Некро-Тур - Ольга Рубан

«… пойду к синему морю. На синем море бел-горюч камень Алатырь, на белом камне Алатыре Богиня Джива сидит, в белых ручках держит белого лебедя и ощипывает его белое крыло… »

«Сказку что ли читает?», - озадаченно подумал парень.

Появился Батюшка со своими «братками», и девочка сразу захныкала, вытянулась рядом с матерью, вцепилась в ее волосы.

- Ну, все, Зинаида, пора прощаться, - он поскреб в затылке, глядя на заливающуюся слезами девчонку, и позволил, - Ладно, но только до Сухого. Тебе еще бабку пестовать, Гоша теперь вам не помощник.

Братки подняли гроб с мирно лежащими женщиной и девочкой, вынесли его на еще темный двор и погрузили в телегу. Распашные створки ворот захлопнулись. «Сельсовет» опустел.

…

- Поехали? – спросил он Анку, вернувшись. Та подняла на него глаза, и Максу на мгновенье показалось, что она не вполне понимает, что он имеет в виду. Но через пару секунд она отрешенно кивнула и поднялась. Он видел, что она оглушена. Он и сам был оглушен. Ничего подобного никогда в жизни не видел и не ожидал, что увидит. Сам он или кто-либо другой. Но помимо вполне понятных чувств – суеверной жути и неверия – его переполняло что-то торжественное, праздничное… почти мелодраматическое…

«…Я пойду по калинову мосту через реку-Смородину, стану супротив мати Морены, поклонюсь ей в ноженьки, лягу в темные воды…» - вспомнились ему тягучие напевные слова. Последние в этой пост-мортем жизни... А может, она до сих пор читает свой пробирающий до костей заговор, покачиваясь под мягким покрывалом из белой травы, пытаясь ввалившимися глазами поймать восходящий над горами диск августовского солнца. И прижимает к груди голову притихшей дочки. Их волосы, спутавшиеся воедино…

- Ну, чего ты? – он помог Анке подняться. Её сотрясала крупная дрожь, глаза лезли из орбит.

- Ты видел, как она на меня посмотрела? - Девушка прижалась горячим лбом к его груди.

Макс кивнул, потом понял, что она его кивок не видит, и ласково ответил:

- Видел. Испугалась? – трудно было разобрать, на кого из них посмотрела мертвая, но если Анка считает, что на нее – пусть так…

Девушка несколько секунд молчала, потом отстранилась и двинулась к чердачной дверце:

- Надо убираться отсюда. Немедленно!

…

Выбравшись на крышу батюшкиной избы, они зажмурились. Солнце еще не выглянуло из-за гор, но небо уже посветлело. Всего пару дней они прожили во тьме, а отвыкли от света так, словно год провели в темном подвале. День обещал быть ярким и жарким. На деревьях и траве сверкала роса, вовсю орали петухи, кричала скотина, где-то вязко журчал последний подсыхающий ручеек. Разве что пустолаек не слыхать. Макс только сейчас задумался, почему в деревне нет ни собак, ни кошек – неотъемлемой части сельской живности… Может, как и птицы, попрятались от странной непогоды?

Анка настаивала на том, чтобы плюнуть на все и немедленно идти за машиной, но Макс решительно потянул ее к домику стариков. Торжественное, праздничное уже улетучилось из его души, оставив после себя лишь жуть, смятение и тревогу. Мысли постоянно возвращались к машине. Что если…? Надо быть готовыми к тому, что они останутся без транспорта. А значит, им предстоит длительный пеший переход, и нужны еда и вода.

Как что-то давно приснившееся, вспомнился Леонид. Где-то он сейчас?...

-Если попадется по дороге, заберем, - отрезала Анка, видимо, припоминая вчерашнюю стычку, - Если же нет…

Макс не стал спорить. Что-то ему подсказывало, что Леонид им не попадется.

В считанные минуты они добрались до стариковского жилища. Баба Груша, распустив по плечам седи́ны и зевая, бродила по горнице и по очереди опускала горящие кончики лучин в миску с водой. Готовилась завалиться спать.

- Что за переполох? – спросила она, когда Анка бегом забралась на чердак и тут же с грохотом обрушилась обратно, прихватив рюкзаки.

- Где набрать воды, бабушка? – спросил Макс. Та кивнула на кадку в углу, и Анка тут же погрузила в нее бутылки. Макс принялся ей помогать, - Пожрать нам чего-нибудь завернешь, бабуль? В дорогу…

Баба Груша озадаченно пожала плечами, но все же полезла в подпол. Вскоре на столе оказались большой кусок вареного сала, несколько ломтей хлеба, россыпь свежих огурцов и зелень.

- Куда снарядились-то? – поинтересовалась она, наблюдая, как Макс торопливо запихивает съестное в рюкзак.

- Уходим, бабушка. Нам домой пора.

- Ну, точно Степан в молодости, - Груша всплеснула руками и с нежностью поглядела на Макса.

- А где, кстати, он? – Макс кивнул на пустой топчан в углу, но Анка тут же его одернула и вытолкала в сени.

- Какого хрена ты болтать начал?! – зашипела она, затравленно озираясь, когда они оказались на дворе.

- В смысле?

- Зачем сказал, что уходим? Неужели нельзя было придумать что-то про поход, пикник или какую другую ерунду?

- Я просто… не подумал… Милейшие ведь старики…

- Да? – она сердито хихикнула, - Уверена, что твой Степан с остальными уже караулит нас у хлева. С вилами в руках.

- Но… зачем им это…, - Макс поскрёб верхними зубами колючую ложбинку под нижней губой и оглядел пустые улицы и дворы. Ни души. Либо все, утомленные «праздничными гуляниями», отправились на боковую, либо… Под сердцем противно заныло.

Из оружия у него был разве что карманный набор туриста. Нож, штопор, ложка и вилка в одной связке. Таким разве что грибочки срезать… Все же он достал его из рюкзака и под хмурым, напряженным взглядом Анки сунул в карман.

- Сдурел? – она невольно перешла на шепот, - Если мы заметим их… ну, или что-то подозрительное, немедленно разворачиваемся и уходим пешими. Понял? Или ты собираешься отбиваться от толпы этой зубочисткой?

Макс нехотя кивнул, но нож оставил в кармане, хотя капелька уверенности, которую он нес, без следа тонула в океане страха и беззащитности. Анка вгляделась в его лицо и удовлетворенно кивнула.

- Я не могу с уверенностью сказать, зачем им это надо, но…, - Анка внимательно сканировала округу на предмет любопытных и недобрых глаз, - Но, если бы они