками. Русские геологи разложили на стерне спасенные приборы и громко переговаривались на своем варварском языке. Все-таки зря я их взял. Завтра они бы добрались до Танги на поезде и на машине.

Господин Вспольный из русского посольства с обмотанной бинтом головой сидел на плоском камне и заносил свои впечатления в черную записную книжку.

Я подозвал капитана Боро. Тот присел рядом на корточки. Солнце уже поднялось высоко, и стало тепло.

— Расскажи, брат, — попросил я, — как вы нас нашли.

— Вам вредно разговаривать, майор, — сказал капитан. — Фельдшер советует полный покой.

— Пусть твой фельдшер… — Я выразился не очень вежливо.

Капитан был предупредителен, но насторожен. Он один из хозяев гор и со временем уйдет в отставку обеспеченным человеком, если сумеет лавировать между центральной властью, местным губернатором, горными князьями, контрабандистами, инсургентами, да так, чтобы никого не разгневать. Для такого провинциального капитана любая смена власти опасна и нежелательна… При ней будут новые порядки, он окажется недостаточно умен, энергичен, честен… и мое появление в Танги тому доказательство. Надо спрятать концы в воду и показать свою деятельность в лучшем свете — может, пронесет.