Токийский декаданс - Рю Мураками

— Что ты здесь делаешь? — послышался откуда-то сзади сиплый голос.

Я обернулась. Там стояла старуха в кимоно.

— Извините, пожалуйста, просто я очень проголодалась.

— Дальше есть небольшой парк, вот иди и ешь. — Она показала куда-то за дорогу.

Парк с каменистыми дорожками был со всех сторон окружен деревьями. Кое-где виднелись скульптуры. Только я подумала, как было бы хорошо послушать здесь музыку, как вдруг откуда-то послышалось пение. Прямо оперная ария. Я прекратила есть.

Звук становился все громче и громче, пока наконец в тени сакуры не появилась женщина со спутанными волосами. Она разводила руками и медленно двигалась, словно танцуя, и улыбалась мне, когда набирала воздух в легкие.

Я захлопала в ладоши, когда ария закончилась. Женщина приблизилась и спросила:

— Вы Касивабара-сан?

Я отрицательно покачала головой.

— Ну, на самом деле Касивабара-сан, верно ведь? — Она села на скамейку рядом со мной. — Скажите, вы зачем меня позвали? Все уже давно закончилось.

Я совершенно не понимала, о чем толковала эта странная женщина. Она была худой и в возрасте, но одета в очень красивое платье. Такие только на банкеты надевают. А духами от нее пахло так сильно, что мне стало дурно. Глядя на нее, я не смогла найти слов.

— Я все плохое уже забыла, забудьте и вы тоже. Помните, я раньше жила в Цюрихе. У меня был Грант, скотч-терьер. Он, впрочем, умер от филяриатоза. А я-то все время думала, что его мой муж убил. Вы же помните, Касивабара-сан, он ненавидел собак. Муж тогда еще служил в Сингапуре. Но не суть. Грант действительно умер от филяриатоза, я это только недавно поняла. И что было у вас с моим мужем, я все забыла. Мы ведь уже старые с вами совсем.

Она схватила мою руку и прижала к своей груди. Все это время она продолжала улыбаться, и мне было так страшно, что я могла только кивать, соглашаясь с ней.

— Мне почему-то показалось, что вы здесь, и я специально спела для вас вашего любимого Шумана. Помните, вы сказали, что я пою Шумана лучше, чем Шварцкопф? Я стараюсь очистить свою душу от плохого и помнить только хорошее! Я спою вам еще Шумана, послушайте, милочка.

Она соединила руки на груди, встала со скамейки и начала петь. В этот момент подул ветер, взметывая лепестки сакуры, непонятная птица с серыми крыльями полетела вверх, в прояснившееся небо, а я, слушая прозрачный, дрожащий голос женщины, почувствовала, как все беспокоившее меня внутри исчезает, ускользая куда-то вдаль.

— Касивабара-сан, вы меня все еще ненавидите? — спросила она, продолжая стоять, выпятив губы, словно клюв маленькой птички.

— Нет.

У нее были голые ступни. На всех пальцах виднелся педикюр, но разного цвета. Ноготь большого пальца левой ноги был красным, ноготь следующего пальца желтым. Потом по порядку шли фиолетовый, оранжевый, а ноготь мизинца был черным. На правой ноге большой палец был выкрашен в белый, следующий палец в розовый, следующий в зеленый, потом в синий, а на мизинце вообще не было ногтя.

— У вас ко мне какое-то дело?

— Я пришла послушать, как вы поете.

— Да?! А это что? — Она указала на мой бэнто.

— Это бэнто.

— А что это такое, похожее на сосиски?

— Это сосиски.

— Они жареные? — Да.

— А это что такое, похожее на омлет?

— Это омлет.

— Я-то думала, это что-то похожее на омлет. Ну, знаете, раковое суфле, или запеченные креветки, или паштет из оленины с фасолью.

— Нет, извините, это омлет.

Она внезапно приблизила свою испачканную в грязи ногу к моему лицу:

— Целуй пятки!

Я в ужасе отпрянула.

— Шлюха! — заорала она и пнула меня в плечо.

Мой бэнто полетел на землю.

В этот момент появилась испуганная девушка, подбежала к нам и схватила женщину за руку. Женщина запела, но девушка потащила ее за руку дальше по парку. Взглянув на меня, девушка склонила голову в знак извинения.

Я поднялась со скамейки, чтобы собрать упавшую еду и выкинуть. Из окна дома напротив на меня смотрел мужчина в очках. Он покрутил пальцем у виска, а я спросила у него адрес моего музыканта.

Музыкант жил сразу за парком. Его дом стоял на перекрестке двух широких дорог и был похож на отель горнолыжного курорта.

Я долго думала, звонить или нет, потом все-таки не стала. Толкнула ворота, они оказались незапертыми и открылись. Зайдя во двор, я услышала собачий лай и увидела, как на цепи, отходившей от будки кремового цвета, сидит и скалится на меня мохнатая собачонка. Как раз такая и укусила меня когда-то в детстве во время игры в прятки. Поэтому я их и боюсь. Испугавшись, я замерла на мгновение, но поняла, что, если бояться, никогда не добьешься того, чего желаешь. Внезапно нахлынувший на меня приступ храбрости позволил мне помахать собачонке рукой и пройти к входной двери.

Дверь была закрыта. Я постучала, но мне никто не ответил, и тогда я пошла к черному входу, на который указывала табличка со стрелкой. Черный ход тоже был заперт, тем не менее мне на глаза попалось открытое окно на веранде на втором этаже. Собака просто захлебывалась лаем. Я осмотрелась. Единственным, что можно было использовать для того, чтобы забраться на веранду, оказалась собачья будка. В момент, когда я решила встать на нее, в моей душе уже не оставалось ни капельки страха. Я приблизилась к будке, собака испугалась и спряталась, однако по-прежнему продолжала скалиться на меня уже оттуда. Я пообещала ей изжарить ее и съесть, а затем залезла на будку. Внезапно фанерная крыша под одной моей ногой треснула, издав характерный звук, нога провалилась внутрь будки, тут же став объектом атаки собачонки, которая не преминула вцепиться в нее зубами. От боли я задергалась, пытаясь вытащить ногу, но вторая нога тоже почти провалилась внутрь. У меня не хватило сил. Я почувствовала, как недавно покинувший, казалось насовсем, меня страх с бешеной скоростью возвращается, накрывая’ с головой. Я, словно маленький ребенок, позвала моего любимого, чуть не плача.

Когда произносила его имя, я не помнила, как он выглядит, только мысленно представляла его пенис. Музыкант всегда был немного груб, и когда засовывал член мне в рот, делал это так быстро, что я прикусывала губу. Может быть, я вспомнила об этом, потому что меня собака укусила? Я громко звала его по имени и плакала. Вдруг откуда ни возьмись появился бармен, который объяснял мне, как пройти, и пара полицейских. Бармен показал на меня пальцем, а полицейские сняли меня с будки. Я им все равно была благодарна, но от них так воняло потом и еще чем-то неприятным, что все мое отличное настроение куда-то улетучилось.

— Вот, это она! Она спрашивала! — кричал бармен.