Связка писем - Валерий Ланин

на презентацию своей книги у Пирожникова (помнишь, мы видели у него макет?) Юзефович. Я его тревожить не стал и очень рад, что сам Юзефович нашёл время найти по крайней мере Бор. Бор-ча. — 20/2 было по Перм. TV 45-нутная беседа с Лёней кого-то, не без интереса посмотрел несмотря на то, что к этому времени у меня зачем-то поднялась t до 39,9 С (Через день всё бесследно прошло).

8. В начале февр. не без Нининого давления, отослал в «Урал» «Сны» (даже не перечитав), а дней через 6–7 позвонили из «У», что как бы взяли. И долго у меня интересовались, что пишут мои друзья и почему им не посылают. Всё это у них не от хорошей жизни, но грех не прислушаться. Поприслушивайся. Хотя сам-то я, конечно, ублажен пока только этим разговором, а что там будет — один Бог ведает.

9. На днях — после долгого молчания — написала Василенко, которая Люда, а сейчас ещё — не помню, писал ли? — и завкафедрой лингвистики в своей зарубежной стране. Пишет, что собирается в Пермь вместе с дочерью (естественно, Натальей) в мае.

(3–4/III)

А сегодня уже 13 марта. Но я уже на почте дописываю. Деньги получил только сегодня (же)

Страшно перечесть и некогда.

Надеюсь и проч

13/III-95 г. ЮВ

Валера! Приветствую тебя. Сразу же сообщаю адрес Б. Б.: 614081, Пермь <…>Пысин Борис Борисович.

А у тебя адрес новый потому, что старый опять скрылся под водой? Опять наводнение? — Сочуствую.

Английскую рецензию жду. Глядишь, и её пристроим.

К сожалению, я куда-то потерял рецензию немецкую. Собственно не потерял, а раздал и у меня вдруг ничего не осталось. М.б. пришлёшь? Можно копию. Обратно пришлю несколько (я имею в виду публикацию в «Местном времени»).

От Б.Б. тебе всяческие и многочисленные спасибо. Он давно так не радовался, приятно было посмотреть. Но вообще-то смотреть на него страшно, мой отец выглядит и лучше, и — моложе. Он и по квартире-то передвигается с трудом, а всё на работу таскается, гори она синим пламенем. Ну, сумасшедший, что возьмёшь…

Кстати, покажи мой юмор (прилагается) своим редакторам. Надо им такое? Можно и не говорить, что это напечатано (только картинку оторвать). Ну, на твоё усмотрение. Можно чего и дослать. Свой юмор можешь мне присылать, м.б. пойдёт в «Пермс. новостях» (где «Мурзик» напечатан; там рубрику завели юморную).

«Урна» не звонила. Немецкий перевод «Паука», о существовании которого я с удивлением узнал из твоего письма, я бы тоже хотел иметь, — пришли, будь другом.

Сестре твоей, извини, конверты всё ещё не отдал, хотя даже и купил. Но потерял вместе с недавно мне презентованным Ниной дипломатом. Так что здесь возникает, увы, не очень музыкальная пауза.

Пиши почаще. Не делай таких пауз.

С приветом ЮВ

24 мая 1995 года.

Здравствуй,

Получил твоё письмо с очередным опусом Бор. Бор-ича. Собираюсь сегодня до него добраться, тогда попытаемся выполнить твоё пожелание и написать совместное письмо Веселову. Прочёл твой иудейский опус в Урне. Посколько сам ты в письме об ём не пишешь, то м.б. и вообще не в курсе? Если есть — или появится — надобность — могу выдрать и сделать к выдранному несколько копий.

Дочь вот тут замуж выдал и всё пытаюсь выучить наизусть её новую фамилию — «Плюснина». Поздравлять меня особенно не с чем, но всё к лучшему, кажется.

Собираюсь устроится куда-нибудь на работу, а то с деньгами что-то странное происходит = всё нет и нет. Но никак не могу собрать всё необходимое для этого мужество. Оно бы, конечно, не работу искать, а агента толкового, но как с агентами, так и с толковыми дела обстоят, как знаешь, мягко говоря не важно. Поэтому. Кроме антологии «Каталогизация состояни» составляю и «Каталоги идей».

До своего дня рождения собираюсь дожить с большой долей определённости, т. е. как бы определённо дожить. Да и осталось-то немного. А там, глядишь, и Новую жизнь можно будет начинать.

Хотелось бы тебя чем-нибудь порадовать, но, увы, для этого нужно чтобы началось какое-нибудь чего-нибудь финансирование. Иначе: только выпускание пара.

Письмо к Веселову попытаюсь присовокупить

Привет жене.

С наилучшими пожеланиями и проч

19. X.95. ЮВ.

Здравствуй, Валера! Даже по моим записям — последнее твоё письмо — уже третье (1/XII — 12/XII — 26/XII), на которое я никак не отвечу. Правда, ещё в письме от 21/XI я послал тебе xerox из «Урны», но ты ни в одном письме так и не написал, получил ли. Получил ли?

Б.Б. я видел за три дня до смерти. После смерти сына он занял у Каткова 800 т. и я застал его сидящим в плаще на разобранной кровати, в сиську пьяным и с большим кол-м бутылок. Через три дня я зашёл, попал на жену, высказал ей свои соболезнования по поводу сына, спросил, где Боря. — «В морге». Не сразу съориентировался.

Про шампанское я, помню, рассказывал, рассказов не писал, увы.

«Классику» пришлю, как будут деньги, это я помню. Данное письмо посылаю в твоём конверте. Дойти-то оно дойдёт, как дошло твоё, но могут заставить доплачивать (платить). На твоё — в Новогодней видать кутерьме — махнули рукой, так дошло.

Спасибо за цитату из Клименко в предыдущем письме (саму книгу я ещё не искал).

Кальпиди таки выпустил первый номер своего журнала, который называется, неясно — почему, — «Несовременные записки». В «Пермс. новостях» уже лежит моя статья о журнале, если напечатают, то пришлю в след. раз.

В «Мвр» лежит отрывок из «Снов» с комплементатарным сопроводительным письмом Каткова. То же, м.б. появится в ближайшее будущее. (Что касается «Урала», то он приостановился, но насколько навсегда — не знаю).

С Новым годом! Привет Фаине.

Если возможно, то и — Веселову, пусть выздоравливает.

Пиши. 27/XII-95 ЮВ

Вспомнился «Опыт пути» Ефремова (предисловие к «Моей жизни в искусстве»).

«Впору писать «Моя жизнь в реанимации».

Открыл папку ЮЮ.

Читаю:

«В полутёмной, замызганной комнате……где только и есть стол и диван без ножек……стоят у окна двое, грязные и помятые, только что проснувшиеся. На полу, на каких-то потерявших очертания тряпках, спят ещё… спят ещё пять или шесть мужчин и женщин.»

«Те двое, у окна, заканчивают долгий и давний разговор и приходят, наконец, к некоему выводу. Я его сейчас не помню, но помню, что это было нечто элементарное, тривиальное. Но для них открывшаяся истина невероятно глубока. Некоторое время они потеряно, потрясённо молчат. Потом один говорит другому: «Но ведь кроме нас, двоих, никто этого